пятидесяти километрах от передовой; нашли; хозяевам было сказано, что
приедет "генерал-майор Иванов, остановится на одну ночь, не могли бы
переночевать в соседской землянке?".
донесут до солдат правду о том, что он, Верховный, был на передовой, но
без трезвона, шумихи и пропагандистских штучек, а скромно, как и надлежит
вести себя соратнику Ленина, продолжателю его великого дела.
бутылки, угощая молодых генералов "саперави" и "хванчкарой".
как он со Свердловым и Каменевым жил в ссылке, - изба походила на эту;
генералы замерли, услыхав в устах Сталина фамилию Каменева, - он говорил о
нем спокойно, как о здравствующем и поныне партийце, а не шпионе...
Вспомнил и Троцкого: он был маневренным военным, в этом ему не откажешь.
пробками: "Не люблю, когда вино выдыхается... В Грузии тщательно следят,
чтобы пробки были хорошо пригнаны, пора бы и нам этому научиться".
вымылся во дворе, сказал, что время возвращаться в Москву, и
поинтересовался:
благодарности, бездуховен... Конечно, особенно баловать крестьян не
следует, но отмечать доброе дело - должно... Дайте им в подарок от
генерала Иванова денег...
вот тридцать передайте им от меня - в хозяйстве пригодится...
тридцатью копейками...
Армия вышла к границам тридцать девятого года. (Константин Симонов, когда
я спросил, отчего он не продолжил "Солдатами не рождаются", усмехнулся: "Я
воевал за освобождение моей Родины. Все, что произошло потом, - новый
цикл, с иными героями и потаенными целями, но писать его будет кто-то
другой".)
ужин.
руку; остановившись перед Рокоссовским, задумался на мгновение, молча
повернулся и вышел; военачальники переглянулись; Жуков ободряюще кивнул:
"Сейчас вернется".
Рокоссовскому, глухо кашлянув:
боев (хотя Жукову доставалось не меньше), либо о том времени, когда
маршала таскали на допросы, выбивая показания о принадлежности к "банде
троцкистско-бухаринских шпионов и диверсантов".
по-кавказски, под полосатым тентом; дымились карские шашлыки на углях,
жарилась молодая козлятина, на старинных сковородках, привезенных с
Кавказа, шипел желто-сливочный сулугуни.
Управление Кремля" - проверяло все, что подавалось на стол Верховному;
потом, впрочем, была еще одна проверка, негласная, контролировавшая
заключение медиков. Был на столе и коньяк "Варцихе"; водки стояло всего
две бутылки (Сталин ее не пил, но знал, что Толбухин и Конев коньяк не
очень-то любят, пусть себе порадуются "белой").
этот нравится Сталину, поэтому разыгрывал его в лицах: "Однажды юноша
зашел на старое кладбище в горах и подивился надписям на крестах и
могильных плитах: "Гиви Кварцхава, родился в девятисотом году, умер в
девятьсот пятнадцатом, жил тринадцать лет"; "Ладо Гудиани, родился в
восемьсот сорок пятом, умер в девятьсот двадцатом, жил сорок два дня..."
Что такое, думает юноша?! Как такое может быть?! А навстречу ему шел
седобородый мудрец в белых одеждах, с посохом.
надписи на крестах?" - "Оттого, сын мой, - ответил седобородый мудрец, -
что возраст людей в этом краю определяется не годами, прожитыми на земле,
но часами дружбы!" Так выпьем же за дружбу наших маршалов, выдающихся
военачальников эпохи гениального стратега наших побед Сталина!"
постоянно прикладывался к рюмочке, а жена, как и полагается всем женам,
удерживала его: не надо да не надо! В конце концов она взмолилась: "Ну
хоть съешь что-нибудь! Вон, смотри-ка, хорошая булочка!" Ее муж покорно
съел булочку и сразу же обвалился со стула, прошептав при этом: "Это твоя
булочка виновата!"
шел Ворошилов; как же быстролетно время, как неудержимо уходит оно, словно
песок сквозь пальцы...
размягчило его, он откинулся на спинку кресла, чуть вытянул ногу и с
прищурливой доброжелательностью обсматривал лица гостей: все свои, никакой
затаенности, недоговоренности; случилось то, чего он столько лет
добивался: наконец-то окружен гвардией, не кто-либо, но именно они
передадут поколениям правду о том, что он, Сталин, сломал шею гитлеризму;
конец - всему делу венец! Это еще надо будет посмотреть, по чьей вине
случился сорок первый год; не сейчас, конечно, сейчас нельзя мешать людям
делать их Дело, но придет время, и мы найдем истинных виновников трагедии.
Генерал Павлов - что? Сошка, мелюзга... Ворошилов не зря рассказывал, как
он нашел его в Белоруссии, в июле, на проселке, под дубом, - ноги солнцу
подставил, портянки сушил на глазах у всех...
- сказал ему тогда Клим. - Ты ведь сигнализировал на меня, псевдонимом
подписывался, хотел под монастырь подвести, нехорошо..."
произнесли тосты за Верховного, Берия попросил слова; Сталин несколько
удивился - это не в обычаях стола просить второй тост, тем неменее
посчитал неудобным отказывать, военные могут этого не понять, у них свое
представление о тех, кто на вершине пирамиды, нет смысла это представление
менять. Сейчас время устойчивости, все - локоть к локтю, война требует
единства...
охране, всем, кто готовил сегодняшний стол, - Берия обернулся к тем, кто
стоял у мангалов, - наши грузинские янычары верны вам, как никто!
обернувшись, следом за Берия внимательно рассматривали поваров и охрану -
рослые грузины, в основном голубоглазые, видимо мегрелы, лица счастливые,
вот-вот заплачут от гордости: сентиментальность - гарантия фанатичной
преданности.
не глядя на Берия, а словно обращаясь ко всему столу, сухо посмеялся:
Любопытно, как они относятся к Сталину?
Сталин неожиданно устроил прощальный обед: ни одного грузинского повара не
было; стол обслуживали рослые охранники - все как один русские.
ни один из маршалов попросту не обратил на это внимания.
профессионалами, техниками войны, и политиком весьма значительна".
сделано, нельзя менять решения, интеллигентщина, слава богу, ушла в
прошлое и, полагаю, ни когда не вернется.
иностранных дел.
Гарриман, ибо уже в восемь подписчики получили "Литературную газету" со
статьей лауреата Сталинской премии Бориса Горбатова - "Человек в коротких