навожу его на Сагу.
оба спят? Не может быть! Усиливаю свет в своем фонаре, начинаю энергично
сигналить Никакого ответа. Теперь ясно, Трофима там нет. Ругаю Фильку.
Окаянный, уснул на дежурстве!
свисти, стреляй, все равно не услышит. Придется ждать, когда он проснется. А
пока что надо сигналить и сигналить.
наказание придумать Фильке?
дым -- горит тайга. Пожар одновременно вспыхнул и где-то за Маей, в створе
на голец Сага. Это вечерняя гроза разбросала огонь.
в бинокль плохо видно.
вижу силуэт пирамиды, с крошечной световой точкой в средине, а ниже, у
скального прилавка, палатку. Больше ничего нельзя рассмотреть.
Михайлович поворачивается ко мне, -- что бы это значило?
жалит вершину Сага. Только теперь вспоминаю, что Филька никогда не был
гелиотропистом, не знает правил подачи света и что Трофим при любых
обстоятельствах не мог оставить его на пункте.
догадываться. И второе: если не погасят свет, нам надо немедленно идти на
Сагу.
насладиться горами, облитыми утренним солнцем, довольная, точно перед нею
открывается вход в мир, где сбываются человеческие желания.
большому ящику носилки, собираем остальное имущество. Я не могу привести в
порядок свои мысли. Черт знает что лезет в голову!
примостившись с биноклем у перила.
Может, заболел или что случилось? -- говорит она, и с ее раскрасневшегося
лица вмиг слетает беспечность.
доделка осталась на пункте, -- убеждаю я ее, а сам досадую: как неосторожно
мы поступили, не убрав бинокль.
толку.
пока Трофим не снимет палатку, -- говорит она твердо, тоном созревшего
решения.
совсем слабо. Теперь мы должны спешить к Трофиму.
подбирающегося к верхнему краю растительности. Из-за ближнего гребня
вырываются бешеные языки пламени вместе со столбами дыма и удушливым газом.
Потемневшее пространство, как при солнечном затмении, быстро заполняется
смрадом.
опасность.
впрягаемся в носилки с инструментом, рабочий накидывает на плечо рюкзак с
мелочью, хватает ящик с трубою, бросается следом за нами, вниз.
оберегая инструмент от ударов и все время поглядывая вверх -- там осталась
Нина. На нее не подействовала психическая атака.
нас не отстанет, -- говорит Михаил Михайлович, поглядывая на вершину.
почему мы туда идем.
Нина. Она быстро спускается по россыпи, торопится. Вся захвачена тревогой.
Нижняя губа прикушена, на щеках пятна. Подойдя к нам, она бесцельно трогает
рукою волосы, хочет что-то сказать, но удушье перехватывает горло.
Беспомощно опускается она на камень, роняет голову на сложенные ладони.
выбрось из головы эту чепуху. Мало ли что могло задержать его, так уж и
плакать, -- говорит Михаил Михайлович, подсаживаясь к ней и дружески обнимая
ее. -- У меня есть предложение: сейчас все трое отправимся к Трофиму. Работы
у нас закончены, и мы можем позволить себе такую роскошь.
доверчиво смотрит на Михаила Михайловича.
стоянке.
Крупные капли дождя звонко падают на камни. Пока я собираю котомки, Михаил
Михайлович дает последние распоряжения своему помощнику и Улукиткану. Они
переждут здесь пожар, свернут лагерь и с инструментом, с имуществом
спустятся на Маю.
ходи! -- серьезно беспокоится старик.
Я отстаю и, прощаясь, говорю ему тихо:
утром не ответил на наш сигнал и не потушил фонарь. Идем к нему, может, беда
случилась, понимаешь?
опасно. Тогда иди, да смотри хорошо, не пропали бы сами тут в пожаре. -- Он
долго стоит на бровке, машет рукою, пока я не скрываюсь за изломом.
баранины -- завтракаю на ходу. Из головы не выходит Сага с затухающим
огоньком и лоскутом от палатки. Что могло случиться там?
Приглушенный дождем огонь уполз под валежник, в дупла, зарылся в торф. Но
ниже, где скучились скелеты давно погибших лиственниц, бушует пламя,
взвихриваясь высоко в небо вместе с черным дымом. Зарождающийся в пожаре
ветер с гулом выносит из ущелья накалившийся воздух с искрами и пеплом.
Нина не отстает.
закрайки, но вглубь не пошел. Нас встречает обрадованная Бойка, проскочившая
вперед. Мы задерживаемся на минуту, глотаем свежий воздух и, не затевая
разговора, торопимся дальше. Еле заметная тропка заманивает нас в глубину
леса, змеей вьется между камней, валежником, перескакивает то на правый, то
на левый берег ручья.
исхлестанные вершины лиственниц, заглушает бурный бег набухшего ручья.
Сквозь мутные полосы дождя видно, как копится у померкших от туч гребней
белый туман, как расстилается он по кремнистым склонам. Где-то, совсем в
отдалении, глохнет гроза.
камни, ключи -- все сглаживается в быстроте. Нина отстает, жалуется на ноги.
Когда мы теряем ее из виду, она пугливо кричит, просит задержаться, но мы
молча бежим дальше. Боязнь остаться одной в этой жуткой тишине оголенного
леса придает ей силы, гонит следом за нами.
левобережные хребты, и над ними, точно во хмелю, бродит облако. Утесы
сжимаются, внезапно падают. Стеной обрывается и лес. За дымчатыми тальниками
нас встречает разгневанная Мая.
ноги.
что случилось с Трофимом? Вы знаете.