много времени. Неопровержимые доказательства вины решили его судьбу еще до
вынесения приговора. А приговор был суров. Одиннадцать лет строгого режима.
туристической путевке отправляли. А в чем, собственно, дело? Если его
посадили, значит, так оно и должно было случиться. От судьбы не уйдешь.
стороне его жизни. Но продолжали воспринимать случившееся с ним как досадное
недоразумение. И отказываться от него, как это делали в подобных случаях
некоторые другие, не собирались.
догадывалась, что темный путь, которым он пошел, избран им сознательно.
симпатичная, молодая, умная. Выйдешь замуж, нарожаешь детей...
Странно, ведь он никогда не уверял, что любит ее.
только я... На том они и расстались.
***
скрип тормозов и окрики конвойных. Осужденных выталкивали на площадку,
выжженную жарким солнцем.
легкие. Но все равно Женя был рад ему. Надоела теснота и вонь, в которой он
пребывал столько дней.
столько же, только со знаком "минус". Гиблые места. Но, как говорится, за
что боролся...
его эмоции и чувства. Он спокойно воспринимал суету вокруг себя, крики
конвойных и лай собак.
пыльной дороге.
успели вдолбить.
стороне... Тут одна зона "сучья", - Голландец вдруг забеспокоился. - Гадом
буду, нас туда, похоже, и тянут...
держат воры. Там четкая иерархия. "Черная масть" сверху, "мужики", "черти" и
"законтаченные" снизу. В "сучьих" все по-другому. Там порядки устанавливает
администрация. "Отрицаловка" там не в почете. Воров в "бурах", в ШИЗО как
картошку гноят. А еще их ссучивают, даже опускают, "петухами" делают. И это
самое страшное. В этих зонах "красные" с "косяками" на руках всем
заправляют. "Черная масть" как бы в стороне. "На свободу с чистой совестью"
- этот девиз не вызывал там особых насмешек.
теперь все изменилось. Он выбрал свой путь и уже идет по нему обеими ногами.
отступится. Тем более если к этому его будут принуждать...
подходила к его натуре. Он ненавидел грубую физическую работу во всех ее
проявлениях. А воры как раз такой работы и должны были избегать. Для них это
западло. Ему тоже. Пусть лучше бьют коваными сапогами, гноят в ШИЗО, но
работать он не будет. Не будет, и все тут!
отрядам.
"мужикам". Во втором отряде "красных" выше крыши. Задавят они тебя...
"черной масти". И Женя не должен был уронить чести. Хочешь не хочешь, а
держись за понятия намертво. Не опускайся до уровня "мужиков". А опуститься
проще простого.
краской. Ровные ряды шконок в два яруса, аккуратно заправленные одеяла,
подушки. Никакого сравнения с вонючими камерами следственных изоляторов и
пересыльных тюрем.
голодные зеки. Они косились на вновь прибывших, но зла им не чинили. Просто
узнавали, кто есть кто. Похоже, к "черной масти" здесь не принадлежал никто.
Как же тогда быть? Ведь и он сам принадлежал к ворам постольку-поскольку.
Никто о нем толком ничего и не знал.
мотал срок, причисляла его к категории тяжеловесов. Умышленное убийство -
это серьезно. К нему относились уважительно.
молчанием. Никто не смог вытащить из него и слова. Тогда его отправили
прямым ходом к начальству. Там долго с ним не разговаривали.
"попкарь", спровадивший его до "хаты".
ненавидят воров, благодаря которым на зонах их унижают, издеваются. Только
скажи им, что ты причисляешь себя к "черной масти", тут же опустят тебя. И
все, выше "петуха" уже никогда не прыгнешь. Каждый будет только рад плюнуть
тебе в лицо, садануть по почкам сапогом.
прикасаться, есть с ними из одной тарелки. У них даже своя посуда, пробитая
гвоздем, чтобы порядочный человек ненароком не опоганился. И "очко" в
сортире свое. Только справь туда нужду, самого тут же опустят.
справляют нужду "петухи". Похоже, влип он круто...
Я просто в эту хату не пойду!
пол. "Попкарь" начал бить его ногами. Он не сопротивлялся. Пусть бьет, пусть
до полусмерти изобьет. Тогда его не в камеру к "дырявым" отправят, а в
лазарет, к "лепиле".
души. Еле живого Женю куда-то поволокли. Куда именно, он понял, когда
очутился в крохотном помещении с бетонным полом. Ни сесть, ни встать.
нещадно болело, его колотила дрожь, ноги подкашивались, он то и дело впадал
в забытье. Хотелось умереть, лишь бы только вырваться из этого ада.
цементному полу. В голове все перемешалось. Как из тумана перед его
мысленным взором выныривали мама и отец. "...Нельзя, сынок, воровать..."
Издалека улыбалась Лена. "...Я хочу тебя... Иди ко мне, здесь так хорошо..."
Выплывали влюбленные глаза Вали. "... Я буду тебя ждать..." Он не знал, где
он находится, что с ним делают, куда тащат. Но все стало на свои места, едва
он оказался у знакомой железной двери. Его собирались бросить в камеру к
"петухам". Круг замкнулся.
"попкарей".
Пусть это будет последний в его жизни бой.
Пару раз ударили в лицо, несколько раз - в живот. И, выбив из него дух,
бросили в камеру.
***