кивая головой.
и пожал плечами.
сегодня же выкину. А еще лучше - подарю какой-нибудь больнице при
католической церкви, где ему, по-моему, самое место.
шофер, уложил в багажник чемоданы и открыл для Макгвайра заднюю дверь.
Сам Макгвайр в это время обсуждал с Бэрдетами планы их будущей встречи,
а потом обнял маленького Джозефа и ласково улыбнулся ему.
нетерпением ждать вашего звонка, как условились.
окошка.
вернулись к своим чемоданам.
Глава 2
еще издалека. К ним приближался "Де-сото" 1956 года выпуска. Этот
невероятный "дредноут" обогнул угол и направился к ним, изрыгая клубы
черного дыма и грохоча, как железный сейф, набитый столовым серебром. Но
самым замечательным было то, что остатки правого крыла свободно
трепыхались по ветру, издавая оглушительный ритмичный лязг. Машина
напоминала гигантскую тропическую рыбину с длинными хвостовыми
плавниками, а крыша была до такой степени разъедена ржавчиной, что
вполне могла бы сойти за рыбью чешую. За рулем подпрыгивала седовласая
голова самого владельца этой диковинной колымаги - Джона Сорренсона.
Руками он отчаянно сжимал руль и так пристально следил за дорогой, что
казалось, будто его взгляд просто приклеили к лобовому стеклу. Это
зрелище развеселило Бэрдетов, однако смех их был вполне дружелюбным.
Теперь, когда цены на ремонт автомобилей безбожно подскочили и положение
все больше усугублялось инфляцией, Джон Сорренсон, первая виолончель
Нью-йоркской филармонии, каким-то чудом все же ухитрялся содержать такой
антиквариат, выкраивая на это деньги из своего скромного бюджета.
Наконец машина со скрежетом остановилась, и из нее буквально вывалился
радостный Сорренсон.
автомобиль. - Сломалась как раз в самом подходящем месте - на 48-й
улице.
пришлось ждать его больше часа. Уже несколько раз Бен порывался плюнуть
на все и поймать такси, но поскольку Сорренсон еще ни разу не нарушал
своих обещаний, супруги запаслись терпением и твердо решили ждать его до
победного конца.
чем из любопытства, спросил он, между делом взглянув на Сорренсона.
плечами. - Я спокойно ехал себе по Девятой авеню, как вдруг эта зараза
подняла стрельбу и из нее повалил черный дым. Представляете? Это было
просто неописуемо! Я приткнулся к обочине и начал судорожно соображать,
что делать дальше, потому что поблизости не было даже бензоколонки,
откуда есть шанс допроситься помощи. И тогда я просто поднял капот и
решил дать ей остыть и очухаться. Ну, повертел еще кое-какие железяки в
моторе. И разумеется, прочитал ей хорошую лекцию. - Для убедительности
он снова погрозил машине пальцем. - В результате, как видите, мы
достигли взаимопонимания, потому что сразу же после этого она завелась и
как миленькая довезла меня к вам.
прекрасно ладили и с машинами, и с женщинами...
предложил свою помощь Бену, но тот решительно замахал руками и наотрез
отказался - он не мог позволить, чтобы их семидесятилетний друг
перетаскивал такие тяжести.
12-й улице.
понравилось путешествие, что вы видели интересного, где побывали? -
потребовал Сорренсон.
начала Фэй и, оборвала себя на полуслове, услышав сзади выстрел из
выхлопной трубы. - Поездка оказалась на редкость увлекательной. Это
просто фантастика!
радостно воскликнул Сорренсон, оглядев супругов с отеческой гордостью.
что именно Сорренсон посоветовал им совершить океанский круиз, когда они
обсуждали проблему отдыха - куда ехать, как и на чем. - Вы знаете, мы с
Фэй тут подумали и решили на будущий год снова отправиться на теплоходе
по тому же маршруту, - добавил Бен и загадочно улыбнулся.
тоже сделать старику приятное.
польщен, что сумел выбрать для супругов такой замечательный способ
отдыха.
просто чудесно выглядите. А ты. Бен, вообще исключительно Я прямо слов
не нахожу.
супруги, возбужденно перебивая друг друга, начали с восхищением
рассказывать о своем отдыхе. Наконец, улучив момент, когда старик
замешкался с очередным "а дальше?", Фэй опередила его и сама
поинтересовалась, чем он сам занимался тут в их отсутствие в течение
целых двух недель.
Бродвей и задев при этом край тротуара 74-й улицы. - Сначала несколько
концертов Баха подряд, потом постоянные репетиции с квартетом - мы
готовимся к летнему сезону... А еще успели записать пластинку. И я
надеюсь, что вы сегодня будете в числе первых ее слушателей, потому что
в честь вашего возвращения я решил организовать вечеринку. Там будут
наши общие друзья. Как вы на это смотрите?
сегодня пораньше лечь спать. Но так как именно Сорренсон посоветовал им
ехать в этот круиз, а теперь еще встретил и успел уже пригласить всех
друзей, ни о каком отказе не могло быть и речи, - Ну и как они поживают?
- спросил Бен, уже заметив их дом номер 69 по 89-й улице.
дороги. - А вчера Макс и Грейс Вудбриджи Даже давали обед по случая
того, что Макс наконец-то начал собственное дело. Поставки сантехники
или что-то в этом роде - я и сам толком не разобрался.
и сообщил, что вы сегодня возвращаетесь из круиза, а я в вашу честь
устраиваю вечеринку, И пригласил его. А вы же знаете, каков он, этот
самый Ральф Дженкинс?..
намекает старик. Дело в том, что Дженкинс перебрался на их этаж всего
лишь три месяца назад, и соседям пока не представлялось случая узнать
друг друга поближе. К тому же Ральф был членом правления Международного
Общества античного искусства, и по делам службы ему частенько
приходилось ездить в Европу.
ему, что где-нибудь устраивается вечеринка, обед или просто будут давать
коктейли, - и вы обязательно встретите его там.
свернул в боковой проезд и поставил машину под навес у десятиэтажного
дома, в котором прожил уже целых двенадцать лет. Напоследок из глушителя
прогремел еще один выстрел. Сорренсон сердито пробурчал что-то себе под
нос, видимо, делая автомобилю строгое предупреждение по поводу его
возмутительного поведения, и в очередной раз пригрозил в самом ближайшем
будущем сдать свою колымагу в металлолом.
вошли Сорренсон и Фэй с ребенком, и все вместе поехали на десятый этаж.
напротив, по другую сторону холла. Всего в южном крыле здания на их
этаже располагалось восемь квартир: кроме Бэрдетов и Сорренсона, здесь
жили Лу Петросевич, Ральф Дженкинс, Дэниэл Батилль, мистер и миссис
Вудбридж, еще в одной квартире обитали сразу две секретарши, а последнюю
занимала пожилая монахиня, которую, правда, никто ни разу не видел,
потому что она никогда не выходила из комнаты даже в коридор.