Чтение 11–й страницы книги ~Плюшевый мишка~

Он не подумал о своем пистолете, не сделал никакой попытки защи-
титься. Он заранее подчинился неизбежности, примирился с фактом, как бы
уже свершившимся.

Это длилось не дольше нескольких секунд - как раз столько времени
потребовалось Вивиане, чтобы нагнать Шабо, посмотреть на него с удивле-
нием и тревогой, - и тут же он заметил выходящего из зарослей садовника
с каким-то дурацким орудием в руке.

Она ни о чем не спросила. А он ничего ей не объяснил.

Он так и оставил ее внизу, растерянную и недоумевающую, сел в лифт и
зашел к себе в кабинет только чтобы переодеться.

Когда он открывал дверь девятой палаты, оставались ли на его лице
следы пережитого волнения? Может быть, и так. Только этим и можно было
объяснить то, что случилось позднее, если только не приписать все это
маловероятному совпадению. Когда он вошел, мадам Рош лежала, и вид у нее
был радостный, хотя и слегка возбужденный, вопреки темным кругам у глаз,
что всегда бывает у рожениц после многочасовых схваток. Она поспешила
сказать ему:

- Ну что, профессор, видите, как я умею держать слово?

Мадам Дуэ, стоящая у ее постели, сделала профессору знак, что пора
вызывать каталку. Не успел он ответить на ее взгляд, как молодая женщина
изменилась в лице. Если оно и не выражало страха, в нем ясно читалось
сомнение, колебание; но все же мадам Рош попыталась сохранить шутливый
тон и спросила:

- На этот раз все будет так же хорошо, как и раньше?

Он замешкался с ответом. Совсем недолго. Потому что был удивлен. По-
тому что спрашивал себя в этот миг, что же такое могла прочитать в его
глазах мадам Рош, всегда уверенная в себе, чтобы вдруг так взволно-
ваться, Наконец он услышал свой ответ:

- Ну конечно, почему в этот раз должно быть иначе?

- Кажется, он идет головкой, как и мои старшие.

- Знаю. Мадам Дуэ мне звонила.

Так и было. Она представила ему подробный отчет в специальной терми-
нологии.

- Что вас беспокоит?" - настаивала она.

Он попытался рассмеяться:

- Ровно ничего! Клянусь вам, что я ничуть не обеспокоен. Видимо, я
напрасно вздремнул после завтрака.

Она поверила ему и успокоилась.

- Ах, вот в чем дело! Вы совсем как мой муж...

Она оборвала себя на полуслове, потому что начались схватки, и уча-
щенно задышала, самостоятельно применив прием обезболивания, которому
обучилась еще во время первых родов.

Взглянув на будильник, она продолжила:

- Тридцать секунд... схватки короткие, но захватывают вглубь... Так я
говорила, что мой муж, если поспит днем, то после этого часа два ходит
как очумелый...

- Вы готовы?

Он улыбался ей. Очень важно вернуть ее доверие. С минуты на минуту,
когда начнется отторжение плода, полное взаимопонимание между ними необ-
ходимо, потому что ему предстоит управлять ее условными рефлексами. На
ее долю останется роль автомата, и он будет приводить этот автомат в
движение с помощью ключевых слов.

- А вы не устали, профессор? Боюсь, вы в конце концов возненавидите
всех нас, женщин, ведь из-за нас вы не можете жить так, как все...

Сестры доставили каталку, и он сделал им знак подождать, так как на-
чались новые схватки. Когда наконец ее вывозили из палаты, рука ее, ко-
торую он не выпускал из своей, была совсем влажной.

- Я сейчас же вернусь к вам. ".

Мадмуазель Бланш помогла ему приготовиться. Он старался не думать о
том, что сейчас произошло, что это уже вторая накладка и оба случая свя-
заны меж собой, хотя, казалось бы, и не имеют отношения друг к другу. Он
даже не известил анестезиолога, так как не предвидел никаких осложнений,
никаких неожиданностей.

Он застал свою пациентку на месте и вложил ей в руку кислородную
трубку:

- Помните, как ею пользоваться?

Она кивнула, испробовала прибор, улыбнулась, но не без боязни. Через
некоторое время он выпрямился и объявил ей:

- Шейка матки полностью раскрылась... Думаю, что минут через десять
мы примемся за дело всерьез...

- Так скоро?

Она снова задышала, как собака после бега, уцепившись руками за ме-
таллические ручки:

- Я все хорошо делаю, профессор?

- Даже очень хорошо.

- Муж находит, что я недостаточно упражнялась...

Он хотел бы, чтобы я все это проделывала каждый вечер... Он внизу?

Шабо не видел, там ли он. Ей ответила мадам Дуэ:

- Он в зале ожидания, и с ним еще одно лицо.

- Мужчина?

- Да.

- Тогда это его брат. Они близнецы, и, можно сказать, неразлучные...
Он крупный, правда?

Она застонала, и профессор, который наблюдал за прохождением плода,
подал знак. Тысячи раз в своей жизни повторял он одни и те же жесты, и
четыре женщины, двигаясь вокруг него слаженно, словно в балете, знали,
как реагировать на каждый из его безмолвных приказов.

- Вы готовы?

Сжав зубы, она ответила:

- Да...

- Сильней сожмите кулаки. Тяните... Внимание: вдох...

Изо всей силы она вдохнула.

- Задержите! - приказал он.

Она еле сдержалась, чтобы не закричать.

- Выдохните! Внимание... Еще раз... Расслабьтесь на минутку... А те-
перь вдохните!..

Казалось, он считает секунды, как на бегах:

- Задержите!

Три, четыре, пять раз... Показался ребенок...

Внезапно случилось то, чего никогда еще не случалось С Шабо, но чего
он уже давно боялся, хотя и не верил, что это когда-либо произойдет: ав-
томатизм несрабатывал.

Это длилось, вероятно, так же недолго, как приступ панического страха
на лестнице, то есть всего несколько секунд; вдруг изо всех пор у него
брызнул пот и заструился по лицу.

Он сознавал, что случился срыв, сбой; он выпал из действия, из ритма,
и мадам Рош сразу почувствовала неладное и подняла голову, устремив на
него недоуменный и тревожный взгляд:

- Что случилось? Я сделала что-нибудь не так?

- Напротив, вы все делаете как надо! Все очень хорошо. Ну, еще пос-
леднее усилие... Вдохните!..

Всю свою силу, всю волю напряг он, чтобы опять слиться с нею в одно:

- Задержите!

И снова он заколебался, не сразу вспомнив словосигнал, которого она
ждала от него и которое он произносил столько раз...

- Тужьтесь! - вскричал он наконец с облегчением.

На этот раз он полностью овладел собой, обрел точность жестов, свя-
занных чуть ли не математической последовательностью. Но мадам Дуэ заме-
тила его нерешительность. Поняла ли она, что с ним происходит?

Высвободилась головка. Дальше уже было просто, но у него не проходило
беспокойство, в голову лезли мысли о возможных и невозможных осложнени-
ях.

- Еще раз... Глотните немного кислорода... Готовы? Вдохните... Задер-
жите... Тужьтесь!..

Он держал в ладонях головку ребенка, бережно высвобождал плечики и
повторял, напрягаясь вместе с нею:

- Тужьтесь... Сожмите кулаки... Еще... Еще...

Он раздвоился. Какой-то своей частью он продолжал работу, выполнял
ритуальные жесты, и в то же время его одолевали тревожные мысли. Он был
уверен, что забыл сделать что-то необходимое, и перебирал последователь-
но в уме все свои действия, даже усомнился, мыл ли он руки до локтя с
мылом. Ему так и не удалось вспомнить, мыл или нет. Ну конечно же, он
вымыл их и проделал все, что полагается. Да и мадмуазель Бланш, которая
была рядом с ним, когда он готовился к приему родов, непременно бы ему
напомнила, если б он что-нибудь забыл.

И к тому же перчатки рвутся редко...

Только что, в несколько минут, он потерял уверенность в себе - про-
фессиональную уверенность. Руки женщины, сжимающие никелированные ручки,
были мертвенно бледны. Стиснув зубы, она упорно смотрела на врача.

- Не тужьтесь больше...

Она не осмеливалась расслабиться и, пытая его взглядом, пробормотала:

- Вы его держите? Он живой?..

Он выпрямился, держа за ножки маленького мокрого человечка, и показал
его матери.

- Это мальчик, профессор?

- Мальчик, и крупный... Вы же сами предсказали, что будет мальчик,
разве не так?

Он перерезал пуповину и передал ребенка мадам Лашер, и мать попросила
ее:

- Постарайтесь сделать ему хорошенький пупок, а то у моей девочки та-