read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



по утрам, что я мог уступить место в автобусе или в метро (разумеется, тому,
кто этого заслуживал), подобрать вещь, выпавшую из рук почтенной дамы,
подать ей потерю с обычной своей милой улыбкой или попросту уступить такси
торопящемуся куда-то человеку, то весь день был для меня озарен этой удачей.
Надо признаться, я даже радовался забастовкам на общественном транспорте,
так как в эти дни мог на остановках автобусов посадить в свой автомобиль
кого-нибудь из злосчастных моих сограждан, не знавших, как им добраться до
дому. Поменять свое место в театре для того, чтобы влюбленные могли сидеть
рядышком, услужить в вагоне железной дороги молодой девушке, любезно
водрузив ее чемодан на багажную полку, слишком высокую для нее, - все эти
подвиги я совершал чаще, чем другие люди, потому что ловил к этому случай и
потому что они доставляли мне наслаждение.
Я слыл человеком щедрым и действительно был таковым. Я проявлял эту
черту и в общественной и в личной благотворительности. Мне нисколько не было
жаль расставаться с отдаваемой вещью или с определенной суммой денег;
наоборот, я всегда извлекал из этой филантропии некоторые радости, и далеко
не самой маленькой из них была меланхолическая мысль о бесплодности моих
даров и весьма вероятной неблагодарности, которая за ними воспоследует. Мне
было очень приятно дарить, но я терпеть не мог, когда меня принуждали к
этому. Подписные листы с их точными цифрами меня раздражали, и я давал по
ним скрепя сердце. Мне хотелось самому распоряжаться своими щедротами.
Все это мелочи, но они помогут вам понять, сколько радостей я постоянно
находил в жизни, и особенно в своей профессии. Вот, например, остановит тебя
в коридорах Судебной палаты жена обвиняемого, которого ты защищал только во
имя справедливости или из сострадания, то есть бесплатно, услышишь, как эта
женщина лепечет, что отныне вся их семья в неоплатном долгу перед тобой, а
ты ответишь ей, что это было вполне естественно с твоей стороны, любой на
твоем месте поступил бы точно так же, предложишь даже денежную помощь, чтобы
они могли пережить предстоящие трудные дни, а затем, чтобы оборвать
благодарственные излияния и сохранить верный их резонанс, поцелуешь руку
бедняжке и покончишь на этом разговор. Поверьте, дорогой мой, это высокое
удовольствие, недоступное вульгарному честолюбию. Ты при этом поднимаешься
на вершину благородства, которое не нуждается в каком-нибудь поощрении.
Остановимся на этих высотах. Вы теперь понимаете, конечно, что я хотел
сказать, заявив, что я "метил выше". Я правильно назвал это "вершиной
благородства", единственной, на которой я мог жить. Да, я чувствовал себя
свободно, только когда карабкался вверх. Даже в житейских мелочах мне всегда
хотелось быть выше других. Троллейбус я предпочитал вагонам метро, автобусы
- автомобилям, террасы - антресолям. Я любитель спортивных самолетов, когда
у тебя над головой открытое небо, а на пароходах я всегда выбираю для
прогулок верхнюю палубу. В горах я бегу от ущелий, взбираюсь на перевалы, на
плато; уж если равнина, то высокогорная, на меньшее я не согласен. Если бы
по воле судьбы мне пришлось выбирать себе какое-нибудь ремесло, например
токаря или кровельщика, будьте спокойны, я бы выбрал крыши и не побоялся
головокружения. Трюмы, погреба, подземелья, гроты, пропасти вызывают у меня
ужас. Я даже возненавидел спелеологов, которые имеют нахальство занимать
первую полосу в газетах, и подвиги этих исследователей были мне противны.
Спускаться в пропасть на глубину восемьсот метров ниже уровня моря, рискуя
не вытащить головы из расщелины в скале (из "сифона", как говорят эти
безумцы), - на такой подвиг, казалось мне, могли пойти только люди
извращенные или чем-то травмированные. В этом есть что-то мерзкое.
Природная терраса на высоте пятьсот или шестьсот метров над уровнем
моря, которое еще видишь, которое залито светом, - вот где мне дышалось
легче всего, особенно если я был там один, вдали от человеческих
муравейников. Я очень хорошо понимал, почему проповеди, смелые пророчества,
чудеса огня происходили на вершинах. По-моему, никто не мог предаваться
размышлениям в подземельях или в тюремных камерах (если только последние не
были расположены в башне, откуда открывался широкий вид) - там не
размышляли, а плесневели. Я понимал тех, кто пошел в монахи, а потом стал
расстригой из-за того, что окно кельи выходило не на светлые просторы, а на
глухую стену. Будьте уверены, уж я-то отнюдь не плесневел. Ежедневно и
ежечасно я наедине с собой или на людях взбирался на высоты, зажигал там
яркие костры и внимал веселым приветственным крикам, доносившимся снизу. Так
я радовался жизни и собственному своему совершенству.
Профессия адвоката, к счастью, вполне удовлетворяла моему стремлению к
высотам. Она избавляла меня от горькой обиды на моих ближних, которым я
всегда оказывал услугу, не будучи им ничем обязан. Она ставила меня выше
судьи, которого я в свою очередь ставил выше подсудимого, а последний обязан
был, конечно, питать ко мне признательность. Оцените же это сами, сударь: я
пользовался безнаказанностью. Я не был подвластен никакому суду, не
находился на подмостках трибунала. Я был где-то над ним, в колосниках, как
боги в античном театре, которые время от времени при помощи машины
спускались, чтобы преобразить ход действия и дать этому действию угодный им
оборот. В конце концов жить, возвышаясь над другими, - вот единственная
оставшаяся нам возможность добиться восторженных взглядов и приветственных
криков толпы.
Кое-кто из моих подзащитных, кстати сказать, и совершил убийство именно
из таких побуждений. Уголовная хроника в газетах, собственная ничтожная роль
в жизни и высокое мнение о себе, несомненно, повергали их в печальную
экзальтацию. Как и многие люди, они не в силах были смириться со своей
безвестностью, и нетерпеливая жажда "прославиться отчасти и могла привести
их к злополучным крайностям. Ведь чтобы добиться известности, достаточно
убить консьержку в своем доме. К несчастью, такого рода слава эфемерна - уж
очень много на свете консьержек, которые заслуживают и получают удар ножом.
На суде преступление все время находится на переднем плане, а сам преступник
появляется у рампы лишь мельком, его тотчас сменяют другие фигуры. Словом,
за краткие минуты триумфа ему приходится платить слишком дорого. А вот мы,
адвокаты, защищая этих несчастных честолюбцев, жаждущих славы, действительно
можем прославиться одновременно с ними и рядом с ними, но более экономными
средствами. Это и побуждало меня прибегать к достохвальным усилиям, дабы они
платили как можно меньше. Ведь, расплачиваясь за свои проступки, они немного
платили и за мою репутацию. Негодование, ораторский талант, волнение,
которое я на них растрачивал, избавляли меня от всякого долга перед ними.
Судьи карали, ибо обвиняемым полагалось искупить свою вину, а я, свободный
от всякого долга, не подлежавший ни суду, ни наказанию, царил, свободно рея
в райском сиянии. Как же не назвать раем бездумное существование, дорогой
мой? Вот я и блаженствовал. Мне никогда не приходилось учиться жить. По этой
части я был прирожденным мастером. Для иных людей важнейшая задача -
укрыться от нападок, а для других - поладить с нападающими. Что касается
меня, то я отличался гибкостью. Когда нужно было, держался запросто, когда
полагалось, замыкался в молчании, то проявлял веселую непринужденность, то
строгость. Неудивительно, что я пользовался большой популярностью, а своим
победам в обществе и счет потерял. Я был недурен собой, считался и
неутомимым танцором и скромным эрудитом, любил женщин и вместе с тем любил
правосудие (а сочетать две эти склонности совсем нелегко), был спортсменом,
понимал толк в искусстве и в литературе - ну, тут уж я остановлюсь, не то вы
заподозрите меня в самовлюбленности. Но все-таки представьте себе человека в
цвете лет, наделенного прекрасным здоровьем, разнообразными дарованиями,
искусного в физических упражнениях и в умственной гимнастике, ни бедного, ни
богатого, отнюдь не страдающего бессонницей и вполне довольного собою, но
проявляющего это чувство только в приятной для всех общительности.
Согласитесь, что у такого счастливца жизнь должна была складываться удачно.
Да, мало кому жилось так просто, как мне. Мне совсем не приходилось
ломать себя, я принимал жизнь полностью такою, какой она была сверху донизу,
со всей ее иронией, ее величием и ее рабством. В частности, плоть, материя -
словом, все телесное, что расстраивает или обескураживает многих людей,
поглощенных любовью или живущих в одиночестве, не порабощали меня, а
неизменно приносили мне радости. Я создан был для того, чтобы иметь тело.
Оттого и развились у меня это высокое самообладание, эта гармоничность,
которую люди чувствовали во мне и порой даже признавались, что она помогала
им жить. Неудивительно, что их тянуло ко мне. Нередко новым моим знакомым
казалось, что они когда-то уже не раз виделись со мной. Жизнь и люди с их
дарами шли навстречу всем моим желаниям; я принимал восхищение моих
почитателей с благожелательной гордостью. Право же, я жил полнокровной
жизнью, с такой простотой и силой ощущая свое человеческое естество, что
даже считал себя немножко сверхчеловеком.
Я происходил из порядочной, но совсем незнатной семьи (мой отец был
офицером), однако иной раз утром, признаюсь смиренно, чувствовал себя
принцем или неопалимой купиной. Заметьте, пожалуйста, что я отнюдь не
воображал себя самым умным человеком на свете. Подобная уверенность ни к
чему не ведет хотя бы потому, что ею исполнены полчища дураков. Нет, жизнь
очень уж баловала меня, и я, стыдно признаться, мнил себя избранником, чье
особое предназначение долгий и неизменный успех. Такое мнение я составил из
скромности. Я отказывался приписать этот успех только своим достоинствам и
не мог поверить, чтобы сочетание в одной личности разнообразных высоких
качеств было случайным. Вот почему, живя счастливо, я чувствовал, что это
счастье, так сказать, дано мне неким высшим соизволением. Если я вам скажу,
что я человек абсолютно неверующий, вы еще больше оцените необычайность
такого убеждения. Обычное или необычное, но оно долго поднимало меня над
буднями, над обывательщиной, благодаря ему я парил в высоте целые годы, и я
с сожалением вспоминаю о них. Долго парил я в поднебесье, но вот однажды
вечером... Да нет, это совсем другое дело, лучше всего забыть о нем.
Впрочем, я, может быть, преувеличиваю. Мне жилось так приятно, а вместе с
тем я хотел все новых и новых радостей, никак не мог насытиться. Переходил с
празднества на празднество. Случалось, я танцевал ночи напролет, все больше
влюбляясь в людей и в жизнь. Иной раз в поздний час такой безумной ночи,
когда танцы, легкое опьянение, разгул, всеобщая и неистовая жажда
наслаждений приводили меня в какое-то экстатическое состояние, я,
утомленный, как будто достигнув предела усталости, на минуту, казалось,
постигал тайну людей и мира. Но на утро усталость проходила, а вместе с тем



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 [ 11 ] 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.