Чтение 11–й страницы книги ~Журналист~

головой:

- А я, хлопчик, снега уже три года не видел. Отпуска - летом. Снится мне
снег все время.

Мужик вздохнул и стрельнул у Андрея сигарету. Посидели молча, потом
Обнорский поднялся:

- Пойду с ужином что-нибудь придумывать.

- Давай, только воду кипяти как следует. Вода здесь - полное говно, я
тебе скажу, почки у всех летят...

"Интересно, - думал Андрей, поднимаясь на террас-А есть здесь что-нибудь,
что не говно?"

Ничего придумать с ужином он не успел - его приготовления прервал
короткий стук в дверь. Обнорский, удивляясь про себя, кто бы это мог быть,
открыл увидел на пороге маленького круглого человечка в странной пятнистой
форме и кроссовках. Лицо незнакомца выражало радость и вообще
свидетельствовало о большом внутреннем жизнеутверждающем потенциале.

- Салям алейкум! - воскликнул пятнистый человечек, входя в комнату. - Ну
наконец-то! А то я тебя вже так ждал, шо прям и не знаю аж как!

У гостя был забавный южнорусский говорок, и ничего не понимающий
Обнорский невольно улыбнулся.

- Здравствуйте... Вы меня ждали?

- Та ты шо! Как невеста первого разу!

- Да вы проходите, проходите, - засуетился Андрей. - А вы меня ни с кем
не путаете?

- Ха! Спутаешь тебя! Мне вже тебя так расписали - ты шо! Высокий,
красивый, чернявый... Андреем зовут?

- Да, - промямлил Обнорский. - А собственно...

- Ну вот, - продолжил мужичок, разглядывая комнату. - А я Дорошенко Петро
Семенович, майор Советской Армии, так шо люби и жалуй. Тамам?* (Хорошо?
(арабско-йеменский диалект).)

- Тамам, - машинально ответил Андрей и, догадавшись, воскликнул:

- А, так вы, наверное, мой советник?

Дорошенко залился мелким заразительным смехом и хлопнул себя по ляжкам.

- Не, хлопчик, ты еще трошки не дорос, чтоб у тебя майоры в советниках
были. А советник я командира Седьмой парашютно-десантной бригады спецназа
подполковника Абду Салиха Юсуфа - кстати, он классный мужик, у нас в Союзе в
академии учился... Мафгум?

- Мафгум, - кивнул Андрей. - А мне сказали...

- Плюнь! - посоветовал Дорошенко. - Плюнь и забудь, тут все кому не лень
плетут разное, ты меня слушай. Со мной, хлопчик, не пропадешь. Но горя
хватишь.

И он снова залился смехом.

- Да вы садитесь, - спохватился Андрей. - Сейчас я чего-нибудь
быстренько...

- Ни-ни-ни, - замотал головой Дорошенко. - Ни быстренько, ни средненько.
Собирайся-обувайся и пошли буду тебя кормить и одевать. Кто из нас из Союза
прибыл? Ты или я? Так шо - без всяких марципанов. Как-никак я тебе
начальство. Мафгум?

Андрей кивнул и улыбнулся. (Позже выяснилось, слово "марципан" было
излюбленным выражением Дорошенко - им он обозначал такие понятия, как
"церемонии", "проблемы", "сложности" и ряд других, выражаемых обычно в
офицерской среде матерными эквивалентами. За это Петр Семенович получил,
естественно соответствующую кличку - Марципан, которая очень подходила к его
забавному внешнему облику.) По дороге майор не переставая сыпал словами:

- Здесь шо главное? Хотя бы раз в день горячая пища! И - горячая
жидкость, тот же чай, если супа нет. Это лязим <Надо, нужно (арабск.).>
помнить. А всякая сухомятка, лимонада - это сплошной муштамам <Нехорошо
(арабск.).>".

Квартирка у Дорошенко оказалась маленькой, но чистой: холл, спальня,
кухня и совмещенный санузел.

- Ну как? - спросил Петр Семенович, обводя свою квартиру довольным
взглядом. - Хоромы! Ты б видел, в каких общагах мы с моей жинкой в Союзе
жили... Жуть кошмарная, вспоминать на ночь не хочется - стенки тоненькие,
фанерные, все слышно, ни потрахаться толком, ни поскандалить со своей бабой
от души нельзя - соседи советами замучают... А ты женат?

- Женат, - кивнул Андрей, - но супруга в Москве осталась.

- Приедет?

- Нет, я же на год всего. Я практикант.

(К советским офицерам в некоторых странах разрешалось приезжать женам, но
только в том случае, если срок командировки был более полутора лет. Все
остальные вне зависимости от семейного положения считались холостяками и
получали за это не полный оклад а 80 "Роцентов. Это дикое положение было
отменено лишь 1990 году.)

- Да, - сочувственно вздохнул Дорошенко. - То муштамам. Мужику без бабы
плохо. Да и бабе тоже - они ж, если честно, тоже люди, заблядовать могут...
Я, конечно, твою в виду не имею... А мужику так вообще тоска - я свою два
месяца не видал, спать ложусь - одежную щетку под руку кладу.

- Зачем? - удивился Обнорский.

- Так ночью погладишь - вроде как она рядом И Дорошенко снова
жизнерадостно захохотал. Разговаривая, он успел в мгновение ока собрать на
столе немудреную закусь, порезать помидоры с луком и пожарить яичницу на
сале. Посмотрев на стол Петр Семенович задумался и искоса взглянул на
Андрея.

- Грех, однако, с дороги-то не выпить... Да под такую закусь...

- Я сейчас, - вскочил Обнорский. - У меня...

- Сиди спокойно. Все имеется. Только так: то, шо мы тут с тобой выпиваем,
- между нами. Тамам?

- Тамам, - улыбнулся Андрей. Они выпили по первой и навалились на еду.
Дорошенко продолжал разговаривать с набитым ртом:

- Один на один можешь звать меня просто Семеныч, но когда люди кругом -
будь любезен по имени-отчеству, а при начальстве - по званию. Потому как
панибратства в армии не любят.

После второй стопки Семеныч начал рассказывать о себе. Когда-то Дорошенко
был летчиком-истребителем, при этом увлекался парашютным спортом. Потом его
списали с летной работы по здоровью, и он переквалифицировался в начальники
ПДС полка. С помощью бывших друзей, сделавших карьеру, Семеныч получил
возможность поехать на заработки в за-грэнку.

- Я, Андрюша, в этом спецназе сам ни хера не понимаю. Мое дело - научить
людей прыгать, техникой пользоваться. Через месяцок приедет старший советник
в бригаду, он и начнет их всем остальным премудростям обучать. Но что это
будет за фрукт или овощ - тайна, покрытая мраком. А ты-то как? Боишься
прыгать?

- А я что, тоже должен буду прыгать? - удивленно спросил Обнорский.

- А то как же?! Это ж наша техника, местные должны ей доверять, видеть,
что мы все прыгаем - и ничего. И потом, в спецназе прыгают все - даже повара
и завскладами. Ты не бойся.

- А я не боюсь, - пожал плечами Обнорский.

- Не боишься? Ну молодец, а я вот восьмую сотню прыжков разменял - все
одно страшно, перед прыжком уснуть не могу.

После третьей рюмки о себе начал рассказывать Андрей. Обнорский говорил и
удивлялся самому себе:

- Этому простому мужику, человеку совсем не его круга, он рассказывал то,
что, наверное, не стал бы говорить многим близким знакомым.

- А форму мне в бригаде выдадут? - спросил Андрей.

Дорошенко успокаивающе махнул рукой:

- За форму не волнуйся - получишь полный набор: обычную песчанку,
камуфляжку, ну и парадку - ее тебе шить будут.

- А оружие? Тоже выдадут? Семеныч вдруг аж пригнулся, зачем-то оглянулся
и спросил почему-то шепотом:

- Какое оружие? Ты шо?! Даже и думать не думай! Генерал брать оружие
запретил!

- Как? - растерялся Андрей. - А я видел...

- Шо ты там видел - я и знать не хочу, - перебил Дорошенко. - То мужики в
бригадах берут стволы, но подпольно, шоб никто ничего не видел... А мы тут -
люди еще новые, вот оботремся малость, видно будет... Старший советник
приедет - он и решит. И скажу тебе по опыту - чем дальше от оружия, тем
меньше всякой херни случается.

"Ничего себе подпольно", - подумал Обнорский, вспомнив автомат,
валявшийся совершенно открыто рядом с пьяным Гридичем. Однако возражать
Дорошенко не стал, поняв, что столкнулся с очередной загадкой, отгадку на
которую предстояло искать самому.

Ближе к полуночи выпили на посошок.

- Утром подходи ко мне часов в семь - в бригаду поедем, знакомить тебя со
всеми буду. Раньше там нам делать нечего. Да и ты поспать должен...

Андрей, слегка покачиваясь от усталости и выпитой водки, пошел к себе
через тускло освещенный низкими фонарями гарнизон. Темная казарма казалась
совсем нежилой. В тридцать второй комнате было тихо. Андрей зашел к себе,
лег и еще раз перебрал по эпизодам весь бесконечный день, свой первый день в
Южном Йемене. Обнорский не мог понять, отчего у него душе осталось ощущение
немотивированной вроде бы тревоги.

"Наверное, просто от новых впечатлений. Все не так уж и плохо", - подумал
Андрей, засыпая.

...В ритм новой жизни Андрей вошел быстро - работы хватало, и скучать не
было времени. Каждое утро он с Семенычем уезжал на стареньком, оставшемся
еще от англичан "лендровере" в бригаду, базировавшуюся в пятнадцати
километрах от Адена. Это местечко называлось "Красный пролетарий" и
находилось уже в провинции Лахедж - точнее, на административной границе
между провинциями Аден и Лахедж. Дорошенко в основном проводил занятия с
личным составом - предпрыжковая подготовка, укладка парашютов, методика
действий в случае возникновения нештатных ситуаций...

Андрей пытался переводить йеменцам объяснения Семеныча; сначала у него