задыхаясь:
поверх головы, не до игр.
про которую говорил. Или я забыл упомянуть?
приучаешь к узде... Если будем кормить, не сожрет. Если же
проголодается...
кинулся со всех ног вниз по косогору. В голове сшибались дикие мысли,
мелькали странные лица. Томас заставлял себя не о чем не думать, чтобы не
рехнуться, а то в длинном мучительном походе из северных стран к
Иерусалиму всякое случалось с людьми, попавшими в странный мир, где
никогда не бывало зимы, люди ходили черные как вымазанные смолой -- их
сперва принимали за чертей, вырвавшихся из ада, -- все было не так...
хотя бы перевязь с двуручным мечом, не говоря уже о двухпудовом панцире.
Олег швырял мясо дракону в пасть, тот раздвигал челюсти все неохотнее.
Наконец распахнуть пасть отказался, Олег потыкал кровоточащим ломтем прямо
в ноздри, дракон с отвращением посмотрел мутным взором и отвернулся, ибо
век у него не оказалось, закрыть глаза, как понял Томас, не мог.
глаза, а ноги подкашивались от беспрерывного карабканья вверх-вниз. Томас
уже жалел обезьян, что целыми днями скачут по деревьям.
мясо. Он нажрался, не кинется. Все не сожрал бы, но раскидает,
растопчет... Все-таки это очень глупое животное. Бог создавал его давно,
молодой еще был, не знал как лучше.
отдохнуть, теперь, правда, хоть выжми и брось под ноги подошвы вытирать,
но пока есть хоть капля сил...
дракона, который не догадался вырыть нору пониже, там и земля мягче, свою
нелепую судьбу, погнавшую на край света, хотя мудрый наставник говорил,
что Бога можно встретить, не выходя из дома, ругал жару, а калика тем
временем увязывал кровоточащие ломти мяса в шкуры, один такой узел закинул
за спину, подошел к дракону и бесстрашно полез по огромной зеленой лапе,
цепляясь за костяные пластины, вскарабкался на покрытую толстыми плитами
спину. Томасу он показался вороной на крестьянской лошади: те вперемежку с
грачами постоянно ездят на спинах коней, склевывают слепней и оводов, а то
и белых червей, что в жару заводятся под кожей бедных животных. Такой конь
ходит осторожно, старается не спугнуть остроклювых пришельцев, что
облегчают его мучения.
костяному шипу, заорал Томасу:
сонно опустил на глаза кожистую пленку. Из ноздрей струился пар.
беге. Потому первые семь лет вовсе прячутся в пещерах, а скот воруют
только по ночам. Ждут, когда отрастут крылья.
гримасой.
подавал калике, тот умащивал на спине дракона -- там были расщелины между
плитами, шипы, выросты, и калика сплел буквально настоящую паутину из
веревок, где было место для мяса и для людей. Он ходил по загривку
дракона, как по крыше сарая, дракон осоловел от сытной еды, дремал, на
топчущегося по голове калику обращал внимания не больше, чем пес на муху.
Томас, подавая мясо наверх, всякий раз косился на темный зев пещеры,
откуда высунулся дракон: там угадывалось что-то огромное, страшное, из
глубины сильно пахло тиной, застоявшейся водой и лягушками.
распахнув пасть, захлопнул с таким жутким стуком, что у Томаса кровь
похолодела в жилах. Даже в стальных доспехах сплющился бы в тонкую
металлическую пластинку, даже кости размололись бы в кашицу...
свод скрежетал, вне его распрямлялся прижатый по всей длине спины в темной
пещере огромный костяной гребень.
костей, длинные, как корабельные мачты, с натянутой на них толстой кожей,
а вся масса кожи, сложенной широкими рядами, лежала на длинной спине
дракона, что не как не кончалась, а калика сидел всего лишь на загривке,
дракон же в самом деле был огромной длинной ящерицей...
чувствуя в животе смертный холод, ухватился за покрытое костяными
чешуйками бревно, что пронеслось мимо. Его мотнуло, но удержался, а бревно
ударилось в землю, огромные, как ножи, когти скрежетнули по камню. Томас
дотянулся до протянутой руки, его хрястнуло лицом о костяную пластину.
гребень, а для надежности еще и за костяные шипы и выросты. За спиной
гребень все еще распрямлялся по мере того как дракон выползал из пещеры, в
своде толстые иглы уже процарапали канавку. Томас громко читал все
молитвы, которые знал, а знал он из каждой начальные слова, потому начинал
снова и снова, наконец гребень стал укорачиваться, однако иглы тянулись до
самого кончика -- выглядели особенно острыми, свежими, словно хвост был
намного моложе хозяина.
помотал из стороны в сторону. Олег вытащил кинжал, внезапно воткнул между
пластинками, налег всей тяжестью. Дракон взвизгнул поросячьим голосом,
сорвался с обрыва, лишь когти царапнули камень, а крупные глыбы покатились
к подножию.
перепуганных птиц. Томас уже похолодел, умер, видел место на камнях, где
ляпнется, как болотная жаба, которую выронила в полете дура-цапля, только
доспехи звякнут... Но внезапно его так прижало к костяной плите, что глаза
на лоб полезли, он отяжелел, челюсть отвисла (вдруг представил, каким
будет в семьдесят лет), упал на спину дракона. Ветер перестал свистеть в
ушах, Томас услышал другой звук: мощные и широкие хлопки по воздуху,
словно в шторм бился под ветром корабельный парус. Томас закрыл глаза и
горячо взмолился Пречистой Деве, чтобы полотно не лопнуло, ибо потеря
паруса почти всегда гибельна для моряков...
побелевшей под дождями, ветром, снегами, но вдруг хлопки прекратились, как
отрезало. Тяжесть исчезла, негромкий голос над ухом произнес:
непонимающе смотрел на белую гору ваты, что плыла в полумиле слева, вдруг
в страхе понял, что никакая не вата, а облако! Повернул голову, справа
тянулась целая россыпь облаков, а далеко внизу торчали скалистые горы,
виднелись тоненькие ленточки дорог, крохотные рощи, похожие на кустики
травы, а еще дальше тянулась пугающе ровная и безлюдная степь!
натянулась на перемычках, как на боевых барабанах. Летящий дракон был
похож на огромную старую ящерицу с крыльями летучей мыши. Томас видел
такую в дальних странствиях: ящерка сигала с дерева на дерево, распустив
кожистые крылья с боков, только та ящерка была с голубя, а летящий дракон
напоминал летящий амбар богатого сеньора.
нехотя:
парит... Орел машет редко.
При его весе и громадных крыльях он в несколько взмахов набирает высоту, а
потом полдня парит, растопырив крылья!
Или куда захочет дракон?
плитами на загривке и шее дракона. Ветер трепал волосы, но зеленые глаза
волхва смотрели пристально, серьезно.
боги...
навзничь, его передернуло в конвульсиях, затрясся, глаза стали безумными.
Он с криком прыгнул с дракона, но веревки удержали. Калика захрипел, зубы
обнажились как у зверя. Он стал торопливо развязывать.
Березин Федор
Круз Андрей
Володихин Дмитрий
Андреев Николай
Шилова Юлия
Шилова Юлия