сказать -- хобби, мало кому в жизни выпадает счастье играть в такие игры.
в ладонь монет. О, звон золота -- Анвар Абидович знал, как он сладок! Он
закрыл глаза, словно отрекаясь от предметного мира, чтобы слышать только
этот ласкающий сердце звук, и не заметил, как задремал.
лебяжьего пуха, под сладкий звон золотых монет странный сон. Будто входит он
к себе в кабинет на бюро обкома из комнаты утех в халате, расшитом золотыми
драконами, из гардероба полковника Нурматова, подпоясанный шелковым
поясом, а на груди у него сияют три ордена Ленина и Золотая Звезда Героя
Социалистического Труда, которую Шарофат игриво называет Гертруда, и
депутатский значок -- естественно, он поважнее любых Гертруд и оттого
называется поплавок, ибо только он гарантирует непотопляемость на все
случаи жизни. Такого набора нет ни у одного сенатора, ни у одного
конгрессмена, ни в какой стране не отыскать, разве только покопаться в
прошлом. Поистине императорская пайцза!
собравшимся на бюро.
здравствуют конституционные свободы!"
что напутал с гардеробом, и, успев в паузе выкрикнуть в возбужденный зал:
"Товарищи, не волнуйтесь, я сейчас", мигом скрывается в комнате отдыха.
него горит алмаз "Владыка ночи" невиданных каратов.
и прошу называть меня теперь "ваша светлость", "ваше величество"..."
волнений ни на одном бюро:
закон!"
остыть страсти, как он снова предстал перед товарищами по партии.
Абидовичу, да и высокие сапоги с ботфортами жали, но он, придерживая
спадающую треуголку (привык, что ни говори, к тюбетейке), твердым шагом
прошел к родному столу и рявкнул:
Наполеона -- на Корсику!" -- кричал тишайший начальник областного собеса.
наманганская тюбетейка, Анвар Абидович вновь поплелся переодеваться. На этот
раз выбирал костюм более тщательно. Китель, застегнутый под горло, защитные
галифе, мягкие, из козлинки, сапоги. Он еще застал такую униформу и
чувствовал в ней себя уютно, надежно.
Абидович не успел и слова сказать! Вошел в зал задумчиво, заложив кисть
правой руки за борт кителя между третьей и четвертой пуговицей сверху.
френчам не хотим! Да здравствуют Карден, Хуго Босс, Зайцев и Адидас!" --
размахивал откуда-то взявшимся красным знаменем, которых так не хватает у
него в области, грузный заведующий отделом легкой промышленности.
попытка", -- видимо, у них на предыдущем бюро какой-то уговор был.
обыкновенную тройку из Португалии фирмы "Маконда", светло-серую с тонкой
голубой полоской; на таком фоне особенно выигрышно смотрится
вишнево-красный, скромный депутатский значок.
Стало привычно знакомым, родным. Появление Анвара Абидовича встретили
стоя, бурными аплодисментами, взволнованными криками. Но какое тепло
исходило от этих здравиц! Каждое знакомое до слез лицо лучилось улыбкой,
доброжелательностью; не верилось, что еще полчаса назад они требовали:
свободы для печати, выборности органов, изменения правовой системы, каких-то
конституционных свобод и гарантий -- в общем, бред всякий...
карликовый стул, и тут же проснулся...
драконами, но без золотых монет, и Анвар Абидович успокоился.
Он и представить себе не мог, какой страшный, многоликий, беспринципный
человек ему противостоял.
Пулата Муминовича; обком он покидал в большом расстройстве и смятении --
хозяин области добился-таки желаемого результата.
Пулат Муминович не знал теперь, кому позвонить, с кем можно посоветоваться.
Те несколько человек, что уцелели на своих местах и хорошо знали его, были
настолько напуганы силой и влиянием хозяина, что вряд ли чем-либо помогут,
-- их более всего волновали собственные кресла. И нравы круто изменились в
партийной среде. Он остерегался довериться кому-то, ибо где гарантии, что
через полчаса разговор не станет достоянием Тилляходжаева, -- слышал
Махмудов и такое. Пугало его предупреждение об уголовной ответственности,
якобы не исходящее от самого первого. Что это значит? Как понимать? Уже
ждет сфабрикованное дело и готовы присягнуть -- на чем угодно и в чем угодно
-- лжесвидетели? И такие факты случались в области. Впрочем, когда в районе
приходится вмешиваться во все хозяйственные и административные дела,
нетрудно подыскать и "объективную" причину для возбуждения уголовного дела.
Наши реальные условия и потребности сплошь не стыкуются с законами, а
крючкотворы от Фемиды всегда готовы услужить власть имущему.
кристально чист, -- в партии уже не состоишь, потому что, не дожидаясь
решения суда, даже момента предъявления обвинения, сразу лишают партбилета.
И долго надо потом ходить, чтобы восстановиться, а пятно от того, что
привлекался к суду, остается на всю жизнь, и место твое уже занято тем,
кому оно предназначалось. Как и всякий уважающий себя честный человек, он
ощущал, кроме бессилия, жгучий стыд за происходящее, понимал, что на бюро
возникнет вопрос и об ордене Ленина, которым наградили его всего полгода
назад. Вот орден ему возвращать не хотелось -- не поднялась бы рука
отцепить с парадного костюма.
посчитал, что лучший выход из создавшегося положения -- уйти из жизни, тогда
все -- грязь, бесчестие, ожидавшее его, его детей, семью, -- отпадало само
собой. Он вполне серьезно осматривал номер, но предметов, подходящих для
быстрой смерти, не находил. Не мог он выброситься из окна или прыгнуть под
поезд -- слишком был на виду в области; ему требовалась тихая, скромная
смерть, не бросавшая ни на кого тени, особенно на тех, кто организует пышные
похороны и назначает детям пенсии. Если бы он оказался в роковой час дома,
трагедия случилась бы наверняка -- Пулат Муминович имел прекрасное
автоматическое ружье "Зауер" и иногда, по осени, выезжал на охоту. У себя в
комнате он организовал бы все как следует, не дал промашку, навел на мысль о
случайном выстреле, несчастном случае. Но, к счастью, шок вскоре прошел.
сыновей-дошколят, Хасана и Хусана, молодую жену Миассар, сыновей-студентов в
Ташкенте от брака с Зухрой, которым предстояло одному за другим защищать
дипломы, -- каково им будет без него? Он помнил свое сиротство, интернаты,
хотя до детдомов в данном случае не дошло бы, наверное, -- Миассар сильная
женщина. Но мысль о судьбе детей заставила взять себя в руки, и мысль о
самоубийстве отодвинулась на второй план.
-- он все еще находился в подавленном состоянии. В его возрасте и положении
потерять власть равносильно катастрофе. Больше двадцати лет он был хозяином
района, и вдруг стать рядовым гражданином -- это все равно что прозреть на
старости от врожденной слепоты, узнавать мир, людей заново, совсем другими,
потому что в голове уже давно устоялся образ мира.
исключат из партии? Ведь как инженер он давно дисквалифицировался. Пойдет
куда-нибудь завхозом с окладом в сто рублей или все-таки возьмут его
инженером куда-нибудь на строительство с зарплатой в сто шестьдесят? Как на
такие жалкие деньги прокормить, обуть, одеть семью, дать детям образование?
Мясо в районе стоит шесть рублей килограмм.
таких проблемах жизни он раньше не задумывался, некоторые и не предполагал.
Одна безрадостная дума вытесняет другую, и нет в перспективе просвета, если
потерять должность и партбилет.
наслышан о слабости первого, его надменности, величии, наполеоновских
амбициях: если приползти на коленях, присягнуть на верность, покаяться,
может, и помилует, -- ведает Махмудов и о таких случаях.
кроваво-красном ковре; он запрещает себе даже думать об этом и произносит
мысленно: лучше уж смерть! Как потом считать себя мужчиной, отцом, глядеть в
глаза любимой Миассар?
перспектив, хотя он и пытался убедить себя, что не так страшно работать
инженером или рядовым советским служащим -- живут же миллионы людей на
скромные зарплаты, не ропщут и вроде счастливы, вдруг он подумал, что
напрасно не придает значения последней угрозе Тилляходжаева, сказанной
Посняков Андрей
Шилова Юлия
Никитин Юрий
Шилова Юлия
Сертаков Виталий
Свержин Владимир