только он это сделал?
уж все одно.
сжимает с таким отчаянием, сила которого ведома лишь богу да тем, кого он
наделил любящим сердцем. Кит заклинает мать не падать духом, просит, чтобы
ему дали поцеловать братьев, и, когда мать Барбары поднимает их, шепчет ей
украдкой: "Уведите ее домой!" - Мама, верь, мы найдем заступников! Не
сегодня, так завтра, - говорит он. - Все уладится, и меня выпустят на
свободу. А когда Джейкоб и малыш подрастут, расскажи им - все расскажи. Ведь
если они будут думать, что их брат совершил бесчестный поступок, у меня
сердце разорвется на части, где бы я ни был, хоть за тысячу миль отсюда!..
Боже мой! Неужели не найдется доброго человека, который позаботился бы о
ней!
падает на пол. Но Ричард Свивеллер тут как тут - расталкивает локтями зевак,
подхватывает ее - не без труда - за талию, на манер театральных
соблазнителей, и, кивнув Киту и знаком дав понять матери Барбары, что экипаж
ждет их у ворот, быстро удаляется со своей ношей.
чепуху всю дорогу, сыпля, словно из мешка, цитатами из разных песенок и
стихотворений, одному богу известно! Он довез ее до дому, дождался, когда
она придет в чувство, а потом - так как заплатить за проезд ему было нечем,
с шиком подкатил к конторе на улице Бевис-Маркс и попросил извозчика
подождать у дверей (напомним, что все это происходило в субботу), пока он
"разменяет получку".
Кита, в тот вечер он почти готов был поверить, что его любезнейший патрон
совершил какую-то чудовищную подлость. Кто знает, может статься, горестная
сцена, свидетелем которой только что был этот беззаботный шалопай, проняла
даже его? Так или иначе, подозрения не давали ему покоя, и потому он
постарался изложить свою просьбу, не тратя лишних слов.
Ну, разумеется, мистер Ричард, разумеется, сэр! Ведь жить-то всем надо. У
вас не будет сдачи с пяти фунтов, сэр?
надо беспокоить. Пожалуйста!.. Мистер Ричард... сэр. - Дик, успевший подойти
к двери, круто обернулся.
конторы.
карманы и покачиваясь на табуретке. - Дело в том, что столь сухая и даже
мертвая материя, как юриспруденция, сэр, способна загубить, совершенно
загубить человека с вашими способностями. Нудное ремесло, невыносимо нудное!
Вот, скажем, на сцене или... или в армии, мистер Ричард, или в каком-нибудь
первоклассном заведении с продажей спиртных напитков ваши таланты
развернулись бы во всю ширь. Надеюсь, вы к нам еще не раз заглянете. Салли
будет встречать вас с распростертыми объятиями, сэр. Ей очень жаль
расставаться с вами, и только чувство долга перед обществом примиряет ее с
Этой разлукой. Салли удивительное существо, сэр! Деньги я, кажется, сосчитал
правильно? В конторе разбито окно, сэр, но я не хочу удерживать с вас за
него. Когда люди расстаются друзьями, мистер Ричард, о таких мелочах думать
не следует. Я придерживаюсь этого прекрасного правила, сэр!
замечания, молча вернулся за своей спортивной курткой и начал скатывать ее в
тугой круглый шар, так пристально глядя на мистера Брасса, точно этот шар
предназначался для того, чтобы сбить его с ног. Однако он ограничился тем,
что сунул сверток под мышку и, опять-таки не нарушая молчания, вышел из
конторы. Затворив за собой дверь, мистер Свивеллер тут же отворил ее,
устремил на стряпчего все такой же долгий зловещий взгляд, медленно склонил
голову, как это делают привидения, и вслед за тем исчез.
грандиозные планы, как утешить мать Кита и помочь ему самому.
дань и Ричард Свивеллер, подвержена всевозможным случайностям. Тревоги,
испытанные им за последние две недели, окончательно подорвали его организм,
и без того достаточно подорванный длительным употреблением спиртных
напитков. В ту же ночь мистер Ричард почувствовал себя плохо и на другой
день уже не вставал с постели, заболев жесточайшей нервной горячкой.
ГЛАВА LXIV
хотя бы минутного покоя и отдыха и блуждая, непрестанно блуждая по
бесконечным дебрям горячечного бреда, где ничто не сулило ему ни короткой
передышки, ни желанного освежения или Забытья, где надо всем царила
безысходная тупая усталость, такая усталость, что ее не могло побороть ни
его измученное тело, метавшееся по жаркой, неудобной постели, ни мозг,
истомленный одной неотвязной мыслью, одним смутным чувством, будто что-то
осталось недоделанным, будто надо еще преодолеть какое-то страшное
препятствие, освободиться от гнетущей заботы, которая омрачает собой все,
словно нечистая совесть, и, принимая то одно, то другое обличье (неясное,
призрачное, но неизменное в своей сущности), пронизывает ужасом даже
дремоту, - под этой медленной пыткой злосчастный Ричард таял и чах день ото
дня, и, наконец, когда ему почудилось, что целое полчище дьяволов навалилось
на него и не дает подняться с кровати, он крепко заснул и никаких снов
больше не видел.
со сном, он начал постепенно припоминать свои недавние муки и подумал:
"Долго же тянулась эта ночь... уж не бредил ли я, чего доброго?" Потом
машинально поднял руку и удивился, почему она такая худая, словно высохшая,
а кажется тяжелой. И все же на душе у него было легко и спокойно, и, не
утруждая себя дальнейшими размышлениями по поводу руки, он продолжал лежать
в полузабытьи до тех пор, пока его внимание не привлек чей-то кашель. Неужто
дверь осталась вчера незапертой? Значит, в комнате есть кто-то еще? Странно!
Но думать об этом тоже было лень, и, наслаждаясь блаженным отдыхом, он стал
машинально разглядывать зеленые полоски на кроватном пологе, которые
почему-то представлялись ему сочной травой, а желтые просветы между ними -
усыпанными песком аллеями, и все это вместе взятое образовывало в его
воображении уходящую вдаль перспективу красивого, строгого парка.
вдруг кашель послышался снова. Аллеи тут же превратились в полоски; он чуть
приподнялся в постели и, отдернув полог, выглянул из-за него.
миски, белье, развешанное у огня, и прочие принадлежности, обязательные
возле ложа больного? Никакого беспорядка, все чисто, и вместе с тем все
совсем по-другому, чем было вчера вечером, когда он ложился спать. А какой
свежий воздух! Прохладный запах лекарственных трав и уксуса, пол только что
сбрызнут водой, и... кто это? Маркиза?
сосредоточенная, изредка покашливает, но сдержанно, видимо боясь разбудить
его, тасует карты, снимает, сдает, подсчитывает взятки, передвигает колышки,
как самый заправский игрок, постигший тайны криббеджа с колыбели! Мистер
Свивеллер созерцал это зрелище несколько минут, потом выпустил полог из рук
и снова откинулся на подушку.
у меня были руки как руки, а сейчас они почти прозрачные на свет, точно
яичная скорлупа. Если же это не сон, значит я проснулся среди ночи, но -
увы! - не лондонской, а какой-нибудь из тех, которых ровным счетом Тысяча и
Одна. Впрочем, я сплю - несомненно сплю!" Тут маленькая служанка снова
кашлянула.
настоящий кашель. Такие вещи, как чиханье и кашель, мне как будто никогда
раньше и не снились. Вероятно, такова природа сновидений, что в них никто не
чихает и не кашляет. Вот опять... опять! Н-да! Мой сон помчался галопом".
Свивеллер после некоторого раздумья ущипнул себя за руку.
упитанный молодой человек, а сейчас ухватиться не за что. Ну-ка, выглянем
еще разок".
что его окружают совершенно реальные предметы и что он видит их наяву.
в Дамаск или в Каир. Маркиза - добрый джинн, который поспорил с другим
джинном, кто самый красивый молодой человек на свете, а следовательно, кто
больше всех годится в женихи китайской принцессе, и перенес меня сюда вместе
с комнатой и со всем моим скарбом на предмет сравнения. Может быть... -
мистер Свивеллер томно повернул голову на подушке и посмотрел на край
постели у самой стены, может быть, принцесса все еще... Увы! Она исчезла!
не разрешало до конца некоторой таинственности этой истории и возникавших в
связи с ней неясностей, мистер Свивеллер снова откинул полог с твердым
намерением при первом же удобном случае заговорить со своей гостьей. Такой
случай вскоре представился. Маркиза сдала, открыла валета и прозевала
взятку, что вынудило мистера Свивеллера крикнуть изо всех его слабых сил: -
Два колышка вниз!
Шилова Юлия
Володихин Дмитрий
Посняков Андрей
Маккарти Кормак
Володихин Дмитрий
Елманов Валерий