никого чужого здесь быть не могло...
двинулся в сторону, на мгновение остановился, потом направился прямо к ним.
Человек остановился в трех шагах...
Космы темной бараньей папахи свисали на лоб и узкие точеные скулы.
Неизвестный стоял спокойно и ждал. Когда загорелась вторая спичка, он что-то
коротко сказал. Комиссар уловил имя Шаму-рад-хана.
степь. Комиссара встревожил этот взгляд, и он правой рукой нащупал рукоятку
нагана.
гостя. Это был молодой туркмен, лет двадцати. Худое бесстрастное лицо его
ничего не выражало. Такими же бесстрастными и холодными были глаза. Он
смотрел прямо, не мигая.
ответил.
перевел Рахимов. Пока он говорил, гость настороженно смотрел на него.
хотел его остановить, но комиссар сделал знак рукой и пошел за неизвестным.
Командир Пельтинь, высокий сухощавый латыш с рукой на свежей перевязи, как
всегда, молчал и угрюмо смотрел на гостя. Тот уверенными движениями
разбрасывал сухой бурьян у края древней полуразрушенной ниши. Под ним
оказался узкий глубокий проход. Гость прыгнул туда и исчез в темной впадине.
Бойцы переглянулись. Комиссар шагнул вперед.
другую руку, полез вниз. Вслед за ним спрыгнул сменившийся с поста Телешов.
Последним в темную дыру спустился комиссар.
конца спуска не было видно. Но вот он кончился. Теперь они шли по ровной,
выложенной плоским желтым кирпичом галерее. Временами приходилось
нагибаться. Вскоре начался подъем, и минут через пять они оказались в
большой пещере. Перебравшись через камни, которыми был засыпан вход в нее,
вышли к подножию скалы.
потом несколько раз поднял и опустил фонарь. Из крепости ответили тем же.
пещеру, и они медленно пошли к крепости. Пройдя полдороги, комиссар вдруг
снова увидел молодого туркмена, который спокойно шел рядом с ним.
тремя-четырьмя ближайшими приспешниками ушел по подземному ходу, прорытому
еще во времена Сасанидов. Путь в горы был для него открыт.
фразами, Рахимов сказал, что он назвался Чары Эсеном, чабаном. Знает он ход
под землей потому, что жил в этом ауле, возле крепости. Почему хочет в
отряд, не говорит .
Командир молчал.
предложил Чары лечь на солому рядом с ним, но туркмен отошел в сторону и сел
у стены. Часовому было приказано присматривать за ним.
спросил, какую лошадь выделить новичку. Командир кивнул на тонконогого
красавца гнедого, захваченного вчера у басмачей Телешов подвел коня к Чары
Эсену и сунул ему в руку уздечку. Тот принялся подтягивать высокое
туркменское седло, но, заметив серпообразную метку на ухе коня, опустил руку
и отошел.
сразу заплясал под ним.
первого взвода среди желтых кожанок и серых буденовок особистов выделялись
черный тель-пек 1 и перевязанный платком красный полосатый халат. Молодой
туркмен ровно и привычно сидел на кауром иноходце. Бойцы подшучивали над
Телешовым, не привыкшим к туркменскому седлу. Чары Эсен не захотел взять
даже седло с гнедого.
заговорить с новичком. Он что-то спросил, указывая на размытые дождями
рухнувшие ду-валы селения. Но тот молчал, как глухой.
смотревших на него кавалеристов холодным недобрым взглядом.
влево. Тут, на маленьком, разбитом снарядами полустанке, размещалась
основная база отряда.
разваливалась по дороге. От нее откалывались крупные и мелкие банды. Часть
их ушла за горы через границу, другая объединилась с отрядами басмачей,
которыми командовали местные феодалы. Для борьбы с белобасмаческими бандами,
связанными с заграницей и ставшими серьезной угрозой, выделили несколько
кавалерийских отрядов особого назначения. Отряду, которым командовал
Пельтинь, было поручено разгромить крупную басмаческую группу и во что бы то
ни стало захватить главаря -- поручика белой армии Ильясова, или
Шамурад-хана, как звали его в этих местах Но Шамурад-хану удалось уйти, и
бойцы вернулись на базу угрюмые и злые В отряде знали, что не пройдет и двух
недель, как снова начнутся бандитские налеты на полустанки, поезда и селения
у подножия гор, жителям которых не мог простить кровавый хан захвата своих
бесчисленных стад.
кавалерийские галифе, гимнастерку, кожанку и остроконечную буденовку. Все
это взводный Рахимов положил перед Чары Эсеном, или Эсеновым, как записали
его в списки отряда Новичок ничего не говорил и переодеваться не собирался.
Только когда взводный коротко пригрозил, что ему придется уйти из отряда,
если не наденет обмундирования, Чары Эсен пошел за насыпь и быстро
переоделся там.
его, но тут же осекся под сумрачным, тяжелым взглядом новичка.
новичку. Взводный Рахимов, серьезный и рассудительный рабочий
Кизыл-Арватских железнодорожных мастерских, казалось, не замечал Эсенова. Он
никогда не смотрел в его сторону, не делал ему никаких замечаний. Если тот
ошибался, взводный подходил, молча показывал, что нужно делать, и Эсенов
повторял прием. Этим ограничивались их отношения.
распропагандированные в пути, относились к новенькому немного свысока. За их
спиной было три года мировой и пять фронтов гражданской войн. Они по
справедливости считали, что ничего в своей жизни не видавший чабан из
пустыни должен ловить каждое их слово. Но Эсенов выказывал к обоим
презрительное равнодушие, и они сами скоро перестали обращать на него
внимание.
одного из братьев, новичок вдруг побелел от гнева, потряс карабином и злобно
выкрикнул что-то. Произошло это на плацу за полустанком. Оба брата сразу же
подобрали поводья и отъехали от него.
на старшего. Тот покачал головой.
он наконец.
вздыхали и молчали.
Афанасьев Роман
Шилова Юлия
Маккарти Кормак
Шилова Юлия
Мичурин Артем
Орлов Алекс