read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



Предполагалось, что это будет стоянка кратковременная, пока не
разведают окрестностей и не подыщут места для более долгой и
устойчивой зимовки. Но в дальнейшем обстоятельства сложились
иначе и заставили партизан остаться тут и зазимовать.
Это новое стойбище ничем не было похоже на недавно
покинутый Лисий оток. Это был лес сплошной, непроходимый,
таежный. В одну сторону, прочь от дороги и лагеря, ему конца
не было. В первые дни, пока войско разбивало новый бивак, и в
нем устраивалось на жительство, у Юрия Андреевича было больше
досуга. Он углубился в лес в нескольких направлениях с целью
его обследования и убедился, как в нем легко заблудиться. Два
уголка привлекли его внимание и запомнились ему на этом первом
обходе.
У выхода из лагеря и из леса, который был теперь
по-осеннему гол и весь виден насквозь, точно в его пустоту
растворили ворота, росла одинокая, красивая единственная изо
всех деревьев сохранившая неопавшую листву ржавая рыжелистая
рябина. Она росла на горке над низким топким кочкарником и
протягивала ввысь, к самому небу, в темный свинец предзимнего
ненастья плоско расширяющиеся щитки своих твердых
разордевшихся ягод. Зимние пичужки с ярким, как морозные зори,
оперением, снегири и синицы, садились на рябину, медленно, с
выбором клевали крупные ягоды и, закинув кверху головки и
вытянув шейки, с трудом их проглатывали.
Какая-то живая близость заводилась между птицами и деревом
Точно рябина всЈ это видела, долго упрямилась, а потом
сдавалась и, сжалившись над птичками, уступала, расстегивалась
и давала им грудь, как мамка младенцу. "Что, мол, с вами
поделаешь. Ну, ешьте, ешьте меня. Кормитесь". И усмехалась.
Другое место в лесу было еще замечательнее.
Оно было на возвышенности. Возвышенность эта, род шихана, с
одного края круто обрывалась. Казалось, внизу под обрывом
предполагалось что-то другое, чем наверху, -- река или овраг
или глухой, некошеной травой поросший луг. Однако под ним было
повторение того же самого, что наверху, но только на
головокружительной глубине, на другом, вершинами деревьев под
ноги ушедшем, опустившемся уровне. Вероятно, это было
следствие обвала.
Точно этот суровый, подоблачный, богатырский лес, как-то
споткнувшись, весь как есть, полетел вниз и должен был
провалиться в тартарары, сквозь землю, но в решительный момент
чудом удержался на земле и вот, цел и невредим, виднеется и
шумит внизу.
Но не этим, другой особенностью была замечательна лесная
возвышенность. Всю ее по краю запирали отвесные, ребром
стоявшие гранитные глыбы. Они были похожи на плоские отесанные
плиты доисторических дольменов. Когда Юрий Андреевич в первый
раз попал на эту площадку, он готов был поклясться, что это
место с камнями совсем не природного происхождения, а носит
следы рук человеческих. Здесь могло быть в древности
какое-нибудь языческое капище неизвестных идолопоклонников,
место их священнодействий и жертвоприношений.
На этом месте холодным пасмурным утром приведен был в
исполнение смертный приговор одиннадцати наиболее виновным по
делу о заговоре и двум санитарам самогонщикам.
Человек двадцать преданнейших революции партизан с ядром из
особой охраны штаба привели их сюда. Конвой сомкнулся
полукольцом вокруг приговоренных и, взяв винтовки на руку,
быстрым теснящим шагом затолкал, загнал их в скалистый угол
площадки, откуда им не было выхода, кроме прыжков в пропасть.
Допросы, долгое пребывание под стражей и испытанные
унижении лишили их человеческого облика. Они обросли,
почернели, были измождены и страшны, как призраки.
Их обезоружили в самом начале следствия. Никому не пришло в
голову ощупывать их вторично перед казнью. Это представлялось
излишней подлостью, глумленьем над людьми перед близкой
смертью.
Вдруг шедший рядом с Вдовиченкой друг его и такой же, как
он, старый идейный анархист Ржаницкий дал три выстрела по цепи
конвойных, целясь в Сивоблюя. Ржаницкий был превосходный
стрелок, но рука у него дрожала от волнения, и он промахнулся.
Опять та же деликатность и жалость к былым товарищам не
позволила караулу наброситься на Ржаницкого или ответить
преждевременным залпом, до об щей команды, на его покушение. У
Ржаницкого оставалось еще три неистраченных заряда, но, в
возбуждении, может быть, забыв о них, и раздосадованный
промахом, он шваркнул браунинг о камни. От удара браунинг
разрядился в четвертый раз, ранив в ногу приговоренного
Пачколю.
Санитар Пачколя вскрикнул, схватился за ногу и упал,
часто-часто взвизгивая от боли. Ближайшие к нему Пафнуткин и
Гораздых подняли, подхватили его под руки и потащили, чтобы в
переполохе его не затоптали товарищи, потому что больше себя
никто не помнил. Пачколя шел к каменистому краю, куда теснили
смертников, подпрыгивая, хромая, будучи не в состоянии ступить
на перешибленную ногу. и безостановочно кричал. Его
нечеловеческие вопли были заразительны.
Как по сигналу, все перестали владеть собой. Началось нечто
невообразимое. Посыпалась ругань, послышались мольбы, жалобы,
раздались проклятия.
Подросток Галузин, скинув с головы желтокантовую фуражку
pea листа, которую он еще носил, опустился на колени и так, не
вставая г них, ползком пятился дальше в толпе к страшным
камням. Он часто часто кланялся до земли конвойным, плакал
навзрыд и умолял их полубеспамятно, нараспев:
-- Виноват, братцы, помилуйте, больше не буду. Не губите.
Не убивайте. Не жил я еще, молод умирать. Пожить бы мне еще,
маменьку, маменьку свою еще один разочек увидать. Простите,
братцы, помилуйте. Ноги ваши буду целовать. Воду вам буду на
себе возить. Ой беда, беда, -- пропал, маменька, маменька.
Из середины причитали, не видно было кто:
-- Товарищи миленькие, хорошие! Как же это? Опомнитесь.
Вместе на двух войнах кровь проливали. За одно дело стояли,
боролись. По жалейте, отпустите. Мы добра вашего век не
забудем, заслужим, делом докажем. Аль вы оглохли, что не
отвечаете? Креста на вас нет!
Сивоблюю кричали:
-- Ах ты. Иуда христопродавец! Какие мы против тебя
изменники? Сам ты, собака, трижды изменник, чтоб тя удавили!
Царю своему присягал, убил царя своего законного, нам клялся в
верности, предал. Целуйся с чортом своим Лесным, пока не
предал. Предашь.
Вдовиченко на краю могилы остался верным себе. Высоко держа
голову с седыми развевающимися волосами, он громко, во
всеуслышание, как коммунар к коммунару, обращался к
Ржаницкому.
-- Не унижайся, Бонифаций! Твой протест не дойдет до них.
Тебя не поймут эти новые опричники, эти заплечные мастера
нового застенка. Но не падай духом. История всЈ разберет.
Потомство пригвоздит к позорному столбу бурбонов
комиссародержавия и их черное дело. Мы умираем мучениками идеи
на заре мировой революции. Да здравствует революция духа. Да
здравствует всемирная анархия.
Залп двадцати ружей, произведенный по какой-то беззвучной.
одними стрелками уловленной команде, скосил половину
осужденных, большинство насмерть. Остальных пристрелили вторым
залпом. Дольше всех дергался мальчик, Тереша Галузин, но и он
в конце концов замер, вытянувшись без движения.

2
От мысли перенести стан на зиму в другое место, подальше на
восток отказались не сразу. Долго продолжались разведки и
объезды местности по ту сторону тракта вдоль Вытско-Кежемского
водораздела. Ливерий часто отлучался из лагеря в тайгу,
оставляя доктора одного.
Но перебираться куда-нибудь было уже поздно и некуда. Это
было время наибольших партизанских неудач. Перед окончательным
своим крушением белые решили одним ударом раз навсегда
покончить с лесными нерегулярными отрядами и общими усилиями
всех фронтов окружили их. Партизан теснили со всех сторон. Это
было бы для них катастрофой, если бы радиус окружения был
меньше. Их спасала неощутимая широта охвата. В преддверии зимы
неприятель был не в состоянии стянуть свои фланги по
непроходимой беспредельной тайге и обложить крестьянские
полчища теснее.
Во всяком случае двигаться куда бы то ни было стало
невозможно. Конечно, если бы имелся план перемещения,
обещающий определенные военные преимущества, можно было бы
пробиться, пройти с боями через черту окружения на новую



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 [ 101 ] 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.