дверью с замаскированной пятном кнопкой послышались шаги. Выглянула се-
доволосая карга в желтом халате, открыла дверь, поглядев на них сквозь
нависавшие кустистые брови.
пропуская их.
дверь. Это была комната, которую ненаблюдательный человек мог бы счесть
ветхой, но это было лишь внешнее впечатление, скрывавшее высокое качест-
во. Сами ветхость и неряшливость были маскировкой. Мебель и маленькие
безделушки выглядели чуть заношенными, но здесь не возражали против это-
го. Кому принадлежала эта комната? Старухе? Она с трудом ковыляла по
направлению к двери слева от нее.
преклонным возрастом? Нет. Возраст настоящий: каждое движение отмечено
неустойчивостью - дрожащая шея, непослушное мускулам тело.
минимум, чтобы издать необходимые звуки, выпуская слова, будто зарождав-
шиеся глубоко внутри. Ее плечи, согнутые годами, проведенными над ка-
кой-то постоянной работой, не могли выпрямится достаточно, чтобы она
могла посмотреть в глаза Бурзмали. Она вместо этого посмотрела мимо -
странная, уклончивая поза.
голос произнес:
Лусиллу не задавать вопросов.
резко уменьшилась в своем значении.
слюна.
дрожь отвращения. Эта неприкаянная нищенка была рождена от людей, ходив-
ших высоко вскинув голову, гордой походкой, от людей, которые умирали
мужественно. Эта могла умереть только хныча"
кинула комнату.
тавят нас на Ракис!
нависть. "Я ненавижу их!" - подумала она.
ее. Эта планета изменила ее таким образом, которого она не хотела. Она
хотела осознания того, что могут быть подробные вещи. Понимание разумом
- это одно, а жизненным опытом - совсем другое.
Что же произошло с этими людьми?
живыми. Хотя опасными. Крайне опасными.
тановили, но это могло бы произойти!
устроилась на ней, чтобы укротить свою опасную ненависть. Там, где появ-
ляется ненависть, может прийти и любовь! Она услышала, как Бурзмали вы-
тянулся на подушках у противоположной стены, чтобы отдохнуть. Вскоре он
задышал глубоко и ровно, но Лусилле не спалось. В ней продолжали теснит-
ся бесчисленные воспоминания, навязываемые теми иными, кто продолжал
свою жизнь во внутренних хранилищах ее сознания. Внезапно внутреннее ви-
дение провело пред ней короткой вспышкой улицы и лица людей, двигавшихся
в ярком солнечном свете. Ей понадобилось время, чтобы осознать, что ви-
дит она все это с какого-то странного угла, что ее баюкают на чьих-то
руках. Тогда она поняла, что это одно из ее личных воспоминаний. Она не
могла определить того, кто держит ее на руках, отдавая теплое биение
своего ее щекам.
Гамму задела ее намного глубже, чем любой жизненный опыт со времени пер-
вых дней в школах Бене Джессерит.
кольчуга под ее облачением, и она тщательно позаботилась предпринять и
другие меры предосторожности), Одраде (проявлявшая всю бдительность,
ведь здесь вполне могло дойти до насильственных действий), Шиэна (от нее
не скрывали, что здесь могло произойти, двигавшиеся за ней три Матери
Безопасности, прикрывали ее, как живой доспех), Вафф (терзаемый трево-
гой, что Бене Джессерит задурманит его рассудок какими-нибудь своими за-
гадочными средствами), лже-Туек (всем видом показывавший, что он вот-вот
взорвется от ярости) и девять ракианских советников Туека (каждый зол и
вовлечен в отчаянную борьбу по захвату власти для самого себя или своей
семьи).
целенаправленным скрещиванием мастерицы боевых искусств, стоявшие вплот-
ную к Та разе. Вафф появился с равным количеством новых Лицевых Танцо-
ров.
Это было длинное помещение, где сквозь плазовую стену открывался вид на
запад, за сад на крыше, заросший кружевной зеленью. Обстановка - мягкие
диванчики и экспонаты из не-палаты Тирана высокой художественной ценнос-
ти. Одраде выступала против присутствия Шиэны, но Тараза осталась твер-
дой, как камень. Воздействие девочки на Ваффа и некоторых жрецов давало
Бене Джессерит подавляющее преимущество.
от самого сильного сияния идущего на запад солнца. Даже то, что окна
смотрели на запад, являлось для Одраде определенным показателем - там
простиралась сумеречная страна, где Шаи-Хулуд вкушал свой сон. Это было
помещение, сосредоточенное на смерти.
филенки толщиной в десять молекул, вибрирующие в прозрачном жидком свя-
зующем. Саморегулирующиеся, эти лучшие икшианские долбановые ширмы выби-
рали заранее определенный и допустимый уровень света, так что немногое
исчезало из вида. Одраде знала, художники и древние дельцы предпочитали
их поляризующим системам, потому что долбаны оставляли полный спектр
света. То, что они были здесь, говорило о предназначении помещения -
выставочный зал самых лучших экспонатов из собрания Бога Императора. Да,
здесь было платье его несостоявшейся суженой.
комнаты, не обращая внимания на лже-Туека. Тараза стояла неподалеку,
прислушиваясь. Ее лицо явно выражало, что она считает жрецов дураками.
двери. Его взгляд переходил с Шиэны на Одраде и Таразу, и только изредка
на спорящих жрецов. Каждое движение Ваффа свидетельствовало о его неуве-
ренности. Действительно ли его поддержит Бене Джессерит? Смогут ли они
все вместе мирными средствами преодолеть ракианскую оппозицию?
до сих пор были резкость и поджарость, отметила Одраде, но она полнела,
и мускулы обретали очертания, свойственные Бене Джессерит. Ее высокие
скулы смягчились под оливковой кожей, карие глаза стали посветлее, но
оставались рыжие штришки в ее каштановых волосах. То внимание, которое
она уделяла жрецам, показывало, что она взвешивает сейчас, насколько
значительно то, во что она посвящена и насчет чего проинструктирована.