Чтение 11–й страницы книги ~Лотерея блатных~

- Так, теперь еще одна деталь, о которой я забыл вас спросить: как был
написан адрес?

Ее взгляд на секунду затуманивается.

- От руки,- вспоминает она.- Заглавными буквами. Я пишу на листке имя и
фамилию погибшей, добавляю:

"До востребования, почтовое отделение, ул. Ла Тремойль, Париж".

- Вы можете переписать этот текст на конверт, стараясь сымитировать тот
почерк?

- Конечно...

Она высовывает язык, который мог бы служить не только для наклейки марок,
и пишет три строчки, о которых я ее попросил.

Когда она закончила, я сую конверт в карман.

- Спасибо.

Пинюш в надвинутой на глаза шляпе изображает перед публикой великого
сыщика. Прямо адмирал на капитанском мостике эсминца. Так и слышишь его
голос: "Открыть огонь!" или "Право руля".

Я быстро выхожу и направляюсь к своей машине.

Глава 6

Приближается полдень, и в почтовом отделении на улице Ла Боэси целая
толпа народу. Окошко "До востребования" осаждают особо рьяно. Там полно
молоденьких работниц с озабоченными минами, несколько неверных жен и
сумасшедших юнцов. Все обуреваемые жаждой получить корреспонденцию. Эти
жалкие образчики рода людского нуждаются в еженедельных пылких клятвах. Это
помогает им жить. Так они меньше чувствуют одиночество. А где-то есть еще
одна угорелая кошка (или кот), посылающая им привет! О них где-то думают...
Они не одиноки. В общем, дурь собачья!

Вечная комедия, в которой каждый нуждается, чтобы верить в себя! Стадо
мыслящих свиней с огнем, горящим в заднице. Они внушают мне жалость... Готов
купить пузырек красных чернил, чтобы подписаться под этими словами вместо
крови, а то она слишком светлая! Впрочем, у большинства мужиков в жилах как
раз и текут красные чернила!

Я бегу подальше от этого хвоста жалких недоумков к окошку "Оплата писем".
Если бы сотрудница из "Оплаты" могла мне помочь, я был бы у нее в неоплатном
долгу. Что вы сказали? Неудачный каламбур? Спасибо, я и сам заметил. Видимо,
профессиональная деформация.

Малютка просто очаровательна. У нее голубые глаза, миленькая мордашка и
восхитительный рот, украшенный заячьей губой.

Я без слов протягиваю ей мой конверт. Она его берет, взвешивает на руке и
кладет на весы.

- Письмо или образец?

- Письмо!

Она сверяется с табличкой весов и цен. А пока я открою вам окошко моих
мыслей. Я пришел сюда из-за детали, которая наверняка ускользнула от вашего
внимания по причине слабоватого развития ваших мозговых клеточек: письмо с
бомбой было надлежащим образом оплачено. Вывод: отправитель его взвешивал...
Поняли? Ну и хорошо.

- Семьдесят пять франков,- сообщает малютка. Она начинает отделять от
блока марки, но я ее останавливаю:

- Подождите...

Она поднимает на меня свои глаза небесного цвета, такие прекрасные, что
один из них внимательно следит за другим благодаря конвертирующему
страбизму.

- Да?

Я предъявляю ей мое удостоверение. Она берет его, подносит к носу и
читает: "Полиция".

- Мадемуазель, вы работали вчера на этом месте?

- Да, а что?

- Внимательно посмотрите на конверт, на который собирались наклеить
марки. Он вам ничего не напоминает?

Мой вопрос сбивает ее с толку. Она внимательно смотрит на меня, потом на
письмо.

- Что?..- в испуге бормочет она.

- Послушайте, мне известно, что через ваши руки ежедневно проходят сотни
писем и бандеролей... Однако, возможно, вы запоминаете некоторые, чей вид,
вес или форма показались вам... необычными?

На сей раз просекла. Она берет мой конверт, крутит в своих хорошеньких
ручках, усеянных волосатыми бородавками, потом читает надпись и грациозным
движением шеи с эллептическим зобом поворачивает ко мне сияющее лицо:

- Ну да, я его помню: фамилия перед именем... Так редко делают, когда
пишут даме...

- Вы помните человека, который принес это письмо?

- Да, прекрасно помню. Это была дама... И ржет, аж сгибается пополам!

- Почему вы смеетесь?

- Я не смею вам сказать...

Если бы я мог себе позволить, то заставил бы ее сожрать все марки вместе
с весами.

- Послушайте, лапочка, я уже взрослый мальчик, и моя мама мне все
рассказала, так что рожайте!

- Эта самая особа...

- Ну?!

Это что, лизальщица зада марок хочет довести меня до инфаркта? Давно я не
испытывал такого напряжения, клянусь!

- Я ее знаю.

Мое изумление так велико, что вы бы успели сварить яйцо всмятку прежде,
чем я прихожу в себя.

- Вы ее знаете?

- Да. То есть чисто визуально... Она работает на тротуаре в районе церкви
Сент-Мадлен.

И личико юной красавицы заливается краской вокруг огромного родимого
пятна бордового цвета, украшающего ее правую щеку.

Я говорю себе, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Тут какое-то
совпадение.

- Вы уверены в том, что говорите?

- Да. Я даже припоминаю одну деталь... Не знаю, заинтересует ли она
вас...

- Я вам это скажу, когда узнаю, что это за деталь.

- Женщина, о которой я вам говорю, попросила меня не очень сильно шлепать
штемпелем по конверту, потому что в нем лежало что-то хрупкое!

Вот теперь, ребята, я получил веское подтверждение

Правдивости ее слов!

- Вы говорите, что эта достойная особа работает на тротуаре в районе
Мадлен?

- Да, на улице Сэз... Я вижу ее там каждый день в полдень, потому что
обедаю с моим женихом в баре по соседству.

- Вы можете позвать директора? Она его зовет своим козлиным голосом с
приятными блеющими интонациями, перекрывая шум. Тот является. Холодный,
корректный.

- В чем дело?

Она показывает на меня:

- Этот месье из полиции; он хочет с вами поговорить. Я достаю
удостоверение. Его надо всегда держать под рукой, если хочешь поразить своих
сограждан.

- Мне на полчаса нужна ваша служащая, чтобы получить от нее крайне важные
свидетельские показания. Вы можете ее заменить на это время?

- Разумеется, господин комиссар.

- Спасибо. Мадемуазель, прошу вас надеть пальто и следовать за мной...

Она не заставляет повторять еще раз. Во всей этой истории она видит
только возможность смыться, хоть ненадолго, с работы и произвести
впечатление на подруг.

Через восемь секунд она выскакивает в зал в миленьком бежевом пальто,
латаном и перелатаном.

Ноги у нее красиво изгибаются радугой, что еще больше усиливает ее
хромоту.

Когда она выходит, какой-то молодой невежа с силой отпускает дверь, и она
хлопает юную красавицу по горбу. Я испепеляю этого придурка убийственным
взглядом.

Мы медленно едем по улице Сэз, как такси, ищущее пассажиров. Я выезжаю на
бульвары и разворачиваюсь, чтобы снова проехать по этой улице, которая, как
все в Париже, имеет одностороннее движение. Мадемуазель выпяливает зенки,
высматривая путану, которую мы ищем. Я притормаживаю перед каждой из этих
дам, но моя спутница отрицательно качает головой.

- Ее здесь нет,- говорит она наконец.

Это наполняет меня грустью, и, согласитесь, есть от чего. Для очистки
совести мы делаем еще три заезда, и в тот момент, когда я уже собираюсь
уезжать, малышка издает радостный крик:

- Вот она!

Она показывает на девицу, сложенную, как богиня, которая выходит из
гостиницы, закутанная в синюю лису. Ее сопровождает старый лопух-провинциал.
Наверняка тот, кого она только что удовлетворила.

Я проезжаю мимо девицы, не сбавляя скорости

- Вы уверены?- настаиваю я.

- Да, да! Я готова поклясться, что это она. Вздох, вырывающийся из моей
груди, мог бы наполнить воздухом одноместную спасательную шлюпку.

- Держите, моя милая, вот вам десять "колов". Съешьте пирожное и
возвращайтесь на базу на такси. Прощу прошения, но теперь мой черед играть.

Она немного разочарована. Я высаживаю ее перед кондитерской и говорю, что
завтра мы увидимся снова.

После этого спешу вернуться на улицу Сэз. Путанка ходит по тротуару
мелкими шажками из-за узкой юбки и каблуков-шпилек. Я смотрю на нее,