Чтение 11–й страницы книги ~Малампэн~

Как раз в этот момент застекленная дверь отворилась и мать спросила:

- Что тебе надо?

- Не тебя, а твоего мужа... Его здесь нет? Дверь снова закрылась. За-
крыла ее, очевидно, мать. Тут я уже более неясно услышал, как говорят о
том, что Жамине нужно на два дня человека и лошадь, чтобы погрузить на
вокзале строительные материалы. Восстановить этот разговор довольно лег-
ко. Жамине никогда не обращался к предпринимателям. Он говорил, что все
делает сам, а это придавало его кафе невероятный вид. Он вбил себе в го-
лову построить танцевальный зал на месте курятника, который теперь не
использовался. Поскольку работы на полях не было, он пришел просить те-
легу и лошадь, а также помощь отца или Эжена.

- Ты поговоришь с ним, когда он вернется.

Он, вероятно, был еще в кухне, когда мать снова прошла через детскую,
чтобы положить на место бумажник.

- Ты по крайней мере не ссорился с братом? Нет! Я был поглощен игрой.
Сидя на полу, на своем красном одеяле, я перевернул стул с соломенным
сиденьем. С помощью гвоздя, найденного Бог знает где, я просовывал вере-
вочки под стебли соломы и забыл, что это должно было представлять в моем
воображении. А мой брат был где-то возле меня, но я не обращал на него
внимания. Рядом послышались два мужских голоса, и один из них был голос
моего отца. Значит, он вернулся, и это доставило мне удовольствие. Дом
казался живее, когда я слышал его голос.

- Завтра невозможно... Но в понедельник...

Можно ли заключить из его слов, что их разговор происходил в субботу?
Не обязательно, потому что воскресенье само по себе считалось свободным
от работы днем. Может быть, они разговаривали в пятницу. Но только в пя-
тницу не на той неделе, когда Жамине был у нас в день именин Валери. По-
тому что тогда, в среду, он бы уже сказал о танцевальном зале. Он заду-
мал это не два дня назад.

Позже мы увидим, как сложилось все остальное.

- Ты закусишь с нами?

По-видимому, он отказался. Я услышал, как отъезжает его машина. В ку-
хне воцарилось безмолвие, хотя отец с матерью все же были там.

В самом деле, почему Жамине не говорил о Тессоне, которого он знал и
к которому питал упорную ненависть? Значит, он его не встретил? Со своей
стороны и моя мать, обычно гордившаяся своим богатым родственником, не
воспользовалась случаем, чтобы сказать:

- Только что здесь был Тессон.

И она ни о чем не поспорила с Жамине, хотя это обязательно бывало при
каждом его визите.

- Иди к столу, Ги!

Меня она не звала. Я был болен. Я не имел права сидеть за столом с
остальными.

- Ты бы лучше лег! Что ты делаешь с этим стулом? Ты с ума сошел?

А ведь она два раза проходила через комнату, не обращая внимания на
мою деятельность.

- Сейчас я промою твои болячки. Есть будешь после! Запах воды с кис-
лородом и шипение пены... Потом более неприятный запах мази... Мать вер-
тела меня направо и налево без церемоний, зажимая мне кожу своими желез-
ными пальцами... и ее лицо, которое я видел совсем близко, лицо без вы-
ражения...

- У тебя опять коптила печка. Ноздри совсем черные.

И она чистила мне ноздри ватой, скатывая ее пальцами.

Она делала мне больно. Вытянув шею, я ждал, когда это кончится. Тог-
да, поверх ее плеча, я увидел отца: он бесшумно появился в проеме двери
и смотрел на меня. Он молчал. Курил трубку, как всегда после еды. Его
большие глаза блестели.

Мать, видимо почувствовав его присутствие, обернулась:

- Что тебе здесь надо?

Я испытал унижение, когда отец, не протестуя, вернулся в кухню.

- Если ты опять расцарапаешь свои болячки, я свяжу тебе руки, слы-
шишь?

Мать, может быть, не помнит этих слов, но у меня они до сих пор зву-
чат в ушах, со всеми интонациями, как граммофонная пластинка.

- Ты не можешь сидеть иначе как на полу?

Потому что я слишком хорошо помню ее голос, сегодня мне кажется, что
она говорила, не думая о том, что говорит, просто чтобы производить шум.
Ворчала, не намереваясь ворчать. Ухаживала за мной приблизительно с та-
ким же чувством, с каким я ел после страха за Било, только что испытан-
ного нами.

На улице был ветер. Не знаю, шел ли дождь, но был ветер, потому что,
когда отец вышел, застекленная дверь кухни резко хлопнула, и я даже по-
думал, что разбились стекла, а мать подняла голову и нахмурилась.

Что я делал до того, как пришли жандармы? Сколько прошло времени? Не-
сколько дней. И вода все не спадала. У меня есть доказательство: я заба-
влялся тем, что удил через окно, привязав к палке нитку с согнутой була-
вкой, на конце. Образовался сквозняк. Появилась мать, закрыла дверь, от-
няла у меня мою "удочку" и вышла из кухни, не заворчав на меня.

В это время Тессон еще не вернулся домой. Элиза ждала его всю ночь
(во всяком случае, так она утверждала) и утром позвонила в больницу. Од-
нако же ничто не доказывает, что день исчезновения Тессона совпадает с
днем его посещения Арси.

Почему тетя Элиза позвонила в больницу, а не в полицию?

- Я сразу же подумала "несчастный случай!" - объяснила она мне. - Он
же был близорукий, и я боялась, потому что он уехал на велосипеде...

Она и не подумала о нас. Даже если бы тетя хотела позвонить нам по
телефону, то не могла бы этого сделать, потому что у нас не было телефо-
на. Интересно, чем она занималась целый день в своем доме на улице Ша-
питр?

Во всяком случае, вечером она села в поезд, идущий на Ла-Рошель, и
поехала к своей сестре.

А сестра ее никак не могла вызывать всеобщего уважения.

Тетя Элиза, при всей своей вульгарности, сохраняла какие-то приличия.
Ей многое прощали из-за ее соблазнительной внешности. Ее сестра Ева, ко-
торая жила со старым майором колониальных войск, была типичной девицей
легкого поведения, уже увядшей и тем более противной, что она представ-
лялась приличной женщиной и страшно злилась на то, что ее нигде не при-
нимают.

Голос у нее был надтреснутый. Чрезмерно намазанная, с кроваво-красны-
ми губами, с окруженными черной краской глазами, она напоминала мне го-
лову трупа.

О ней мне рассказывал тот же Пшьом. Он дольше меня оставался в нашем
родном краю. Между прочим, он мне процитировал одно место из письма Евы
к сестре. У Евы был бронхит.

"Я думаю, майор будет счастлив, если я подохну... "

И потом, в конце письма:

"Целую тебя и плюю на Тессона".

Потому что Тессон никогда не принимал ее в Сен Жан-д'Анжели и однаж-
ды, когда увидел ее в своем доме, ушел, ни слова ни говоря, и ждал на
улице, объявив своей жене, что, если эта тварь еще когда-нибудь появится
у него в доме... Его слова, вероятно, сопровождались соответствующим
жестом.

Следовательно, насколько мне известно, тетя Элиза провела ночь в дву-
хэтажном домике около казармы, в котором жил майор. Что они обсуждали
вое трое?

Только на следующий день, то есть через два дня после исчезновения
дяди, тетя явилась в полицию Сен Жан-д'Анжели в сопровождении своей
сестры, как обычно сильно накрашенной.

Я несколько раз слышал разговоры об этих событиях. Одна подробность,
довольно странная, хотя по-человечески, может быть, и понятная. Выйдя из
вокзала, тетя направилась прямо в полицию, не подумав зайти домой и пос-
мотреть, не вернулся ли ее муж.

О нас она там не говорила, несмотря на историю с пирогом. Я думаю, в
сущности, она была незлой женщиной. По мерам, принятым полицией, я дога-
дываюсь, о чем она там заявила: прежде всего полиция и жандармы стали
искать в закрытых домах соседних городков и в некоторых подозрительных
деревенских кафе. Неужели тетя имела основание думать, что Тессон был
завсегдатаем этих мест? Скорее, мне кажется - без точной причины, что
эта мысль возникла у нее в Ла-Рошели. Ее сестра или майор, наверное,
сказали ей:

- Вы знаете, что он иногда и сюда заглядывал, чтобы развлечься?

Во всяком случае, с тех пор существование тети как бы выпачкалось
этой отвратительной Евой, и для меня это было разочарованием.

Потому ли, что я воображал какую-то взаимную склонность, существовав-
шую между моим отцом и тетей Элизой?

Отчасти, конечно.

Но также, и я в этом уверен, потому, что меня, будущего мужчину, вле-
кло к этой настоящей самке, к самке в чистом виде.

Она не отдавала себе в этом отчета, и я долгое время тоже. При-
сутствие ее сестры отняло у меня больше иллюзий, чем я потерял за двад-
цать лет опыта. Физическая любовь осталась у меня связанной с образом
тети Элизы, но понятия возмездия, порабощения воплотились в Еве и в ма-
йоре, которого я так никогда и не видел. Он умер? Возможно. Насколько
мне известно, это был грубый человек, с трудом заслуживший звание майора
за тридцать лет службы в Африке. Может быть, Еве удалось бы выйти замуж,
если бы для нее нашлось свободное место возле ее сестры?

Как бы я мог объяснить моей жене, которая время от времени просыпает-
ся и поднимает голову с подушки, как мог бы я заставить ее понять, что
если я посещал квартиру на бульваре Бомарше, прекрасно зная сложившуюся
там ситуацию, если я слушал трогательную историю Жанны о ее незавершив-