неожиданно изо всех сил ударил его ногами в грудь, кувыркнулся через спину
и - оказался за чертой круга...
щелкнул секундомером. - Курсант Говорков, колы такыв доверчив та жалостна
- зараз у круг! Время - двойное!
как наказание для провинившегося, если не уложится, то испытание
повторится...
Савелий стал вырываться из круга... Раз, другой, третий, и всякий раз -
неудача: силы были на исходе... Поднимаясь после очередного падения,
Савелий перехватил взгляд своего приятеля, высокого грузина, незаметно
подмигнувшего ему. Поняв его намек, Савелий выпрыгнул с поворотом в
сторону грузина, и тот, как бы пытаясь перехватить его ноги, захватил
только одну, и Савелий по инерции занесло за черту злополучного круга...
Технически это было проделано настолько убедительно, что даже сержант
удивленно развел руками... Однако, что-то почувствовав, он решил найти
другую причину... Взглянув на курсантов, которые, не дожидаясь команды, в
изнеможении повалились на раскаленную землю, жадно хватая раскрытыми ртами
горячий воздух, он небрежно заметил:
бою!
угрожающе двинулся на Малешко.
Клеман, ехидно глядя им велел, остался сидеть на земле.
нему четверку курсантов. Поняв, что они и не думают останавливаться,
Малешко неторопливо снял шляпу, аккуратно положил ее на планшет, опустил
сверху секундомер и спокойно выпрямился. Вздохнул, словно жалея о чем-то.
Когда же ребята оказались совсем рядом, он вдруг провел несколько
молниеносных ударов руками и ногами, удивительных для такого с виду
увальня. Четверка "непокорных" тут же оказалась на земле. Потирая
ушибленные места, сконфуженно, но не без восхищения поглядывали парни на
своего командира... И вдруг все, и сержант в том числе, громко
расхохотались, снимая нервное напряжение. Не смеялся лишь курсант Клеман,
стыдливо пряча глаза...
секундомер, небрежно набросил на себя шляпу и повернулся к ним.
бойцов! И не видстану до того... У круг, робяты! У круг! Ще одна схватка и
марш-бросок на червонец...
спали, и тишина нарушалась лишь поскрипыванием кроватей, если кто-либо
поворачивался на другой бок, да мощным храпом молодого парня, обрывавшимся
ненадолго после привычного "оглаживания" соседским валенком...
он нервничает, нужно успокоиться: если человек нервничает, то он, еще не
начав боя, уже наполовину проигрывает - так учил их старый японец Укору
Магасаки... Нужно думать о чем-нибудь постороннем, например о Кошке...
Какие грехи привели его сюда, в зону? Проворовался? В это не верится...
Может, по халатности? Хотя он всегда отличался осторожностью и был очень
скрупулезен даже в мелочах... Трудно гадать, если не видел столько времени
человека... Но главное, необходимо держать глаза все время открытыми,
чтобы четко видеть в полумраке секции... Еще повезло, что краевая лампочка
ночника дает мягкий свет в бараке. Что еще? Так, лишний раз запомнить
расположение "мебели" в бараке: во время схватки будет не до того.
Конечно, будь свободного места больше, было бы лучше, но... Савелий
улыбнулся: пользуйся тем, что имеешь... Опять он "накачивает" себя! Разве
больше не о чем думать?.. Хотя бы Афганистан...
потому, что именно в тот день он потерял самого близкого человека, своего
друга. Того, с кем делился последним куском еще в "спецназе"...
вовремя отхода ему оторвало по локоть руку и осколком гранаты задело
живот... Им нужно было быстрее добраться до подходящей площадки в горах,
чтобы принять вертолет. Спешить следовало и потому, что Васе как можно
скорее нужен был доктор. Савелий тащил его на спине, и при каждом шаге из
груди раненого вырывался тяжелый хрип.
пяти. Его лоб, задевая бровь, пересекал красноватый неровный шрам,
придававший лицу несколько удивленное выражение. Держа автомат наготове,
сержант внимательно вглядывался вперед.
их гимнастерки выглядели новыми по сравнению с пропотевшими и выгоревшими
остальных членов группы. Эти двое тащили рюкзаки и автоматы Савелия и
грузина. Замыкал группу невысокий, но плечистый казах Шалимов. Своими
узкими карими глазами он успевал зыркать не только по сторонам, но и
видеть, что творится за его спиной.
доберемся!.. - задыхаясь, успокаивал Савелий своего друга.
в сторону душманов.
а Савелий, щадя раненого от резких дерганий, начал осторожно спускать его
по спине.
слова, словно смертельные осы зажужжали вокруг, вгрызаясь в каменную
породу, вырывая износ куски. Однако две пули наткнулись и на живое: одна
ударилась в спину Васе, другая размозжила его голову... Смерть настигла
мгновенно.
поверхность скалы, не обращая внимания на взвизгивающие вокруг него пули.
- Васе! - позвал он громче. И вдруг, осознав невосполнимость случившегося,
зарычал в безнадежной тоске: - Ва-а-а-со-о!..
выступами скалы, подскочил к Савелию, притронулся к его плечу и тихо
проговорил:
Через двадцать минут вертушка будут. Эти могут помешать... Слышишь...
Акимов - автомат!
ему.
никакая сила не удержит Говоркова.
Савелий зло ухмыльнулся, ласково погладил единственную руку убитого друга,
подмигнул сержанту и быстро скрылся за скалой...
открыл огонь.
одного к другому, все ближе подбираясь к тому месту, откуда стреляли
душманы. Вскоре он услышал гортанную речь. Он слился со скалой, переводя
дыхание, осторожно выглянул: "духов" было не трое, как говорил Шалимов, а
четверо и последний внимательно следил за дорогой, когда его приятели
огрызались редкими очередями по группе Варламова.
Сейчас вы у меня дождетесь, суки!" Он внимательно осмотрел свои автоматы,
прикинул расстояние до противника и решил подойти к нему ближе, чтоб бить
наверняка, чтоб ни одна не ушел...
замечали его. Неожиданно нога Савелия соскользнула, и предательский
камешек глухо, но Савелию показалось громко, застучал по камням. Мгновенно
оценив, что сейчас четыре автоматных ствола ударят по нему, Савелий
выскочил из укрытия и, во весь голос страшно ругаясь, начал поливать
"духов" из автоматов. Он шел прямо, во весь рост, не пригибаясь, и
стрелял, стрелял, стрелял, выкрикивая в безумной ярости: "Это вам за Васо!
За Васо!.. Вот вам!.. За Васо-о-о!.."
плечи:
увидел перед собой испуганное лицо сержанта. Взглянув в сторону душманов,
Савелий нахмурился и вдруг резко оттолкнул Варламова, который стукнулся
спиной о скалу.
мертвы все!
лежал четвертый, следивший за дорогой. - Четвертый?! Куда делся четвертый?