трепетали, или бледнели, или орали на него, или разражались слезами, или
набрасывались с кулаками, но впервые при мне был задан вопрос, который
заставил женщину покраснеть и не просто женщину, а искушенную бродвейскую
"звезду". Думаю, вся хитрость была в том, как по-будничному он его задал.
Я не покраснел, однако прочистил горло. Она же не только покраснела - она
опустила голову и закрыла глаза.
можно скорее отошел в прошлое. Вам мог бы помочь чистосердечный рассказ -
хотя бы что-нибудь о других.
нее с лица. - Я ничего о них не знаю. Вы намерены оставить сигаретницу у
себя?
кресла.
сказать... я что угодно могла бы сказать. Могла бы сказать, что потеряла
ее. Какая я дура! - И, посмотрев мне в лицо, добавила: - Жаль, что тогда я
не выцарапала вам глаза.
пошел следом, обогнал ее в прихожей и распахнул перед ней парадную дверь.
Она ступала не очень уверенно, и я проследил, чтобы она благополучно
одолела семь ступенек и спустилась на тротуар, и только после этого закрыл
дверь и вернулся в кабинет.
не сулило ни гонорара, ни надежды на таковой, - я пошел на один фокус, от
которого чуть не рехнулся, еще не кончив писать. Мы тогда отправились в
Черногорию, и почти все разговоры велись на языке, в котором я ни черта не
смыслю. Того, что потом я вытянул из Вульфа, мне хватило, чтобы привести
беседы дословно на языке, но повторять эту ошибку не собираюсь, поэтому
передаю только суть разговора Вульфа с мистером и миссис Перес. В шесть
часов он спустился из оранжереи в кабинет, где они его уже ждали. Говорили
на испанском. Может, он воспользовался возможностью пустить в ход один из
шести языков, какими владеет; или подумал, что на родном языке они будут с
ним откровенней; или хотел меня позлить - не знаю, что его на это
подвигло, скорее всего, все вместе. Когда они ушли, он сообщил мне самое
главное. Это не показания - всего лишь их слова. Они не знают, кто
приходил в воскресенье вечером, мужчина или женщина, и сколько людей
приходило, и когда он, она или они ушли. Они не знают, сколько разных
посетителей бывало в доме в разное время. Порой они слышали в прихожей
шаги - судя по звуку, всегда женские. Если мужчина когда и приходил, они
его не видели и не слышали. Когда они поднимались в комнату убираться, там
ни разу никого не было; они не поднимались, если лифт был наверху, но за
четыре года такое случалось раз пять или шесть, не больше.
пол звуконепроницаемый. Когда Перес поднялся в полночь, там стоял запах
сгоревшего пороха; по его мнению, запах был слабый, по ее - сильный. В
комнате не было решительно ничего постороннего: ни револьвера, ни пальто,
ни шляпы или шарфа. Йигер был полностью одет; шляпа и пальто его лежали на
стуле, они опустили их в яму вместе с телом. Тапочки, рубашки и все прочее
находилось в ящиках. Постель была в порядке, в ванной все было на месте.
Из кармана у мертвеца они взяли только ключи. В понедельник утром они
убрались в комнате, пропылесосили, протерли все тряпкой, но ничего из нее
не выносили.
пятьдесят долларов в неделю и позволил оставлять себе плату за комнаты на
четырех остальных этажах. В неделю, таким образом, они получали всего
порядка двухсот-трехсот долларов, а может, и больше. У них нет оснований
рассчитывать, что Йигер отказал им в завещании этот дом или что-то еще.
Они уверены, что никто из жильцов не поддерживал с Йигером никаких
отношений или что-нибудь о нем знал: все переговоры с жильцами вели они
сами, и только они. Они сочли, что сотни долларов для нас с Вульфом мало,
и решили, хотя это поглотит большую часть их сбережений (не улика!), что
лучше заплатить пятьсот, причем половину денег принесли с собой. Вульф,
ясное дело, денег не взял. Он заявил, что хотя в настоящее время намерен
сохранить в тайне полученные от них сведения, тем не менее желает свободно
распоряжаться ими по собственному усмотрению. Это повело к пререканиям.
Разговор шел на испанском, поэтому я не могу изложить спор пункт за
пунктом, но, судя по высоким тонам и выражению лиц, а также по поведению
миссис Перес, которая один раз вскочила, подбежала к столу Вульфа и
стукнула кулаком, перепалка была довольно оживленной. Правда, к концу
разговора она несколько успокоилась.
строжайше запрещено, обо всем этом Вульф поведал мне только тогда, когда
после обеда мы удалились в кабинет. Закончив рассказ, он заметил:
женщина. Позвони Фреду.
- триста долларов в неделю чистоганом, если не больше, она просто была
обязана с этим покончить, а чего уж проще - пристрелить его и скинуть в
яму.
поднималась ли ее дочь хоть раз в эту комнату, - впрочем, нет, ты же не
знал, о чем я спрашивал. Глаза у нее загорелись, голос сорвался на визг.
Она обнаружила, что Йигер совратил ее дочь, и убила его. Позвони Фреду.
наверх, и та никогда этой комнаты не видела. Один мой намек привел ее в
бешенство. Этим делом мы больше не занимаемся. - Он раскрыл книгу. -
Позвони Фреду.
описывал вам Марию подробно и не собираюсь описывать, но, когда надумаю
жениться, она будет третьей в списке невест, а то и первой, если я не
свяжу себя другими обещаниями. В ней, может, и есть что-то от ведьмы, но
ее никто не совращал. Если она вдруг станет необуздничать с сатиром, то с
таким, который будет ждать, грациозно прислонившись к дереву, со свирелью
в руке. Не верю я этому.
и потратить, если понадобится, вы ответили - столько, сколько подскажут
мои осмотрительность и здравый смысл. Я взял пять сотен, а
осмотрительность и здравый смысл подсказали, что лучше всего их потратить
на Фреда, чтобы он там подежурил. Шестьдесят часов по семь пятьдесят за
час, всего четыреста пятьдесят долларов. Добавим пятьдесят на жратву и
мелкие расходы - вот и все пятьсот. Шестьдесят часов истекают послезавтра,
в четверг, в двадцать три тридцать. Поскольку я встречался с Марией, а вы
нет, и поскольку вы предоставили...
поймал рыбку. Женского пола. - Я бросил взгляд на стенные часы: без
четверти шесть. - Моту доставить ее сюда до одиннадцати, может быть, к
десяти тридцати. Указания?
выполнил его указаний без уважительной причины, но гении требуют
тактичного подхода. Я ограничился простым:
и вышел из дома.
сообразил об этом уже на улице, направляясь к Десятой авеню. Холодный
ветер, холодный для мая, налетал со стороны реки, однако я не стал
возвращаться. Поймав на углу такси, я велел отвезти себя на перекресток
Восемьдесят второй и Амстердамской. У ямы все еще мог стоять полицейский,
да если б и не стоял, все равно не стоило подъезжать в такси к самому
дому.
были самые обычные прохожие и группа подростков дальше по улице. У дома
156 я свернул, спустился по трем ступенькам, открыл дверь ключом Мег
Дункан и вошел в прихожую. На полпути к лифту я почувствовал на себе
чей-то взгляд. Это чувство, когда никого не видишь и не слышишь, но
ощущаешь чужое присутствие, конечно, старо как мир, однако всякий раз
застает врасплох. У меня оно возникает в копчике, и, видимо, должно
означать, что, будь у меня хвост, я бы его задрал или, напротив, поджал. В
ту минуту, как я это почувствовал, я заметил, что дверь в трех шагах по
правой стороне чуть-чуть приоткрыта - так, крохотная щелка, не шире дюйма.
Я продолжал себе идти, но, поравнявшись с дверью, выбросил руку и толкнул
ее. Она открылась на фут, однако и фута хватило. В комнате было темно, в
Роллинс Джеймс
Посняков Андрей
Панов Вадим
Шилова Юлия
Херберт Фрэнк
Василенко Иван