read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com


Кампанелла внес существенное противоречие в эту систему и сверху и снизу.
Сверху у него оказался личный бог как творец мира из ничего, а снизу
заявляло о своей непоколебимой значимости самое обыкновенное чувственное
восприятие, которое мешало самостоятел ьной логике понятий и ограничивало
человеческое знание областью только явлений, понимая сущности как
непознаваемую область.
Это противоречие пантеистической системы Кампанеллы с исторической точки
зрения весьма характерно. По традиции Кампанелла все еще хватался за
неоплатонизм. Но с другой стороны, успехи современного ему эмпиризма весьма
его смущали и заставляли вносить в с вою философскую систему весьма сильную
струю уже невозрожденческого сенсуализма. А если к этому прибавить еще его
учение о магии, которое у Бруно было только естественным результатом
принципа "все во всем" или всеобщего согласия, то противоречие системы
Кампанеллы оказывалось еще более непреодолимым, потому что его нельзя
было соединить ни с научным эмпиризмом, для которого Кампанелла требовал
полной свободы, ни с христианским монотеизмом, на котором Кампанелла тоже
весьма упорно настаивал.
Не удивительно поэтому, что современная нам трактовка системы Кампанеллы
отличается весьма большой пестротой, и никак нельзя сказать, что
односторонние истолкователи Кампанеллы совсем уже не правы. Ведь понятно,
почему правоверные католики тянут его на с вою сторону, раз у него защищался
основной церковный догмат о боге как о творце мира из ничего. Для
пантеистического истолкования воззрений Кампанеллы тоже достаточно
оснований, поскольку он проповедует повсеместную одушевленную материю.
Вероятно, имеют
солидные аргументы и те, которые понимают философию Кампанеллы как
принципиальный деизм, поскольку у него выступает самый настоящий
монотеистический бог и в то же время провозглашается полная свобода
чувственного восприятия, полная свобода основанной на
нем логики, гносеологии и науки, а тем самым и полная независимость от
божества и его установлений. Если у Дж.Бруно чарует его героический
энтузиазм, основанный на последовательно проводимом неоплатонизме и на
активном самочувствии человеческой личности
в пределах этого неоплатонизма, то у Кампанеллы слишком бросаются в глаза
противоречия его системы и заигрывания с точными науками, свидетельствующие
как о прогрессирующем развале Ренессанса, так и о прогрессирующем
становлении новейшего естествознания.
В механике Галилея Кампанелла мало что понимал. Тем не менее самого
Галилея он защищал как поборника свободной науки. С католичеством он тоже не
порывал. Однако подлинной научной техникой для него была только магия.
Что можно сказать об эстетической значимости подобного рода
противоречивой философской системы? Насколько эта эстетика яснейшим образом
представала у Бруно как учение о красоте божественной Вселенной и тем самым
о красоте каждого отдельного элемента тако й Вселенной, героически
стремящегося слиться с божеством (оно же тут и материальная Вселенная),
настолько эстетика Кампанеллы не в силах провести до конца неоплатоническую
систему категорий; она вносит в нее весьма интенсивные научно-эмпирические
элемент ы, для которых не было достаточных оснований в философской системе
Кампанеллы и которые могли бы получить для себя обоснование только на путях
дальнейшей, уже невоз-рожденческой науки.
Кампанелле принадлежит еще и общественно-политическая теория утопии,
указывающая тоже на определенного рода эстетические установки философа. Но
об этом мы будем говорить ниже (с. 565 - 567), там, где мы коснемся вообще
этих теорий нисходящего Ренессанса.
Глава четвертая. ФРЭНСИС БЭКОН (1561 - 1626) И ЕГО СИМВОЛИЧЕСКАЯ ЭСТЕТИКА
Склонность к яркой чувственности - возрожденческое детище у Бэкона
Если твердо стоять на путях постепенного логического развития
возрожденческой эстетики, то сейчас нам придется перенестись из Италии в
одну из северных стран и поговорить о знаменитом основателе индуктивного
эмпиризма в Англии Ф.Бэконе. Этому философу то же мало повезло в истории
философии. Его всегда хотели сделать чистым эмпириком и чистым
индуктивистом, тогда как он все еще продолжал собою линию Ренессанса, правда
упадочного. Мы уже знаем, что оценка Бэкона как эмпирика, пытающегося
хвататься за остат ки платонизма или аристотелизма, нисколько не снижает
исторической ценности подобного рода мыслителей позднего Ренессанса не
снижает она и ценности самого Бэкона. О его эмпиризме и индуктивизме никак
нельзя забывать; это всегда было у Бэкона, и этого нел ьзя отбрасывать.
Наоборот, все его наивное и ребяческое бахвальство чувственными ощущениями,
все эти заявления, что существуют только единичные вещи, вся эта борьба с
человеческими предрассудками в науке, и все эти, иной раз слишком дотошные и
скучные, и ной раз даже назойливые указания на эмпирию, на эксперимент, на
терпеливый анализ наших ощущений, вся эта убежденность в абсолютной
значимости человеческого знания - все это есть подлинное достояние
Ренессанса, который всегда любил яркую чувственность и
для которого факты человеческого опыта всегда играли первостепенную роль.
Эта сторона философии Бэкона настолько много раз излагалась и
анализировалась и настолько вошла во все учебники что мы сейчас даже не
будем подробно касаться такого рода предметов, а вместо этого займемся
другим. Это другое есть результат именно Ренессанса, и, кроме того,
Ренессанса позднего, Ренессанса периода разложения.
Именно Ренессанс заставил Бэкона погрузиться в яркую человеческую
чувственность и базировать все знание на чувственности. Но Ренессанс Бэкона,
как и всякий поздний Ренессанс, уже не умеет безупречно объединить яркую
человеческую чувственность и ее неопла тоническое обоснование. Здесь мы тоже
находим внеличностное построение человеческого знания и объективного мира
как предмета этого знания. И покамест у Бэкона речь идет об установлении
индуктивных закономерностей, тут как будто для него достаточно внелич
ностного мировоззрения. Но когда Бэкон начинает строить свою систему мира в
целом, то здесь опять выступают на первый план его учения об идеальных и
субстанциальных формах вплоть до учения о творце мира и о бессмертии души.
Традиционные изложения философии Бэкона грешат в двух направлениях: они
основаны на непонимании возрожденческой яркой чувственности, лежащей в
основе индуктивизма Бэкона, и они слишком пренебрегают
антично-средневековыми элементами философии Бэкона, кото рые тоже делают эту
философию возрожденческой, хотя и не очень легко формулируемой. Однако
сводить всю эту философию только на один эмпиризм и индуктивизм - это значит
отвергать подлинно прогрессивный характер такой философии, поскольку она у
философа сл ишком уж полна разного рода наивностей и детского барахтанья
среди бесконечного моря чувственных вещей. Поэтому нам хотелось бы изложить
эстетику Бэкона именно как определенный период Ренессанса и только после
этого добиться подлинного понимания ее истор ической значимости.
Главнейшие категории, вытекающие из фиксации яркой чувственности
Прежде всего нам хотелось бы выдвинуть в воззрениях Бэкона на первый план
именно то, что мы сейчас назвали яркой чувственностью, характерной вообще
для всего Ренессанса. Еще раньше всякой теории индукции Бэкон погружается в
материальный мир и буквально з ахлебывается в бесконечных проявлениях этого
мира. Вот, например, как он описывает разные, по его словам далеко еще не
все, состояния материи: "...сгущенное, разреженное; тяжелое, легкое;
горячее, холодное; осязаемое, газообразное; летучее, связанное; оп
ределенное, текучее; влажное, сухое; жирное, тощее; твердое, мягкое; ломкое,
тягучее; пористое, плотное живое, безжизненное; простое, сложное; чистое,
содержащее примеси; волокнистое и жилистое; простой структуры или
однообразное; подобное, неподобное; о бладающее видом и не обладающее видом;
органическое, неорганическое одушевленное, неодушевленное" (22, 1, 231 -
232). Бэкон говорит и о движениях материи (см. там же, 232 - 233).
Но, обладая таким ярким восприятием материально-чувственного мира, Бэкон
все-таки не хочет оставаться в пределах слепой чувственности и пытается тем
или другим способом эту чувственность обосновать. Однако невозможно
обосновать слепую и текучую чувственн ость без расчленения ее на отдельные и
уже устойчивые моменты и без опоры на те или иные принципы, уже не столь
слепые и не столь текучие. Удивительным образом Бэкон ищет эту устойчивость
не в чем ином, как в тех самых "формах", которые проповедовал Арис тотель и
даже еще Платон. Тут, однако, ради соблюдения исторической справедливости
необходимо сказать, что Бэкону очень хочется поместить эти формы вещей в
самих же вещах. Правда, это ему далеко не всегда удается, поскольку он сам
же нередко говорит о бе сформенной материи и об оформлении ее только
нематериальными формами. Но о том, что всякая материя для него обязательно
оформлена, есть целое рассуждение, так что даже и Библия, оказывается, стоит
на его стороне, поскольку в ней нигде не сказано, что бог создал материю, но
зато сказано, что вначале он создал небо и Землю (см. 22, 2, 305 - 307).
Платон восхваляется у Бэкона за то, что он понял значение форм, или идеи,
как "истинных объектов науки", но он резко критикуется за абстрактное
существование фор м, за то, что эти формы не помещены у Платона в самой же
материи (см. 22, 1, 237).
Вообще необходимо сказать, что отношение Бэкона к Платону и Аристотелю
весьма колеблется. То, что формы существуют у Бэкона не вне материи, ясно
вытекает из только что приведенного рассуждения о Платоне. Однако в другом
месте, понимая бесформенную матери ю Платона как публичную женщину, а формы
материи как ее клиентов, он считает подобное понимание материи у Платона
более правильным, чем у других философов (см. там же, 190). С одной стороны,
перводвигатель Аристотеля относится Бэконом к разряду пустых сл ов, или к
"идолам" слов, т.е. к тем словам, которые не указывают ровно ни на какой
объективный предмет, поскольку они "проистекают из пустых и ложных теорий"
(22, 2, 26). С другой стороны, однако, Бэкон говорит о "блестящей мудрости и
добросовестности Ар истотеля" (22, 1, 115). Вообще в сочинениях Бэкона можно
найти как глубокие порицания по адресу Платона (там же, 351) или Аристотеля
(22, 1, 218; 311 - 312; 322; 347; 429. 2, 24; 29; 34; 53; 147; 281), так и
одобрение Платона (22, 1, 258; 313; 321; 324;
352. 2, 132). Аристотеля (22, 1, 115; 120; 160; 161; 233; 235; 248; 292;
319; 326; 331; 350; 353; 405; 430 - 433. 2, 134; 145) и их обоих вместе (22,



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 [ 101 ] 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.