сутры, но он мог знать, каков будет ее результат. Куили определенно ее знала
- ей очень ловко удалось всех обмануть.
и дальше... и тут Уолли вспомнил клятву, которую он только что принес. "Мои
тайны - твои тайны". Теперь он ничего не мог скрывать от Ннанджи.
уже убил накануне шестерых - нет, семерых человек. Он доказал, что может
пролить кровь, если потребуется. Сколько еще крови требовалось Ей от Ее
посланника?
смотрел на Ннанджи, и даже Ннанджи потерял присутствие духа под этим
взглядом.
спросил он. Нона стояла рядом с ним, а он обнимал ее.
подобный рассказ. Нет, просто кое-что из твоего рассказа напомнило мне о
другом сражении. Вот и все.
показать мне ее дом. - Для него столь внезапно возникший интерес к местной
архитектуре оказался удивительно тактичным способом описать то, что они оба
явно имели в виду.
на... ненадолго. Я хотел бы посмотреть дом ученицы Куили.
просто великолепно.
вся компания расступилась, пропуская Уолли следом за Куили к двери. Воздух
снаружи казался прохладным и свежим после душного помещения, и ветерок
колыхал его набедренную повязку, словно насмехаясь над столь несвойственным
воину одеянием. Дождь, похоже, усилился.
тому, как прогнулась нынешняя.
предложил понести ее. Он подхватил ее и побежал, расплескивая сапогами
грязь. Она весила очень мало, меньше чем Катанджи.
порог, подумав о том, имеет ли этот жест то же самое значение, что и на
Земле. Он поставил ее на ноги, закрыл дверь и огляделся.
наклонилась внутрь, а пол был неровным. Вероятно, нынешняя прогнувшаяся
крыша была далеко не первой, которую поддерживали эти древние камни. В
хижине были два табурета и стул, стол и грубо сколоченный шкаф. Пол был
вымощен каменными плитами, на которых у входа лежала солома. Еду,
естественно, готовили на огне, и в углу была печь. Слабый запах дыма
придавал жилищу домашний уют. В другом углу стояли ведро и две больших
корзины; на крючках висело несколько предметов одежды; на полке стояло
маленькое и очень грубое изображение Богини, перед которым лежали цветы...
Удобств было немного, но в комнате было чисто и уютно.
комнаты донесся негромкий скрип. Он заглянул в дверь и увидел, как она
вытягивается на кровати.
физическую реакцию. Ее тело было столь же прекрасно, как и обещало
обтягивающее платье.
ее пальцы.
одевайся и иди сюда. Я хочу с тобой поговорить.
Через несколько мгновений из другой комнаты, едва передвигая ноги, вышла
Куили, снова одетая в свое поношенное желтое платье, но босиком. Она присела
на краешек стула, сложив руки на коленях и глядя в пол; длинные волосы
падали ей на лицо.
зимы, Куили.
подход и, вероятно, последний, который ей оставался. Однако это могло
подействовать - Уолли не слишком-то умел пугать маленьких девочек.
услышать всю историю прежде, чем ее услышит адепт Ннанджи. А теперь
рассказывай всю правду - и быстро!
убийство была бы столь же автоматической, как моргание глаз. Укрывательство
делало ее намного худшей, а другого объяснения отсутствию мужчин не
существовало. Ннанджи немедленно выступил бы с публичным обвинением. Он был
слишком импульсивен и идеалистичен для того, чтобы сначала поискать
смягчающие обстоятельства. Собственно, для воина не могло быть никаких
смягчающих обстоятельств для убийства. Ннанджи был бы обвинителем, а Уолли
одновременно судьей и палачом. Он также присягнул на верность кодексу
воинов, и если бы он обнаружил что-то против Ннанджи, то это означало бы,
что Ннанджи выдвинул ложное обвинение и должен понести наказание.
Единственным наказанием в данном случае была смерть.
чести, и эта попытка лишь привела к еще худшему кровопролитию. Это было
новым испытанием. Оставалось лишь надеяться, что ответ, оказавшийся в
прошлый раз неверным, на этот раз окажется правильным.
старше... у него был сильный ревматизм. - Она замолчала, продолжая смотреть
в пол. - Он очень любил животных... Адепт Мотиподи называл его лучшим
лошадиным доктором...
факты.
- она казалась столь непостижимо юной. Но почему она защищает его убийцу?
Чтобы спасти любовника? Тогда почему другие женщины ей помогают? Почему
мужчины не донесли об убийстве ближайшему воину?
Конечно, реально подобная необходимость возникала редко - при одной мысли о
подобной резне, каждый немедленно кинулся бы доносить об убийстве воина.
Именно для этого и предназначалась угроза, чтобы предотвратить
укрывательство. Но, чтобы угроза оставалась реальной, время от времени она
должна была приводиться в исполнение.
должен был продемонстрировать свою кровожадность? На этот раз в больших
количествах.
пятьдесят жизней. Он встал, поднял ее за плечи и грубо усадил на стул. Потом
он начал ходить по комнате, едва не касаясь головой стропил.
приютил храм в Ове. Достигнув зрелости, она стала ученицей. Она ожидала
дослужиться до Третьей, поскольку это было обычным делом, а затем должно