Чтение 11–й страницы книги ~Беглый огонь~

- Его только привезли. Еще цены нет.

- Если вчера оно стоило шесть десять, то сегодня столько же.

- Это товаровед решает.

Спорить я не захотел. Бросил на прилавок четыре рублевые монетки:

- Давайте что есть.

- Находите без сдачи. У меня сдачи нет.

- Округляйте.

- Как же! Одному округлишь, другому...

- В свою пользу округляйте.

- А потом ты жаловаться пойдешь, да? Оно мне надо?.. Деньги разменяй,
тогда получишь.

Я закрыл глаза и глубоко вздохнул два раза. Пульс был как при забеге
стометровки. "Вампирша" качала из меня энергию, словно земснаряд - песочек.
Пора спасаться бегством. Я развернулся и поспешил прочь от прилавка.

- Копейки свои забери! Ротшильд нашелся!

Она что-то добавила, но я дальше не слушал. Выскочил как ошпаренный из
магазина. Сказать, что на свежий воздух, - это вряд ли. Солнце постепенно
накаляло асфальт.

Мысль о том, что нет в мире совершенства, не грела, а где-то в глубине
груди затаилась острая, как стилет, холодная тоска. Ну да... Сейчас все
покупатели, получив продукт, разойдутся по домам, пожалуются домашним на
хамство в магазине, на непомерные цены, на задержанную зарплату или
пенсию... Погладят по голове внука или внучку, приложат руку к лобику -
здоровы ли - и успокоятся: да, нет в мире совершенства; глупости и хамства в
этой жизни еще хватает, но не это главное, главное - дети и внуки здоровы,
без хлеба не сидим, ну и слава Богу. Бывало хуже. Перемелется, мука будет.

Мне же рассуждать даже мысленно ни о чем не хотелось. Я повернул налево и
довольно бессмысленно зашагал по занавешенной листвой деревьев улочке, пока
не набрел на ту самую надпись: "Встреча". Название показалось обещающим, и я
нырнул в полумрак заведения. Не получилось с молоком, с коньяком получится.
Пусть не отменного качества, но получится.

Заведение было небольшим, замызганным, но отсутствие дневного света
полностью компенсировало этот недостаток. Здесь было пустынно, прохладно и
пахло скисшим вином. У стены за бокалом полынного вермута томилась совсем
молоденькая девчушка да полусонный бармен уныло пялился на бесконечную
перестрелку в третьесортном боевике по видику.

Я подошел к стойке. Как ни странно, выбор напитков был вполне приличный,
как и цены. Бывавшая здесь публика не терзалась категориями чистоты и
блеска, но напитки предпочитала не просто крепкие, но престижные. Мне
приглянулся джин.

- Хозяин, мужик с волынкой у тебя "свой"? Бармен оторвался от видика,
бросил на меня беглый взгляд: видимо, я не вписывался в категорию
завсегдатаев, потому как он, снова вперившись в экран, ответил:

- А то...

- С можжевеловой ягодкой?

- С ней, - выдавил он сквозь зубы, демонстрируя пренебрежительное
раздражение. И уставился на меня тупым взглядом телка на первом выгоне:
дескать, алканок, забрел ты сюда случаем, разуй глаза, рассмотри-ка цены.
Ущучил? Ну и пыли себе клячей за портвешком, не отвлекай.

Впечатления я не производил никакого. Особенно "уважаемого". Изрядно
ношенные джинсы, кроссовки, тенниска под легкой курточкой. Телосложение
крепкое, но не бычье, никаких "голд", "гаек" и прочих "украшений для
настоящих мужчин". Единственное, что роднило меня с крутыми мира сего, -
небритая физиономия. Но без сопутствующего небритости лоска, будь то
костюмчик от Босса или хотя бы камуфляж-комби от Минобороны, такой вид
способен навести лишь на размышления, о безвременных денежных затруднениях,
равно как и моральных метаниях поросшего щетиной субъекта. И то правда: если
с первым пока более менее сносно, то второе... "Я пью один, со мною друга
нет..." И уже не будет. Никогда.

Устав меня рассматривать и прикинув, что по каким-то своим причинам
уходить я не собираюсь и намерен опохмеляться всенепременно здесь
джин-тоником, бармен выдавил:

- Плеснуть, что ли, грамм сто?

- Не-а. Чистый бокал, тоник, лед и шкалик джину, - произнес я и выложил
на стойку денюжку.

- Может, поесть чего сготовить? - смягчился разом работник прилавка,
рассмотрев бумажку.

- Может:

- Эскалопчики жарим отменные, свининка парная. С картошечкой. Как раз
Настя только заступила, плиту разогревает.

- С эскалопчиками повременим, а бокал пусть будет чистый, ладно?

- Да Боже ж мой! Тогда орешков?

- Валяй.

Через минуту я уже сидел за дальним столиком. Бармен проявил уважение
соответственно количеству оставленных ему щедрых чаевых: включил музычку.

Я открутил ненашенскому напитку "голову", налил джина в бокал со льдом, с
удовольствием втянул аромат можжевеловой ягоды, плеснул чисто символически
тоника и сделал большой глоток. Еще один. Еще... "Я пью один, со мною друга
нет..."

Хриплый, грустный голос из динамиков негромко напевал стихи:

Бродяга скромный и печальный

Слонялся городом нечаянным

И в перекрестье улиц шумных

Он был удачей для стрелка:

Ведь не бывает пуль случайных,

Для одинокого отчаянья

Нет ничего опасней умных,

Округлых сказок дурака.

Бродяга шел не озираясь,

Слепой судьбы не опасаясь,

Ни перед кем ни в чем не каясь -

У всех свой крест и свой насест.

Он заблудился в стылых лицах,

В глазах безжизненных, как блицы,

И наплевал на здешний принцип:

Кто не работает - не ест.

Но почему такой голодный

Вид у довольных и дородных?

И слепо бьется пес безродный

Среди чужих, спешащих ног...

И почему-то так тоскливы

Слезливых глаз собачьих сливы...

На что со скорбью молчаливой

Смотрел отвергнутый Ван Гог?

День обветшалый на исходе.

Ласкает ветер непогодье.

Восьмая пуля на излете

За сердце тронула огнем.

И в перекрестье улиц шумных,

Жующе-склочных и бездумных,

Он видел море в бликах лунных

И маленький беленый дом...

Бродяга скромный и печальный1.

Алкоголь ласково коснулся мозга, я прикрыл глаза, и передо мной, будто в
калейдоскопе, закрутились картинки прошлого, дальнего и не очень... Стоит
только закрыть глаза...

Глава 10

Стоит только закрыть глаза, и я вижу, как по песку, удаляясь, идет
девушка. На ней легкое платьице, ветер играет волосами... И цвет волос
переменчив... Солнечные лучи словно перебирают пряди, делая их то
светло-русыми, то золотистыми, то каштановыми... Девушка босиком, и я слышу
шуршание песка под ее ступнями... Фигурка ее почти невесома в лучах, волны
прибоя подбегают к ногам и ласкаются белыми курчавыми щенками...

Лека выросла. В ее новом, совсем взрослом мире места мне не нашлось. И
она исчезла, растворилась на просторах великих американских равнин, будто
мираж... Но теперь это не вызвало у меня ничего, кроме усталой грусти:
невозможно любить мираж. Или... Или мы все, живущие на этой земле, любим
лишь созданные нашим воображением миражи, фантомы?..

Мы встретились в таком просторе

в таком безмолвии небес,

что было чудом из чудес

пересеченье траекторий...

Как бы ни было жалко, но... Двум редким птицам не усидеть в одной клетке,
даже если она величиной с мир...

Мы с удивленьем вдруг открыли,

что птица птице не под стать:

стремительные наши крылья

в полете могут нам мешать2...

Кассета крутится, мелодия сменяет мелодию... Закрываю глаза...

...Я бегу по пустыне. Под ногами камни, красные, раскаленные испепеляющим
солнцем. И еще - они отливают золотом. Чистым червонным золотом. А солнце
неправдоподобно быстро поднимается в зенит, и вот уже все пространство
вокруг сияет.

Эльдорадо... Золотая долина, устеленная тысячами стреляных латунных
гильз... Золотая долина, превращающая плоть солдат удачи, этих старателей
смерти, в чистое червонное золото, в чей-то яркий, порочный и недолговечный,
как век мотылька, успех, в чью-то мирскую славу, в чье-то бесчестие...

Мир вокруг становится нестерпимо-белым, и весь его жар концентрируется на
единственной чужеродной точке: на мне. Я падаю, раскаленная масса летит мне
навстречу, и я успеваю понять, что, как только коснусь ее - мгновенно