выпуска нового отряда штабных офицеров, собрался цвет императорской армии.
Кроме офицеров-выпускников, которые держались несколько скованно и по
привычке еще робели перед своими учителями, сюда приехали старые генералы,
помнившие корейскую войну, русско-японскую кампанию, интервенцию в
Сибири... Те, что помоложе, обеспечивали "мукденский инцидент",
продвигались во главе своих войск к границам Монголии, высаживались с
десантами в Китае, располагались на Хейлунцзяне - на Амуре вдоль советских
границ. Молодые и пожилые военные были одинаково самоуверенны. Все они
вступили на императорский путь - "кондо", путь завоеваний далеких и
близких земель.
Знающим древнюю книгу "Ниппонсеки" - историю Японии - известен
рескрипт императора Дзимму, жившего больше тысячи лет назад: "Накроем весь
мир одной крышей и сделаем его нашим домом". По-японски это звучало весьма
лаконично: "Хакко Итио". Таков был завет божественного предка нации Ямато,
населяющей Страну восходящего солнца.
Как раз об этом и рассказывал в машине Рихард Зорге Эйгену Отту по
пути на прием в Академию генерального штаба. Среди приглашенных было
всего, несколько штатских, и среди них доктор Зорге. Об этом постарался
полковник Отт, который приобретал все больший вес в Токио.
В академии собралось много военных, снискавших честь получить
приглашение. Оставив в гардеробе свои мечи и фуражки, они проходили в
конференц-зал и прежде всего кланялись портрету императора, изображенному
на троне, в парадной одежде.
Когда входили в конференц-зал, Отт шепнул Рихарду:
- Сегодня я покажу тебе много интересного, только не отставай...
Гостей принимал начальник академии, совсем уже дряхлый генерал с
лентой через плечо, увешанный орденами. Но и другие генералы не были
обойдены вниманием императора - орденов на всех было великое множество.
Полковник Отт и Рихард Зорге выделялись среди собравшихся своим
ростом, каждый из них был на голову выше любого японского генерала.
Церемонно раскланиваясь, они пробирались вперед, лавируя между группами
военных. Подобострастный майор-порученец вел за собой полковника Отта,
чтобы проводить и представить прибывшему на прием военному министру,
сменившему генерала Араки. Здесь стояли начальник генерального штаба,
военные советники, члены императорского военного совета, командующий
флотом, его начальник штаба... Поклоны, улыбки, рукопожатия...
Майор-порученец куда-то исчез, и полковник Отт с доктором Зорге были
предоставлены самим себе. Отт называл Зорге имена генералов. Некоторых из
них Рихард уже знал, о других слышал, но многие были ему неизвестны.
- Генерал Тодзио, - Отт незаметно указал на крупнолобого генерала с
коротко подстриженными усами. - Представляет наиболее решительную группу
военных...
Командующий Квантунской армией генерал Хондзио... Говорят, получил
повышение, будет императорским адъютантом...
Это настоятель синтоистских общин в Маньчжурии генерал Ходзимото, -
указал Отт на военного, который прошел мимо. - Кроме того, он еще
начальник полиции Квантунской армии...
Вот принц Асаки, женат на дочери императора Мейджи...
А это генерал Доихара... Подойдем...
Так вот он каков, генерал Доихара Кендзи, - Рихард знал многое о нем
- крупнейший японский разведчик, которого называют дальневосточным
Лоуренсом. Сейчас он управлял японской разведывательной службой на
континенте. Это был коротко, под машинку, остриженный невысокий человек, с
очень широким лбом и большими ушами. Нос луковицей - узкий у переносицы и
очень широкий книзу. На груди ордена "Священного сокровища" всех степеней,
ордена "Тигра", "Золотого коршуна", "Двойных лучей восходящего солнца",
какие-то еще...
"Да, разведка у них в почете..." - мелькнуло в голове Зорге. С
помощью Отта он оказался в самой гуще японской военной касты. Вот они -
хранители военных тайн, заговоров, которые он, Рихард Зорге, обязан
раскрыть. Если бы только ему удалось это сделать!
Поздоровавшись, Доихара спросил по-немецки:
- На каком языке будем говорить?
- На монгольском, - шутливо ответил Рихард.
- Зюйте - согласен, - сказал по-монгольски Дойхара. - Сайн байну...
- Нет, нет, - воскликнул Зорге, - я предпочитаю китайский, либо
английский, а лучше всего немецкий...
- Ну что ж, давайте говорить на любом из них, - Доихара улыбнулся
одним ртом, обнажив неровные зубы. Лицо его оставалось бесстрастным.
Они поговорили несколько минут и разошлись. Отт пригласил Доихара
заехать в посольство. Видимо, они были на короткой ноге.
Когда отошли, Отт сказал:
- Этот человек говорит на тринадцати языках, в Китае он прожил
пятнадцать лет...
Рихард выразил удивление, хотя все это он отлично знал.
На этом приеме Зорге познакомился также с генералом Итагаки Сейсиро,
разведчиком такого же высокого класса, как Доихара. Если бы они знали,
кого привел к ним в академию германский военный атташе!
Итагаки работал начальником штаба Квантунской армии и вместе с
командующим Сигеру Хондзио прилетел в Токио, приурочив свою поездку к
выпускному вечеру в Академии генерального штаба. Существовал неписаный
закон, по которому все воспитанники академии, пусть они закончили ее хоть
сорок лет назад, раз в год собирались в ее стенах, а потом отправлялись в
ресторан Акабана на Кодзимати, где в молодости офицеры проводили свободное
время.
Генералы Итагаки и Доихара были людьми, само появление которых
где-либо было весьма многозначительно. Или они оба, или один из них
обязательно появлялись именно в тех местах, где намечалась агрессия - в
Маньчжурии, в Китае, на границах Монголии или советского Забайкалья.
Организаторы международных провокаций, диверсий, политических убийств,
интриг и заговоров, Итагаки и Доихара были самыми реакционными деятелями
военно-фашистской клики Японии. Зорге не был лично знаком с Итагаки, но
заочно знал его давно и гораздо лучше, чем многие из собравшихся здесь на
приеме в Академии генерального штаба. И вот теперь генерал Итагаки стоял
перед Зорге с застывшей улыбкой фарфоровой статуэтки, и на его
бесстрастном лице ничего нельзя было прочитать. Недвижимы были его брови и
плоские густые усы, будто наклеенные, сделанные из черной бумаги. Широкая
переносица и прижатые уши, словно у лошади, готовой куснуть, дополняли
облик Итагаки Сейсиро.
Разговор с Итагаки не получился - все куда-то вдруг заторопились, и
Рихард вместе с Оттом двинулся в толпе военных к выходу в сад. Ночь стояла
теплая, душная, светила луна, и в этом призрачном свете люди казались
плоскими, как тени в старом китайском театре. Перед зданием тянулась
полоса коротко подстриженного газона, а деревья отступили назад, только
одна высокая криптомерия стояла на отшибе почти рядом с крыльцом. Под ее
раскидистыми ветвями собралось много военных, которые развлекались тем,
что старались достать рукой нижние ветви дерева. При этом тени
разбегались, подпрыгивали, вскидывая вверх руки, и со стороны это
выглядело каким-то ритуальным танцем. Старые генералы, стоявшие на
ступенях крыльца, снисходительно смотрели на молодых офицеров, но когда
кому-то удалось схватить зеленую ветку, не выдержали и закричали:
"Банзай!", "Хакко Итио!", "Хакко Итио!" Офицерская забава обернулась
военной демонстрацией приверженцев агрессивного курса. Видно, здесь все
были такими.
Отт приподнял обшлаг парадного кителя, посмотрел на циферблат - время
приема, указанное в пригласительном билете, уже истекло, следовало
прощаться. Полковник был пунктуален. Другие поступили так же. Расходились,
воинственно поправляя фуражки, пристегивая на ходу мечи.
Встреча с генералами Итагаки Сейсиро и Доихара Кендзи вызвала у Зорге
много воспоминании. Он давно знал их - генералов-разведчиков, носителей и
проводников милитаристских идей, знал, что именно с ними вступает он в
тайное единоборство. Рихард вспомнил Китай.
4. ЭТО БЫЛО В КИТАЕ...
Зорге приехал в Шанхай в 1929 году.
Тот, кто его сопровождал, через полгода вернулся в Москву. На
прощание сказал:
"Доложу Старику с чистым сердцем - работать можешь!"
С тех пор Зорге работал самостоятельно. Сначала он поселился в отеле
на улице Нанкин-род, в самом центре Шанхая. Окна его номера выходили на
широкую набережную бескрайней Хуанпу - реки-работяги, которая просыпалась
с рассветом в грохоте кранов, криках грузчиков и замирала глубокой ночью.
Отель принадлежал бывшему контрабандисту Сашэну, торговцу опиумом и
оружием для враждовавших китайских генералов. На том он и разбогател,
контрабандист Сашэн, но времена наступали смутные, и он предпочел вложить
добытые капиталы в более надежное предприятие.
В том же отеле жила американская журналистка, писательница Агнесс
Смедли, представлявшая в Китае влиятельную франкфуртскую газету. Рихард
много слышал о ней еще в Германии, читал ее книги, статьи, знал о ее
прогрессивных убеждениях. Он был благодарен случаю, который позволил ему
познакомиться с Агнесс Смедли. Это была сорокалетняя женщина с приветливым
лицом и лучистыми серыми глазами. В ней было что-то от далеких
предков-ацтеков, кровь которых текла в ее жилах. Друзья в шутку называли
ее дочерью Монтесумы. Она была человеком гордой души, не терпевшая обиды,
энергичная, волевая и женственная одновременно.
Человек передовых взглядов, она принимала участие в работе левых
американских организаций. Чиновник, представитель калифорнийских властей,
как-то бросил ей обидную фразу: "Вы не американка, Агнесс Смедли..." Он
упрекнул ее в отсутствии патриотизма. Молодая женщина негодующе посмотрела
Лукин Евгений
Шилова Юлия
Херберт Фрэнк
Шидловский Дмитрий
Афанасьев Роман
Лукин Евгений