Чтение 11–й страницы книги ~Операция прикрытия~

- Что? - спросил его Губин. - Что?

- Радиограмма от Модзолевского.

Губин взял текст, прочел.

- Машину, я лечу в Москву.

Начальник контрразведки, комиссар госбезопасности 2-го ранга,
закончил читать документы и потер лицо ладонями.

- Ваше мнение, Павел Петрович?

- Я изложил его в рапорте, товарищ комиссар.

- Кровавую дорожку устелили они для своего агента. Кровавую. Значит,
англичанам очень нужно, чтобы этот человек остался у нас на длительное
оседание.

- Видимо, так, товарищ комиссар.

- Ну что ж, Павел Петрович, поможем им. Пусть оседает. Под нашим
контролем. Пусть. Только Колецки должен быть арестован, он не просто агент
разведки, он военный преступник. На его руках кровь советских и польских
граждан. Когда вы летите?

- Прямо сейчас.

- Желаю удачи.

Губин встал и пошел к выходу.

- Кстати, Павел Петрович, - сказал ему вслед комиссар, - подготовьте
наградные документы на всех участников операции и не забудьте польских
товарищей. А Ковалеву скажите, что ему присвоено звание подполковника.
Пусть выезжает в Москву. Хватит, погулял в контрабандистах. А то привыкнет
к фамилии Ярош и свою забудет.

Ярош не видел лица человека, которого ему нужно было переправить, он
видел только его спину.

Они шли к реке. Колецки, двое его людей, агент и он. Ночь была
безветренной и светлой.

- Плохая погода для нашего дела, - сказал тихо Ярош.

- Ничего, я обещал, что пограничникам будет не до нас.

Они подошли к реке, и Ярош вывел из зарослей лодку.

- Садитесь, - сказал он агенту и забрался в лодку сам.

Внезапно правее вспыхнула красная ракета, потом еще одна. Ударил
пулемет, ему, захлебываясь, вторили автоматы.

- Пошел, - Колецки оттолкнул лодку.

Секунда, и она растаяла в темноте.

- Все, - сказал Колецки, - наша игра сделана. Теперь надо спешить, за
нами пришлют самолет.

Они втроем поднялись по тропинке и пошли, сопровождаемые звуками
близкого боя. Миновали поле, вошли в березовую рощу. Колецки шел впереди,
прислушиваясь к непрекращающейся пальбе.

Он услышал за спиной хриплый крик, обернулся, но чьи-то сильные руки
сдавили ему локти, выкручивая их, и он застонал. Вспыхнул свет фонаря, и
он увидел Жеготу и Модзолевского. Поль лежал на траве, двое поляков вязали
ему руки ремнем.

- Оберштурмбаннфюрер Колецки, - сказал майор, - именем народной
Польши вы арестованы.

Капитан Модзолевский поднял ракетницу. В черном небе лопнул зеленый
огненный шар. И сразу же стрельба стихла.

Колецки понял все и закричал, забился, пытаясь разорвать сильное
кольцо рук, державших его.

Лодка приткнулась к берегу.

- Теперь тихо, - прошептал Ярош, - идите за мной.

Они медленно начали подниматься по склону.

Тамбовцев видел, как две темные фигуры поднялись на склон и пошли
вдоль опушки в сторону деревни.

- За мной, - прошептал он солдатам.

Старшина Гусев и трое пограничников неслышно двинулись за капитаном.

Ярош и агент вошли в деревню.

- Где живет Кучера? - спросил агент.

- В школе.

- Я пойду к ней, а ты иди в город, купи мне билет до Минска и жди на
площади у вокзала.

- Деньги.

- Какие, тебе же заплатили?

- Только за переход.

- На, - агент протянул ему пачку, - здесь хватит на все.

Из окна вокзала Губин и Тамбовцев наблюдали за площадью. Поезд до
Минска должен был отойти через двадцать минут. Ярош стоял у киоска и пил
квас.

- Едут, - сказал Губин и облегченно вздохнул.

На площадь выехала бричка, правила ею Анна Кучера.

Агент увидел Яроша и сказал тихо:

- Ликвидируйте его на обратном пути.

Анна молча кивнула.

Ярош подошел к бричке, протянул билет.

- Поезд отходит через пятнадцать минут. Ты подвезешь меня, Анна?

- Конечно, дядя Ярош.

- Тогда я папирос куплю, ты подожди.

Агент шел по перрону. Остановился у шестого вагона, протянул билет
проводнику. Поднялся в вагон. Загудел паровоз, вагоны двинулись и медленно
поползли вдоль вокзала.

- Все, - сказал Губин, - поехал наш красавец.

Ярош подошел к бричке, легко запрыгнул на козлы.

- Слезай, Анна.

- Почему? - не понимая, спросила она.

Ярош крепко взял ее за руку.

- Тихо, ты арестована.

Анна на секунду отвела глаза и увидела Тамбовцева и троих
пограничников, идущих к бричке.

А война уходила дальше и дальше на запад. Заканчивалась осень. Но еще
впереди была последняя военная зима, а потом уж весна Победы. Война
откатывалась, а на границу выходили наряды. В любую погоду. В любое время.