кролик, которому некуда бежать, а Айз Седай окружают его словно вороны.
Почти всегда вскоре они умирают, те мужчины, которых укротили. У них
исчезает желание жить. Он слишком хорошо помнил слова Тома Меррилина.
Встряхнувшись, Ранд заторопился дальше по коридору. Нечего стоять
столбом, пока тебя не найдут. Сколько пройдет времени, пока они все-таки
найдут тебя? Ты как овца в загоне. Сколько ему времени отпущено? Он
коснулся эфеса меча, висящего на боку. Нет, не овца. Ни для Айз Седой,
ни для кого другого. Ранд чувствовал себя немного нелепо, но
решительности ему было не занимать.
ближайшую к Большому Залу, где этим вечером должен быть пир в честь
Престола Амерлин и ее отряда, наполнял шум голосов и громыхание котлов.
Повара, поварята, все, как один, сновали между плитами; в плетеных
колесах рысцой бегали собаки, вращая вертела с насаженными на них
кусками мяса. Ранд торопливо пробился через жар и пар, окунувшись в
запахи специй и стряпни. Никто не взглянул на юношу дважды - все были
слишком заняты.
напоминала разворошенный муравейник - мужчины и женщины торопились
облачиться в свои лучшие ливреи. По углам, чтобы не мешать взрослым,
возились и играли дети. Мальчишки размахивали деревянными мечами, а
девочки играли вырезанными из дерева куклами, причем одна заявляла что
именно ее-то кукла и есть Престол Амерлин. Двери были распахнуты
настежь, дверные проемы закрыты лишь занавесями из бус. Обычно это
означало, что живущие здесь рады видеть гостей, но сегодня все попросту
спешили. Даже те, кто кланялся Ранду, едва ли замедляли для приветствия
шаг. Мог бы кто-то из них, отправившись на службу, услышать, что его
разыскивают, и рассказать, что видел его? Заговорить с Айз Седай и
сказать ей, где найти его? Глаза тех, мимо кого Ранд проходил, вдруг
показались пугающими, они оценивали его исподтишка, они задумчиво
ощупывали его спину. В мыслях Ранда даже дети обрели более
проницательные взгляды. Он понимал: это всего лишь злые шутки
воображения - он был уверен: так оно и есть, так должно быть, - но когда
комнаты слуг остались позади. Ранд почувствовал себя так, будто выскочил
из капкана раньше, чем тот успел захлопнуться.
случаю неожиданного выпавшего праздника были освобождены от работ. В
кузнице оружейника все горны притушены, наковальни не звенели под
молотами. Тихо. Холодно. Безжизненно. Однако как-то не пусто. Кожу
закололо, и Ранд развернулся на каблуках. Там - никого. Лишь огромные
лари с инструментами и полные масла бочки для закалки. Волоски на
затылке зашевелились, и он резко крутанулся опять. Молотки и клещи
висели на стене на своих крючках. Гневно он оглядел большую комнату. Тут
никого нет. Это просто мое воображение. Этот ветер, и Амерлин; хватит
для того, чтобы всякое стало мерещиться...
закружился вокруг него. Невольно он вздрогнул, решив, что ветер хочет
схватить его. На мгновение ему вновь почудился слабый запах гнили и
послышался за спиной гадкий смешок. Всего на мгновение. Напуганный, он
настороженно обошел двор кругом, опасливо глядя по сторонам. Двор,
вымощенный неотесанным камнем, был пуст. Просто-напросто проклятое
воображение! Но тем не менее юноша побежал, и вновь ему послышался
смешок, на сей раз в безветренном воздухе.
присутствия. Ощущение чьего-то взгляда из-за высоких поленниц наколотых
дров, сложенных под длинными навесами, быстрые взгляды, поверх штабелей
выдержанных досок и бревен, лежащих в другом конце двора возле
плотницкой мастерской, сейчас с плотно затворенными дверями. Ранд едва
сдерживался, чтобы не оглянуться, отказывался думать о том, каким
образом одни и те же глаза могли так быстро перемещаться с места на
место - от навеса лесопильни через пустой двор к плотницкой, а он даже
краем глаза не уловил и тени движения. Ранд был уверен, что глаза - одни
и те же. Воображение. Или, наверное, я уже потихоньку схожу с ума. Он
поежился. Только не это. О Свет, пожалуйста, только не это! С
одеревеневшей спиной Ранд пересек дровяной двор, чувствуя на себе
неотвязный взгляд невидимого наблюдателя.
тростника, в кладовые, полные мешков с сушеным горохом и бобами, тесные
от битком набитых сеток со сморщенной репой и свеклой или уставленные
винными бочками и бочонками с солониной, бочонками поменьше, с элем, а
глаза уже были там, иногда преследующие его, иногда поджидающие, когда
он войдет. Ранд не слышал ничьих шагов, только свои собственные, ни разу
не уловил скрипа двери, лишь когда сам открывал и закрывал ее, но взгляд
этот ни на миг не оставлял его. Свет, я и впрямь начинаю с ума сходить.
голоса, людской смех затопили юношу облегчением. Уж здесь невидимых глаз
быть не должно. Он переступил через порог. Полкомнаты было загромождено
до самого потолка мешками с зерном. В другой половине возле голой стены
тесным полукругом стояли на коленях с десяток мужчин. Почти на всех были
короткие кожаные куртки челядинцев, волосы подстрижены под горшок. Ни
чубов воинов, ни ливрей. Никого, кто ненароком мог бы выдать его. А если
нарочно? Негромкое бормотание, стук игральных костей, чей-то хриплый
смешок при очередном броске.
мизинцем толще большого пальца крупного мужчины, головой огир едва не
задевал стропил высокого - спана в два - потолка. На него не оглядывался
ни один из игроков. Нельзя сказать, что огир были совсем уж обычным
делом в Пограничных Землях, или где-то в других краях, но здесь о них
знали и радушно встречали, а Лойал к тому же пробыл в Фал Дара
достаточно долго, чтобы его появление вызывало не больше чем легкую
заинтересованность. Темная туника огир со стоячим воротником,
застегнутая на все пуговицы до самой шеи, широко свисала до самых
высоких сапог, а один из больших карманов от чего-то распух. Насколько
Ранд знал Лойала - от книг. Даже с любопытством глядя на азартно
играющих людей, Лойал вряд ли далеко отошел бы от книги.
Лойал часто так на него действовал. Огир так много знал об одном, так
мало о другом и, казалось, хотел знать все. Тем не менее Ранду
вспомнилось, как он впервые увидел Лойала - уши с кисточками, брови
висят будто длинные усы, нос почти во всю ширину лица, - увидел его и
решил, будто столкнулся нос к носу с троллоком. Он до сих пор стыдился
того, как вел себя тогда. Огир и троллоки. Мурддраал и создания из
мрачных закоулков полночных сказок. Существа из преданий и легенд. Так
думал он о них до того, как ушел из Двуречья. Но с тех пор, как Ранд
покинул дом, ему довелось увидеть слишком много сказочных событий, вживе
прошедших перед глазами, чтобы оставаться столь же уверенным в их
сказочности. Айз Седай, и невидимые соглядатаи, и ветер, что схватил и
держал его в своих объятиях. Улыбка сошла с лица Ранда.
обернулся к Ранду. Когда огир узнал его, лицо Строителя рассекла
добродушная улыбка, и он подошел поближе к юноше.
цветка на цветок. - На Приветствии я тебя не заметил. Такого прежде я не
видывал. Одновременно и Шайнарское Приветствие, и Престол Амерлин. Она
устало выглядит, как по-твоему? Навряд ли легко - быть Амерлин. Могу
предположить, тяжелее, чем быть Старейшиной. - Он помолчал с задумчивым
видом, но лишь для того, чтобы сделать вдох. - Скажи мне, Ранд, ты тоже
играешь в кости? Тут они играют в игру попроще, всего с тремя костями. В
стеддинге мы обычно пользуемся четырьмя. Знаешь, они не пускают меня в
игру. Они просто говорят "Слава Строителям" и не делают ставок против
меня. По-моему, это нечестно! Кости, которыми они играют, и в самом деле
немного малы, - Лойал хмуро оглядел свою большую ладонь, которой можно
было накрыть человеческую голову, - но все равно я считаю...
выход наружу, не считая ворот? Какая-нибудь лазейка. Водосток. Хоть
что-то, лишь бы человек прополз. И еще бы хорошо, чтоб ветра там не
было.
щек.
Троллоковы Войны. Этот же, - он легко провел кончиками широких пальцев
по камню, - построили люди. План Мафал Дадаранелл набросать я могу -
как-то я видел карты, в древней книге, еще в Стеддинге Шангтай... но про
Фал Дара я знаю не больше твоего. Правда, построен он очень добротно,
да? Холодно-непреклонный, но крепкий и добротный.
никого не выпускают, но мне нужно выбраться из крепости.
тебе ничего плохого. Тебе нехорошо? Ранд? - Неожиданно он громко позвал:
- Мэт! Перрин! По-моему, Ранд заболел.
в кругу игроков. На лице Мэта Коутона, по-аистиному длинноногого,
блуждала полуулыбка, словно он видел нечто забавное, чего не замечает
больше никто. Перрина Айбару, с взлохмаченными, непокорными волосами,
отличали могучие плечи и сильные руки - в Эмондовом Луге он был учеником
кузнеца. Оба они щеголяли в своем двуреченском наряде, простой и крепкой
одежде, но поношенной, со следами долгих путешествий.
Шломо Вульф
Андреев Николай
Прозоров Александр
Ильин Андрей
Акунин Борис
Прозоров Александр