ревности, он повторил:
словно его не признал на улице старинный знакомый, прошел мимо, занятый
мыслями, в которых не осталось места общим воспоминаниям. Вот Кейт стоит у
его постели, треснувший колокольчик звонит к чаю, или в переполненной
прихожей говорит ему: - Ты опоздаешь на поезд. Тебе пора, - или занимает
для него деньги, строит планы, решает за него. Интересно, в какую даль
отпихнул эти воспоминания Крог? Он обвел взглядом костюмы, галстуки, сталь
и стекло его спальни, впервые отметил ее платиновые часы, дорогие серьги.
денег на обратный билет.
не вода. Не будь я твоим братом, ты бы меня просто презирала.
работы, собутыльники заполночь. Тебе повезло, ты от всего этого далека. Ты
не отдаешь себе отчета, когда говоришь, что любишь меня. - Серьезность, с
которой она слушала, рассмешила его. - Это просто родственные чувства,
дорогая моя Кейт.
завтра же вернусь с тобой в Лондон.
Что за этой дверью? Его кабинет?
галстуки! Как можно носить такие вещи? Я бы не доверил такому человеку
свои акции.
пальцев, и погас гнев. - Почему Эрик должен доверять человеку в чужом
галстуке, которого отовсюду увольняли?
захотел жить по-твоему, я бы давно был богатым человеком.
страдая и не в силах вспомнить, когда и с кем, черт возьми, он развил в
себе эту сноровку.
- Было наготове и безотказное оправдание. - Я приревновал тебя к этому
субъекту. Я тебя очень люблю, Кейт, и поэтому так получается.
спорить. Жизнь коротка - когда тут ссориться? Он мобилизовал весь арсенал
умиротворяющих средств. Он забыл Крога, забыл даже Кейт, ее образ
растворился, слился с другими, принял черты Мод, Аннет, буфетчицы из
"Короны и Якоря", американочки из "Города Натура", хозяйской дочки с
Эджвер-роуд.
- и тут же хватился, что никакой помады нет, что хвалить надо было платье
или духи.
благополучно кончил:
поворачиваемого ключа. Да, приходилось расплачиваться за бурлящую энергией
мальчишескую самонадеянность; он жил минутой и никогда не был готов к
неожиданному переходу - к незнакомому лицу, к новой работе. Выходя за Кейт
в гостиную, он затравленно огляделся кругом, прикидывая прячущие
возможности постели, шкафа, другой двери.
почти ушла. Ничего особенного, обычный иностранец. На Эрике мешком висел
розовато-лиловый костюм в полоску, под ним неприятно яркая клетчатая
рубашка и нелепый галстук. Внешне он вообще проигрывал рядом с Энтони: он
был высок, когда-то, наверное, хорошего сложения, но сейчас сильно
располнел; он выглядел на свой возраст, никак не моложе. Такие лучше
смотрятся на публике, чем в домашней обстановке. Выглядывая из-за Кейт,
Энтони приходил в благодушное настроение. Подвернулся человек с деньгами,
и человек, как видно, бесхитростный. Удивительно, просто не верится, что
это и есть Эрик Крог, и в очередной раз разделываясь с неприятностями и
обольщаясь на будущее, Энтони привычно заключил: все, черт возьми, к
лучшему. Даже смешно. Теперь главное - не оплошать.
в шляпе, окинув Энтони оценивающим взглядом; ему было не до вежливости -
так он устал. В густом полумраке холла усталость клубилась на нем, как
эктоплазма. Через неплотно прикрытую дверь доносились слабые звуки из
коридора; удаляющиеся шаги, визг закрываемого лифта, где-то кашлянули; за
окном вскрикнула птица; усталость выходила из него, как в спиритическом
сеансе под тревожный аккомпанемент бубна и скрипучего стола.
яркого света из коридора.
шляпу. - Кто-то натравил их на меня. Не знаю зачем.
отчего лоб казался огромным.
должны меня простить. У меня был трудный день. - Напряженно застыв, он
выпроваживал его, и даже не очень бесцеремонно - скорее, он чувствовал
себя неловко.
забыл это выражение.
вышел и медленно прикрыл за собой дверь; интересно, как они поздороваются
наедине. Но Крог сказал только:
холл; к нему медленно поднималась лысина швейцара, склонившегося над
книгой посетителей, и, словно часовые пружины, навстречу ему разматывались
фигуры сидевших друг против друга мужчин: сначала он разглядел их жилеты,
потом увидел ноги, ботинки и наконец устремленные в его сторону взгляды.
Он вышел и захлопнул дверь. Когда он обернулся, те двое уже были на ногах.
Один, помоложе, подошел и сказал что-то по-шведски.
маленький человек с морщинистым пыльным лицом, с окурком сигареты,
прилипшим к нижней губе.
свободных и одновременно заискивающих манерах проглянуло что-то очень
знакомое. Некий полустершийся профессиональный признак, обязательный, как
видавший виды кожаный чемоданчик или сумка для гольфа, в которой лежит
разобранный пылесос.
голову, швед внимательно прислушивался, стараясь понять их разговор.
выпьем по чашечке кофе. Швейцар приготовит. Меня здесь знают. Спросите
мисс Фаррант.
оставил на губе желтые следы бумаги. Окурок Минти пяткой растер на черном
стеклянном полу.
с вами по-честному. Но в Стокгольме я один хорошо плачу за новость.
все время? Хотите курить?
сигареты. - Если бы вы знали, как мало здесь происходит, то поняли бы, что
мне нельзя отставать от него ни на шаг. Мне платят с материала. Нильсу
хорошо, он в штате, а меня ноги кормят. - Он зашелся сухим кашлем,
распространяя запах табака. - Я обязан Крогу крышей над головой и куском
хлеба, - продолжал он, - сигаретами и кофе. Я одного боюсь: что он умрет
первым. Два трогательных столбца о похоронах, венках и прочей дребедени,
потом ежедневные полстолбца соболезнований в течение недели, густым
потоком, и все, крышка, до свидания, Минти.
компанию?
Акунин Борис
Шилова Юлия
Сертаков Виталий
Орлов Алекс
Андреев Николай
Майер Стефани