Чтение 11–й страницы книги ~Ля-ля-фа~

непотребностях. Я снова выкладываю вещи на пол. Так, а это что? Нечто
подобное я где-то уже видел. Очень миленько.

Я сажусь на пол и лихорадочно соображаю. Потом аккуратненько и медленно
укладываю рассыпанное барахло в коробку.

Коробка наконец закрывается. Где ж она стояла? Кажется, под чемоданчиком.
Чемоданчик закрыт на ключ. К чему это я? К тому, что лазить по чужим
коробкам и чемоданам аморально. А кто лазил? Она сама грохнулась, когда я ей
в запарке ногой наподдал.

Я стараюсь вспомнить, в каком порядке располагалось чужое имущество до
моего посещения, потом плюю и расставляю как придется, надеясь, что
постояльцы не заметят.

Перед тем как поставить на место последнюю коробку, я встаю на цыпочки,
вытягиваюсь и смотрю в окно.

Света нет.

К У П Л Е Т Д Е В Я Т Ы Й

Потолок в дырочку. Выцветшие шторы. Чернильный прибор. Игорь Анатольевич.
Интерес в глазах. Печать раздумий.

-А что вы, собственно, переживаете, Игорь Анатольевич? Вы же не из своего
кармана эти сто баксов возьмете. Я думаю, есть в вашем колхозе заветный
амбар. На такие вот внеплановые расходы.

-Догадливый. Может, и есть. А позволь поинтересоваться, зачем тебе сто
долларов? Почему не двести, не пятьдесят?

-Здесь как раз никакого секрета нет. Некто Небранский Анатолий Игоревич,
старший следователь из РУВД, требует именно эту сумму за прекращение моего
уголовного преследования. Помните тот коробочек с "травкой"?

-Неужели этот старый лысый бульдог еще берет? То-то я гляжу, он тебя даже
на трое суток не прикрыл. Ну, взяточник! И что, в баксах?

-В них.

Игорь Анатольевич поигрывает зажатой между пальцев авторучкой. Как
постовой - дубинкой. Думает, прикидывает, взвешивает.

-Погоди, погоди, а давай его спалим. Очень запросто. Я свяжусь с РУОП или
ОБЭП, пометим деньги, ты ему передашь, ну, а дальше дело техники - понятые,
протокол. Пускай получит пятилеточку. Ну что, идет?

-Не, не идет. Спалить, как вы говорите, Небранского можно и нужно, но
я-то с чем останусь? С уголовным делом, которое передадут другому
следователю и который отыграется на моей шкурке за своего влипнувшего
собрата. И на суде из вилочки "от и до" выберут именно "до". Так что такой
подход нам не интересен.

-Хорошо, давай я ему просто позвоню и скажу, чтобы дурью не маялся.

-Нет уж, спасибо. Тогда я точно испытаю на себе карающую руку правосудия.
Игорь Анатольевич, я, честно говоря, не пойму, вы-то что меньжуетесь?
Подойдите к своему начальству, объясните, что так и так, есть человечек,
который предлагает помощь в раскрытии весьма громкого преступления. И просит
всего-навсего сто долларов. По сравнению с нанесенным ущербом это тьфу,
мелочь, не стоит даже вспоминать. Я думаю, ваши папы согласятся. На Западе,
кстати, такая форма оплаты широко распространена. Вы передаете мне денежки,
я передаю вам информацию, и мы друг друга не знаем. Потом вы раскрываете
преступление, возмещаете государству ущерб и получаете внеочередное звание
или, на худой конец, премию. Вы что, не хотите раскрыть преступление?

-Очень ты шустрый, как я вижу. А где гарантия, что ты "динамо" не
накручиваешь? Про это дело по всей стране трубили. Это не твой уровень,
юноша. Сомневаюсь я, чтобы ты знал расклад. Людишки там работали с головой.
А ты кто? Девятнадцатилетний оболтус с рынка.

-Я действительно не знаю расклад и понятия не имею, что за люди стоят за
этой кражей. Но я могу привести вас прямо к украденному. Я один знаю, где
сейчас все хранится. И очень скоро это "все" может исчезнуть. Если вы не
пошевелитесь.

А гарантия того, что я не кручу "динамо", я сам. Я могу остаться здесь
как заложник. Или, в конце концов, вы можете найти у меня дома еще один
коробочек с "травкой". Да и куда я денусь? В бега подамся? В "горячие точки"
уеду? Нет, увольте. Я с рынка никуда. Так что вы, Игорь Анатольевич, ничем
не рискуете.

-А почему ты не пошел прямо к Небранскому, почему обратился ко мне?

-Потому что при первой нашей встрече товарищ следователь обмолвился, что
его раскрытия не интересуют. Так зачем мне рисковать? Приду к нему, а он
меня снова за характеристиками, то есть за "капустой" отправит.

-В этом есть доля истины, но о всех так думать не стоит. Небранский,
скорее, исключение.

-Исключение, не исключение - я имею дело с ним,

-Хорошо, каким образом мы реализуем твою информацию?

-Да каким угодно. Не, разумеется, впрямую вы меня не подставляйте. Кто
знает, что это за публика. Как только вы передаете мне деньги, я указываю
вам людей и товар. Мало того, я назову вам время, когда они точно будут с
товаром. Вам остается чисто случайно подойти к ним на улице и проверить
документы. "Извините, гражданин, в городе операция "Гастролер", сумки
наружу". И все. Считайте, звездочка у вас в кармане. В смысле, на погонах.

-Мы работаем не за звездочки.

-Тем более. Вы получите полное моральное удовлетворение. По вашей
информации раскрыто такое громкое преступление. И это прекрасно. А откуда вы
получили информацию, не должно никого волновать.

-Хорошо. Сколько у нас времени?

-Здесь мы действительно в одинаковом положении. И у вас, и у меня срок
истекает завтра. Завтра товар уплывает, а я следую на "стрелочку" с
товарищем Небранским.

-Я постараюсь добыть деньги к семи вечера. Сам понимаешь, система у нас
не зажиточная, лишних денег нет. Плюс учет и контроль. Но я попробую. Я на
хорошем счету.

-Здорово! Тогда после семи я жду вашего звонка. Давайте сверим часы и
придумаем пароль. К примеру: "Что Петр прорубил в Европу?". Отзыв: "Он
прорубил проход". Шучу. Обойдемся без пароля. Но не вздумайте спросить меня
по имени или, тем более, по фамилии. Если трубку снимет мать, то сразу
заподозрит неладное. Просто позовите Тома, а лучше мистера Тома. Мне будет
приятно.

-Хорошо, давай номер, мистер Том.

Я продиктовал номер своего телефона и поднялся.

-До вечера, Игорь Анатольевич.

- Пока.

Я выхожу из почти родного кабинета и, улыбаясь, иду к выходу. На душе
легкая радость. Потому что я слегонца наехал на государство. Так, чуть-чуть,
как бы невзначай. Сначала оно на меня, а потом я на него. Я теперь,
получается, рэкетер. Не велик рэкет, да дорог. И заметьте, никакой
сверхприбыли. Все в рамках, установленных законом. От нуля до ста. Сколько
сами назвали, столько и попросил.

Корабль продолжает плыть согласно выбранному курсу. И хотя земли
по-прежнему не видно, зато ты не слопан, не съеден, не скушан. Скушан
другой. Другие. Кто зазевался. Кто решил, что цель достигнута и берег
вот-вот покажется из тумана. Нет уж, кукиш вам. Человек человеку люпус эст.

Вот так, от стукачества идейного с привкусом коммунистического маразма ты
плавно и изящно переходишь к стукачеству расчетливому с запахом
капиталистического пирожка. Первые пробы удачны. Тьфу, мистер Том, как не
стыдно. Как мерзко, как грязно - за деньги, за нашу родную, отечественную
валюту, то есть за доллары, вкладывать ближнего своего, причем так цинично,
не пряча наглого взгляда! Стыдно ведь!

Кому? Мне? Я стукач? Ха-ха-ха!!! Я смеюсь вам в лицо. Мне не стыдно. Я не
стукач. Я всего лишь хочу доплыть до берега. Понимаете - всего лишь. И если
я увидел землю, я не разверну корабль и не пойду в противоположную сторону.
А вы что, развернетесь? Сомневаюсь. Вон, Игорь Анатольевич - стоило ему
услышать про Небран-ского, тут же предложил вломить его какому-то ОПУП
(ОПУП? От слова "опупеть", не иначе).

Короче, ша! Не надо делать трагедии из естественных вещей. Я всего лишь
гаечка, выполняющая маленькую функцию в огромном механизме. И все
возникающие так называемые "моральные" вопросы будьте любезны к создателю
этого механизма. Мысль ясна? Если не очень, запишитесь на курсы прикладной
диалектики, сдайте экзамены. Тогда вы непременно врубитесь в то, что я тут
наговорил.

Игорь Анатольевич звонит, как и обещал, ровно в семь ноль-ноль. Зачем-то
спрашивает, не передумал ли я. Я отвечаю, что не в правилах деловых,
сурьезных людей менять принятые однажды решения по нескольку раз в день. Он
соглашается и говорит, что деньги им получены и он готов сделать
справедливый "чейндж". Я тем более готов, поэтому предлагаю встретится в
зоологическом музее (для конспирации), где мы и обменяемся чемоданчиками.

Игорь Анатольевич резонно подмечает, что зоологический музей, равно как и
все остальные, уже закрыт и есть смысл поговорить у него в кабинете. К
сожалению, в данный момент бан-кует он, и я с тяжелой душой соглашаюсь. Я не
люблю милицейских стен, говорят, у них есть глаза и ушки. В принципе, черт с
ними, но от конфиденциальности нашего разговора зависит моя счастливая
юность, а посему хотелось бы встретиться на нейтральной земле. Но нет так
нет, мне придется говорить намеками. Хорошо бы поболтать по-французски, но я
не Штирлиц, языками не владею.

Итак, мы договариваемся.

Я вешаю трубочку и иду приводить себя в порядок по случаю предстоящего
"влома".

Черного пальто и широкополой шляпы у агента Тома не имеется. Агент Том
выйдет на связь в футболке "Рибок" тверского производства и джинсах "См
отрите-здесь-есть-место-без-заплаты". Агент Том будет как никогда внимателен
и осторожен. Секретная шифровка должна попасть в надежные руки. Центр не
простит провала операции.

Где-то далеко, у мониторов компьютеров, у чертежных столов, у микрофонов