напоминала бочку, а спина была прямой, несмотря на возраст. Длинные волосы
и борода, закрывающая половину грудной клетки, белели, как свежевыпавший
снег, даже на фоне белых одежд. Густые прямые брови сходились посреди
безмятежного лба, над глазами, синими и чистыми, как у ребенка. Рука,
сжимавшая массивный жезл, держала его так, словно это всего лишь ореховый
прутик пастуха.
человека, который был Верховным жрецом Эанны в Тигане, когда пришли
игратяне, - если вожди были такими, то, значит, до падения в этой
провинции действительно жили великие люди".
Все произошло всего лишь двадцать лет назад, пусть многое изменилось и
исчезло. Но даже в этом случае трудно было не чувствовать себя смущенным,
присутствие этого человека подавляло. Дэвин повернулся и взглянул на
Алессана, на его стройную фигуру, растрепанные, преждевременно поседевшие
волосы и спокойные, зоркие глаза, на поношенное, запыленное, покрытое
дорожной грязью платье.
Данолеон крепко зажмурился и прерывисто вздохнул. И в это мгновение Дэвин
понял, с волнением, странно похожим на боль, кто из этих двоих
олицетворяет истинную власть, несмотря на внешность. Именно Данолеон,
вспомнил он, много лет назад увез мальчика Алессана, последнего принца
Тиганы, на юг и спрятал за горами.
перед Верховным жрецом, сверкала седина. Данолеон это видел и пытался
примириться с этим. Дэвин почувствовал, как болит у него душа за этих
двоих. Он думал о годах, обо всех потерянных годах, которые падали,
кружились и летели, словно листья или снежинки между этими людьми, тогда и
сейчас.
так много истин и открытий ждали на самой границе его сознания, казалось,
стоит лишь протянуть к ним руку - и он поймет.
музыкантов, недавно образованная труппа.
образованная? Наверняка, раз они рискнули забраться сюда в самом начале
весны. Не могу даже припомнить, когда в святилище заглядывал кто-нибудь
талантливый. Вы трое в состоянии сыграть хоть что-нибудь так, чтобы
слушатели не разбежались?
повернулся ко второму жрецу.
теплый прием, то наши гости с большей готовностью покажут свое искусство.
пристальным взглядом этих спокойных синих глаз.
- Мы недавно получили неприятное известие, и сейчас один больной человек
очень страдает. Идризи ди Корте, наш врач, всегда в таких случаях очень
огорчается.
грубости жреца из Корте, но промолчал. Алессан с коротким поклоном принял
извинения Данолеона.
сможем помочь? Давно известно, что музыка помогает облегчить страдания. Мы
были бы рады сыграть для любого из ваших пациентов. - Пока что он
проигнорировал слова Данолеона о полученном известии, как заметил Дэвин.
Маловероятно, чтобы Данолеон случайно назвал им полное имя Идризи: он дал
им знать, что тот из Корте.
любом случае я уже почти ничем не могу ей помочь. Верховный жрец приказал
перенести ее сюда против моей воли. Я уже ничего не могу поделать. По
правде говоря, она уже принадлежит Мориан. - Он повернулся к Данолеону. -
Если они ее утомят, тем лучше. Если она уснет, это будет благословением. Я
буду в больнице или у себя в саду. К вечеру зайду к ней, если вы не
пошлете за мной раньше.
бы вас удивить.
трапезной. Удивите меня. - На его лице внезапно сверкнула улыбка, но
исчезла так же быстро, как появилась, он прошел мимо них быстрой
раздраженной походкой и скрылся за дверью.
тоном.
пациенты. - Он снова перевел взгляд на Алессана. Рука на жезле немного
сдвинулась. Он открыл было рот, чтобы заговорить.
Это Дэвин д'Азоли, его отца Гэрина вы, возможно, помните по Стиванбургу. -
Он подождал. Синие глаза Данолеона широко раскрылись, он смотрел на
Дэвина. - А это, - закончил Алессан, - наш друг Эрлейн ди Сенцио, руки
которого искусно владеют арфой, и не только арфой.
загнутыми вниз пальцами. Данолеон быстро взглянул на Эрлейна, потом снова
на принца. Он побледнел, и Дэвин вдруг осознал, что Верховный жрец - очень
старый человек.
взгляде была почти ощутимая жажда, страдание умирающего от голода
человека.
произнести это ровным тоном. - Я уступил ей мою собственную спальню, чтобы
она могла слышать молитвы в храме. Наша больница и ее покои слишком далеко
отсюда.
слова под строгим контролем. Он поднял тригийскую свирель в коричневом
кожаном чехле и взглянул на нее.
молитва закончена.
приходской школы продолжали бегать и смеяться на солнышке. Дэвин слышал их
голоса за распахнутыми дверьми. Он поколебался, испытывая неуверенность,
потом неловко кашлянул и сказал:
она может помочь ей уснуть.
посмотрел на Дэвина, потом на Эрлейна. Выражение его лица было трудно
прочесть.
успели стать труппой? - И прибавил, уже мягче: - Не будет сказано ничего,
что вы не должны знать, а возможно, и кое-что, что вам следует услышать.
неправильное, нарушение равновесия. - Она умирает, и она... - он осекся.
хотел, чтобы вы были здесь. Кажется, есть еще какие-то новости. Нам лучше
их услышать.
ней. Алессан остановился перед Верховным жрецом, и они посмотрели друг на
друга. Принц что-то прошептал, Дэвин не расслышал слов; потом нагнулся
вперед и поцеловал старика в щеку.
глубокий вдох, чтобы успокоиться. Поднял руку, словно хотел запустить
пальцы в волосы, но сдержался. Странная улыбка скользнула по его лицу,
словно вслед за воспоминанием.
открыл дверь и вошел, и они последовали за ним.
перед ней, но обстановка в ней была скудной. Два кресла, пара грубых,
потрепанных ковров, умывальник, письменный стол, сундук, небольшой туалет
в углу. У северной стены находился камин, двойник камина в гостиной, с
которым у него был общий дымоход. С этой стороны в камине горел огонь,
несмотря на солнечный день, и поэтому в комнате было теплее, хотя оба окна
стояли открытыми, а шторы были отдернуты и пропускали в комнату косые лучи
солнца, проникающие под карнизы портиков с запада.
так как Данолеон был крупным мужчиной, но она была простой, без всяких
украшений. Без балдахина, с простыми сосновыми столбиками по углам и
сосновым же изголовьем.
Флинт Эрик
Шилова Юлия
Василенко Иван
Посняков Андрей
Херберт Фрэнк
Апраксина Татьяна