все прекрасное, всякое произведение искусства, обязательно является и
объектом (даже внешне чувственным объектом, который воспринимается самыми
объективными органами чувств) и субъектом, поскольку в эстетическом объекте
должна быть выражена его внутренняя жизнь, и притом в адекватной форме, так
что непосредственно видна уже и вся внутренняя жизнь данного объекта. Без
этого принципа не существует ничего ни общеэстетического, ни специально
художественного, т.е. относящегося к произведению искусства. Атомисты, вводя
свое учение об атоме, имели в виду определить бытие как индивидуум или как
индивидуальность. Этим они впервые создали возможность понимать произведение
искусства как нечто самобытное и оригинальное, как нечто говорящее о себе и
за себя, как нечто убедительное и очевидное. Это первое важное достижение
атомистической эстетики.
геометрическим телом. Это совпадение физики и геометрии, специфичное для
древних атомистов, имеет большое эстетическое значение. Ведь эстетический
предмет не является чем-то лишь идеальным, так же как он не является и
только материальным. С одной стороны, он как бы выхвачен из потока
хаотической действительности и зафиксирован в своей неподвижности, как бы
вставлен в некую раму, запрещающую путать эстетическое с неэстетическим. А,
с другой стороны, разве есть что-нибудь в эстетическом предмете такое, что
мы могли бы назвать нематериальным? Не только простая, ясная, античная
скульптура, но самое запутанное, самое фантастическое и самое заумное
произведение искусства может оперировать лишь материально-чувственными
образами. То, что атомисты свой материальный атом сделали неделимым и
неразрушимым, т.е. чем-то идеальным, хотя и без нарушения самой
материальности и без всякого выхода за ее пределы, - это необходимо считать
вторым важнейшим достижением атомистической эстетики.
дано у атомистов на основе материальности, с приматом материального начала.
Это свидетельствует о том, что эстетика атомистов относится по преимуществу
к скульптуре или к архитектуре. Именно вещевая и трехмерно телесная
эстетическая данность была той основой, на которой развивалась эстетика
атомистов. Это еще больше подчеркивает классическую позицию атомистов во
всех основных вопросах эстетики.
говорят об ее бесконечной делимости, об ее разрушимости, об ее вечном
возникновении и уничтожении. Как же неделимый и неразрушимый атом делает
возможным делимость и постоянную изменчивую текучесть материи?
атома образов, которые уже не обладают свойственной самому атому
неделимостью и неразрушимостью. Атом, следовательно, рассматривается как
некий предел для всевозможных его становлений, как то общее, что лежит в
основе атомных эманаций, как тот закон, который ими управляет. Единство
атома с эманациями его образов также является диалектическим единством
противоположностей.
заметить, что здесь идет речь о тождестве общего и единичного. Но это -
общеизвестный признак эстетического предмета: все родовое в произведении
искусства дано как единичное и индивидуальное (без этого не было бы самого
образа, самой картины прекрасного); но единичное, как таковое, вовсе не есть
эстетический предмет, поскольку все единичное, взятое в отрыве от своей
общей значимости, - слепо, хаотично и не только безыдейно, но и
бессмысленно. Атомисты учат нас понимать все особенное и единичное в свете
всеобщего, которое образует всякую единичность и является законом ее
появления. То, что подобного рода тождество общего и единичного имело для
Демокрита также и эстетический смысл, явствует из сообщений о зависимости
Демокрита от Гомера, у которого он заимствовал свое представление о формах и
образах вообще (Маков. 262). Образы, согласно Демокриту, полны внутреннего
содержания (Маков. 293 - 295) и ими все наполнено (Маков. 293).
атомистической эстетики.
через свою противоположность всему остальному, которое по этому самому уже
не может быть атомом или иметь атомное строение. Оно может быть только
пустотой, почему атомисты и учили не только об атоме, но обязательно об
атоме и окружающей его пустоте. Атом, согласно атомистам, есть бытие, а
пустота - небытие (67 А.б. 8; 68 А 49, 1.40.44.45; Маков. 57.58. 75.76).
Однако, небытие атомистов - это не ничто, равное нулю. Небытие тоже
существует. Оно есть то, что может рассматриваться как протяжение, как
пространство, о котором уж никак нельзя сказать, что оно не существует.
кроме материи, признают порождением самой же материи. Они не находили нужным
детально разрабатывать диалектику категорий бытия и небытия. Для них
достаточно было признания того, что пустота, хотя она и есть небытие, все же
существует. Совпадение противоположностей бытия и небытия в общей сфере
пустоты здесь еще не разработано категориально. Оно дано лишь как
поразительно четкая интуиция.
необходимо указать на чрезвычайно напряженное участие пустоты в образовании
всякого эстетического предмета. Ведь пустота - это есть тот фон, на котором
проявляет себя всякий эстетический и художественный предмет. Атомисты с
большим пафосом трактовали эту пустоту, этот фон, причем пафос этот
постоянно подогревался необычайной чуткостью и чеканом фиксируемого у них
бытия, настолько совершенным и ярким чеканом, что он доходил у них до
геометрической концепции каждого атома. Даже вкус определяется, по
Демокриту, не чем иным, как формой атомов. Сладкий вкус вызывается круглыми
атомами; кислый - шероховатыми и многоугольными; острый - угловатыми,
согнутыми м узкими; едкий - круглыми, тонкими, угловатыми и кривыми; соленый
- угловатыми, большими, согнутыми, равнобедренными; горький - крупными,
гладкими, кривыми. Такую же трактовку давали атомисты и всей области
обоняния (Маков. 277 - 279.280.282.284.285). Цветовые ощущения, согласно им,
зависят от формы, положения и поворота атомов (Маков. 271, 273). Звук тоже
есть тело (Маков. 198.199), а слово есть "звучащее изваяние" (Маков. 313,
314). Обязательные качества тоже восходят к форме атомов (Маков. 190.194).
Да и сама душа, наподобие солнца и луны, тоже состоит из телец гладких и
круглых (Маков. 150). Для скульптурной эстетики Демокрита очень важно, что
всякое ощущение трактуется в своей основе как осязание (Маков. 264) и все
человеческое тело не только осязает, но и видит (Маков. 274), а также и
слышит (Маков. 276). То, что каждый атом является здесь геометрическим
телом, стало возможным только потому, что очертание и контур каждого атома
фиксировался в самом разном виде; а это в свою очередь было возможно только
потому, что этот светлый и яркий атом мыслился на темном фоне окружающей
пустоты. Можно ли после этого сказать, что момент пустоты, или, говоря
вообще, небытия, инобытия, не имел у атомистов никакого эстетического
значения? Он играет большую роль и в любом художественном произведении, но
для произведения пластического, скульптурного или архитектурного, т.е. там,
где налицо трехмерная отчетливость, - там этот момент приобретает еще
большее значение. Пустой темный фон и связанный с нам трехмерный геометризм
- четвертое достижение атомистической эстетики, которая и здесь выявляет
свою глубочайшую связь с раннегреческой классикой в искусстве.
полугеомегрический элемент? Ведь, казалось бы, геометрическому телу вообще
не свойственно какое-либо движение, как и вообще не свойственно ему ничто
физическое. Однако, мы должны говорить не о том, что кажется нам, а о том,
что казалось атомистам. А у них атом обязательно предполагал пустоту и был
материальным. Другими словами, пустота, отличная от атома, входит в его
определение, почему атом и мыслится на фоне пустоты. В само определение
атома входит и его движение. Материальным атом только и мыслится в движении,
и движение от него неотделимо. С другой стороны, и само движение возможно
только тогда, когда движущееся в основном остается самим собою во все
мельчайшие моменты своего движения. Стоит только движущемуся хотя бы на одно
мгновение перестать быть самим собою, как уже движение окончилось, либо
началось движение чего-то другого. Следовательно, если атом неотделим от
движения, то и движение возможно только как движение атомов. Тут
очевиднейшая диалектика материи и движения. Материя и движение не просто
свойственны друг другу случайно, но материя в самом своем существе есть
движение, и движение в самом своем существе есть материя.
возможно конкретнее представить себе картину движения атомов. Находясь в
вечном и непрерывном движении, атомы то сходятся, то расходятся, образуя
самые причудливые сочетания и превращая бытие в вечно подвижную узорчатую
ткань. Перед нами здесь вечный калейдоскоп жизни, непрестанно сменяющиеся
узоры бытия, так что возникающие здесь геометрические кривые постоянно
удивляют своей затейливостью, своим неожиданным разнообразием и своеобразной
зрительной музыкой. Здесь нет ничего устойчивого, ничего крепкого и
неподвижного, кроме неразрушимости самих атомов. Этот узорчатый геометризм,
ярко вспыхивающий своей причудливой фигурностью на темном фоне бесконечной
пустоты, - эта явно эстетическая картина есть тот пятый момент, который
необходимо отметить в эстетике атомистов.
сверхматериального начала, потому что это последнее вообще не существует.
Атомы движутся сами собой, и материя подвижна только благодаря самой же
себе. В этом смысле каждый атом вполне свободен, и следует подчеркнуть, что
позднейшее учение о самопроизвольном отклонении атомов от однажды взятого
ими пути подспудно присуще античному атомизму с самого его возникновения. С
Доставалов Александр
Конюшевский Владислав
Посняков Андрей
Маркелов Олег
Беляев Александр
Роллинс Джеймс