уже сломанной рукой.
Мануэлю удержать ее. В вырез ее костюма было видно, что на ней нет ком-
бинации, а только белый кружевной лифчик, и что кожа у нее на груди та-
кая же золотистая, как и на лице. Наконец она отказалась от мысли
встать, и Мануэль с Болю отошли в сторону. Надевая очки, она продолжала
твердить, что это неправда.
то вы не могли бы этого увидеть, я находилась в Париже.
что-то надменное. Но Мануэль понимал, что это вовсе не надменность, а
лишь усилие сдержать слезы и в то же время выглядеть настоящей дамой.
Она пристально разглядывала свою неподвижную левую руку и странный рубец
на ладони почти у самых пальцев.
удастся заставить нас поверить в это. Я не знаю, чего вы добиваетесь, но
никого из присутствующих вы не убедите, что я лжец.
тоже посмотрели в окно и увидели, что Миэтта заправляет какой-то грузо-
вичок. Мануэль сказал:
единились провода.
шал гудки ее автомобиля. Когда он вышел, у нее было такое же выражение
лица, как и сейчас: спокойное, но одновременно настороженное, напряжен-
ное - казалось, чуть тронь ее, и она заплачет, - и в то же время всем
своим видом она как бы говорила: "Попробуйте-ка троньте, я себя в обиду
не дам". Через свои темные очки она смотрела, как он засовывает полы
своей пижамной куртки в брюки. Мануэль сказал ей: "Извините. Сколько вам
налить?" Он думал, что ей нужен бензин, но она коротко объяснила, что не
в порядке задние фонари и что она вернется за машиной через полчаса. Она
взяла с сиденья белое летнее пальто и ушла.
Париже.
вас!
они похожи как близнецы. Мадам, это вы принимаете Мануэля за кого-то
другого. Больше того, могу вам сказать, что, закрепляя провода, я сменил
винты и сейчас там стоят винты Мануэля, можете проверить.
его за руку.
И добавил, желая быть до конца честным: - Сам понимаешь, стану я записы-
вать два жалких винтика, чтобы Феррант заработал еще и на них!
вместе пили аперитив. Будь он сейчас здесь, Мануэль сказал бы то же са-
мое и при нем.
полагается.
вздувшуюся ладонь. Наверное, ей было больно. Не видя ее глаз, трудно бы-
ло понять, что она думает и чувствует.
ваша жена, ни дочь не могут выступить свидетелями.
торию. Я говорю о Пако.
ракали дорожные рабочие с шоссе на Оксер, и мать с невесткой вставали
рано, чтобы обслужить их. Туда Мануэль и послал даму в белом костюме,
когда она спросила, где можно перекусить в такое время. Он был настолько
поражен, что женщина одна путешествует ночью, да еще в темноте едет в
черных очках (тогда он не догадался, что она близорука и скрывает это),
настолько поражен, что лишь в последний момент обратил внимание на по-
вязку на ее левой руке, белевшую в сумраке занимающегося утра.
врачу.
ко, они это подтвердят. Я сейчас позвоню им.
бы они могли видеть ее глаза, они прочли бы в них упорство, но они не
видели их, и Мануэль вдруг окончательно поверил, что у нее не все дома,
что она действительно не желает ему зла, просто она ненормальная. И он
сказал ей ласковым голосом, удивившим его самого:
плечами. - Мы не обратили внимания. Но какое это имеет значение, если я
говорю вам, что сегодня утром ваша рука была забинтована.
тесь причинять мне неприятности?
этот раз они отступили.
сказал Мануэль. - Я никак не могу понять, чего вы добиваетесь.
мости, затем Болю и Мануэль, - они увидели, что у бензоколонок собралось
много машин. Миэтта, которая никогда не была слишком расторопной, бук-
вально разрывалась между ними. Девочка играла с детьми на куче песка у
шоссе. Увидев, что Мануэль садится вместе с дамой из Парижа в свой ста-
рый "фрегат", она, размахивая ручками, подбежала к нему. Личико у нее
было в песке.
вернусь.
мотор. Она не спускала глаз с дамы, сидевшей рядом с Мануэлем. Развора-
чиваясь у бензоколонки, Мануэль заметил, что агент и Болю уже рассказы-
вают о происшествии собравшимся автомобилистам. В зеркальце машины было
видно, что все они смотрят ему вслед.
с другой стороны деревни и будет как бы второй закат. Чтобы прервать тя-
гостное для него молчание, он рассказал об этом даме. "Верно, поэтому
деревня и называется Аваллон-Два-заката". Но, судя по ее отсутствующему
виду, она его не слушала.
ковной площади. Доктор был старый, очень высокий и могучий как дуб чело-
век, уже много лет носивший один и тот же шевиотовый костюм. Мануэль хо-
рошо знал его, доктор был неплохим охотником, как и Мануэль, считал себя
социалистом и иногда одалживал у Мануэля его "фрегат" для визитов к па-
циентам, когда у его малолитражки - переднеприводная модель, выпуск
48-го года - бывала "сердечная одышка", как он это называл. В действи-
тельности же, несмотря на многочисленные притирки клапанов, у нее уже не
было ни сердца, ни каких-либо других органов и она не смогла бы своим
ходом доехать даже до свалки.
зал, что, по его мнению, перелома нет, лишь повреждены сухожилия ладони,
но он все-таки сделал рентгеновский снимок. Он спросил, как это произош-
ло. Мануэль стоял в сторонке, у двери, потому что кабинет врача внушал
ему такое же благоговение, как и церковь напротив, к тому же никто не
предложил ему подойти поближе. После некоторого колебания дама коротко
ответила, что это несчастный случай. Доктор бросил взгляд на правую ру-
ку.
находился стол для обследований, какие-то склянки и большой стенной шкаф
с медикаментами. Мануэль прошел за ними до двери и остановился. На фоне
белой стены резко очерчивалась высокая фигура дамы. Она спустила один
Громыко Ольга
Прозоров Александр
Каменистый Артем
Бажанов Олег
Суворов Виктор
Шилова Юлия