Когда улетят японцы-мужчины, наши люди сойдутся с их женщинами. Возможно,
не сразу, но через несколько лет это произойдет. И когда это произойдет,
наши два общества безнадежно смешаются. Наша любовь к убийству и их - к
самоубийству. Не думаю, чтобы получилась хорошая смесь. Не думаю, чтобы я
смог служить обществу, которое не одобряю.
общество, сделать его лучше. Это твоя моральная обязанность. Помнишь Сан
Мигеля де Мадрид?
бомбардировки Мадрида. После того как упали атомные бомбы, он выполз из
развалин, и руки его обгорели, как головешки. Вокруг люди отказывались
сопротивляться, сдавались, умирали, потому что были убеждены, что наступил
конец света. Но святой Мигель считал себя обязанным выжить и создать такой
мир, в котором это больше никогда бы не случилось. Он прожил всего
несколько недель, но его мужество спасло много жизней. Он тоже видел зло
общества, но служил не ему, а будущему.
буду служить обществу ради наград, которые оно может мне дать. И вся
мораль при этом ни к чему. Но если я служу еще не существующему обществу,
какую награду я могу надеяться получить? Единственная награда - надежда на
то, что когда-нибудь такое общество возникнет. Выбор Абрайры -
единственный правильный выбор.
серебряными волосами, к которому привязались бы дети Перфекто. У нас будет
свой дом, усадьба, и ты будешь пользоваться большим влиянием... - И она
продолжала говорить, сочиняя планы на мое будущее.
отыскать ген, управляющий этим свойством химер - способностью
привязываться. И через неделю по всей планете распространится вирус,
который уничтожит этот ген. И ты создашь вирус, который уничтожит
социопатические склонности химер и даст им возможность жить в мире. И ты
будешь жить на планете, удаленной от других, и сможешь создавать на ней
общество по своему выбору. - Не знаю, кто я: Анжело из сновидений Тамары,
Анжело, убивший Эйриша. Не знаю, смогу ли я стать таким человеком, каким
хочу быть. Но знаю одно. Каковы бы ни были источники зла в обществе:
генетическая предрасположенность к территориализму, химизм мыслительных
процессов, глубокое программирование, закладываемое в нас, когда мы учимся
думать, - у меня есть средства уничтожить их. Но возникает вопрос морали.
Изменять сознание других средствами социальной инженерии, как это делалось
на Пекаре, - сама эта мысль вызывала во мне отвращение. Я подумал, почему
это так, и тут же вспомнил теорию Перфекто о природе зла. Попытка навязать
другим свои мысли - это нарушение территории мозга. - Но никто не
советовался с тобой, создавая твой деформированный мир, - подумал я. - И
ты не можешь спросить у нерожденных, каковы их желания. Ты должен
поступать так, как считаешь правильным".
удалении виднелась белая гора, словно вырубленная из соли, а за ней ряд
пурпурных гор. И я понял, что вижу ту самую белую гору, которую видел на
маленькой голограмме, когда в шаттле летел на станцию Сол с Земли. И стою
точно на том месте, откуда была сделана фотография!
тогда с ума сходил от страха и шока. Бормотал что-то. Сказал Тамаре, что
увезу ее туда, и верил, что мы отправляемся в рай!
Хотоке но За получил свое название - гора Хотоке но За, Трон Будды. Если
хочешь, можем пойти в земельное управление и затребовать участок. Ты
имеешь право на большой участок, и сейчас еще только начало, так что ты
получишь все, что хочешь.
стою на пороге рая. И внутренний голос сказал мне: "Помни, помни: что бы с
тобой ни случилось, лучшее еще впереди". Волосы мои встали дыбом, я
почувствовал сильнейшее возбуждение и понял, что, может быть, это правда.
Сердце забилось сильно, и я достиг состояния Мгновенности - такого
состояния, когда за мгновение проживаешь целую жизнь. Я увидел все свои
планы, все мечты, увидел долгую извилистую дорогу, по которой придется
пройти, чтобы стать человеком сочувствия, жить жизнью страсти и изменить
мир, а в конце это тропы старик Анжело, человек, которым мне еще предстоит
стать. Когда-нибудь наступит мир. Когда-нибудь я прощу себя. Когда-нибудь
вернется страсть.
в океан впадала река, был прилив. Множество скал, покрытых густым голубым
мхом, и среди мха тысячи гигантских голубых полночных крабов с панцирем
длиной в метр. Я узнал в них manesuru onna, дразнящих женщин. Абрайра
рассмеялась и сказала: "Позволь мне первой произнести слово", и мы
побежали по песку к дразнящим женщинам, спустились к ним. Они щелкали
клешнями подбирая обрывки водорослей и держа их перед собой, словно
прятались от нас.
ушли в море.
увидел сон: мне снилась пыльная улица рынка, ярко светит солнце, вокруг
толпятся крестьяне в белой одежде, и ко мне идет ужасающе худая женщина,
ее темные глаза сверлят меня, и на правой руке у нее окровавленная культя.
Мне отчаянно хочется помочь ей, дать ей что-нибудь. И когда я проснулся,
этот сон преследовал меня, пока я не решил написать рассказ, в котором
дать ей новую руку.
Всю свою жизнь я знаю латиноамериканцев - как соседей, товарищей по
комнате в колледже, подруг, сослуживцев, когда я работал в тюремной
охране. Я изучал карты Панамы, разглядывал фотографии и пытался
представить себе, каково там жить. Однажды, рассматривая карту района
озера Гатун, я заметил, что на южном берегу озера никто не живет. Я
представил себе, что там живут обезьяны, и, когда гудит проезжающий мимо
поезд, обезьяны начинают кричать. Через несколько дней я встретился с
человеком, который только что вернулся после двухлетнего пребывания в
Панаме, и спросил его, был ли он когда-нибудь на Гатуне. Он проезжал
однажды поездом из Панама-сити в Колон и помнил только, что когда они
подъехали к Гатуну, машинист засвистел, и на южной стороне озера в страхе
закричали тысячи обезьян. И я понял, что готов начать писать.
племяннике в Португалии, который только что пошел в первый класс. В первый
день он отказался надеть белую школьную форму, и другие дети так его
преследовали, что он потом вообще никуда не хотел выходить без формы. Мне
показалось интересным, что дети так отчетливо проявляют инстинкт
территориализма, и поэтому решил в своем рассказе рассмотреть проблему
территориализма. И так как мой рассказчик должен был быть панамцем, я
хотел использовать стилистические приемы, которые могли бы быть для него
характерны, и написал рассказ, сочетая стиль киберпанка и
латиноамериканского реализма. И послал рассказ на конкурс "Писателей
будущего".
Анжело: наемники в защитной броне под чуждым небом рассказывают анекдоты и
случаи из прошлых сражений. Гигантские крабы в окутанном туманом лесу
шепчутся женскими голосами. Пустынный владыка, похожий на гигантского
богомола, выползает из своей песчаной норы и бросает камни. И я решил
превратить рассказ в роман.
удивился, зачем печатают такие статьи. Может, Америка еще не избавилась от
чувства ненависти времен второй мировой войны? Я решил ввести в свой роман
японцев и сделать их достойными противниками. С пятнадцати лет я изучал
древнюю литературу, пытаясь понять, как возникают и развиваются идеи в
различных культурах и субкультурах. Никто не писал книг на эту тему,
поэтому я занимался совершенно самостоятельно, читал религиозные книги,
поэзию, народные сказки, изучал законы общества. Хотел понять чуждый
взгляд на мир. Начал изучать японцев, встречался с людьми, жившими в
Японии, читал японско-английский словарь, изучал также психологические
отчеты, написанные по заказу военных и в деловых интересах. И разработал
специальную психология общества корпорации Мотоки. Придуманное я проверял,
расспрашивая нескольких великодушных японских профессоров (они не хотят,
чтобы их имена тут упоминались, потому что научили меня браниться
по-японски). Я начинал задумываться о сути конфликта. Мне хотелось, чтобы
столкновение латиноамериканцев с японцами было не просто конфликтом
личностей - я хотел показать конфликт цивилизаций, а с этими двумя
группами такой конфликт изобразить нетрудно.
позволил мне поиграть с интересовавшими меня идеями и конфликтами. Я делал
это как интеллектуальное упражнение - таким образом, перед вами скорее не
Березин Федор
Березин Федор
Шилова Юлия
Андреев Николай
Гюго Виктор
Роллинс Джеймс