- Кстати, на портрете, который висит в гостиной, не она ли, не Софья
Батурина в юности? Она ведь описывает в своем дневнике, как граф рисовал ее
с брошкой у горла.
- Она. Паша увлекается старым голливудским кино, особенно фильмами
тридцатых. Вот и купил этот портрет, когда узнал, что на нем Софи Порье в
юности.
- А что, брошка, которую она зарыла в саду, действительно такая дорогая?
Интересно, нашел потом кто-нибудь эту серебряную шкатулку?
- Ладно, хватит, - Мальцев внезапно повысил голос, у него стали неприятные
злые глаза, - ты бы лучше к экзаменам готовилась, читала то, что надо по
программе.
За окном послышался звук мотора Мальцев взглянул на часы и отправило вниз,
в гостиную. Варя подбежала к окну и увидела, как въезжает в ворота голубой
седан Павла Владимировича.
Через несколько минут раздались шаги по лестнице. Прежде чем они поднялись
в кабинет и закрыли за собой дверь, Варя услышала обрывок разговора.
Дмитрий Владимирович был сильно раздражен и говорил на повышенных тонах,
почти кричал что случалось с ним редко.
- Он сказал, с чем это связано? Паша, сосредоточься, пожалуйста. Возьми
себя в руки. Он ведь не на экскурсию туда пришел, не ради расширения общего
кругозора.
- Митя, не кричи. Там вроде бы дело об убийстве тележурналиста, но никаких
подробностей я не знаю. Как ты понимаешь, оперативник профессору Удальцову
подробностей не докладывал, а Удальцов мне - тем более. Существует тайна
следствия.
- Хорошо, Павлик, тележурналист это хоть что-то. Это уже теплее. Я попробую
уточнить в прокуратуре... Вот что, позвони ему, пусть даст оперативнику
твой телефон, пусть скажет, что ты уже в Москве. Ну, придумай какой-нибудь
предлог.
Хлопнула дверь кабинета. Голоса затихли.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
Беляева готова была приехать в следственный отдел прямо с утра. Она
сообщила, что у нее есть два часа свободного времени, с десяти до
двенадцати. Но Илья Никитич представил, сколько любопытных под разными
невинными предлогами станет заглядывать в его маленький кабинет, когда по
УВД пойдет слух, что у него сидит сама Елизавета Беляева. Вряд ли удастся
нормально побеседовать.
- Если не возражаете, я лучше подъеду к вам домой, прямо сейчас.
- Да, конечно. - Она подробно объяснила, как добираться.
Илья Никитич, ожидал, что попадет в роскошную квартиру, где комнат не
меньше пяти, а скорее всего, это будет двухэтажный пентхауз со стеклянной
оранжереей в одной из так называемых "лужковских" новостроек для очень
богатых людей.
Но оказалось, телезвезда живет в обычном сталинском доме, в трехкомнатной
квартире, без всяких оранжерей.
Без грима, в джинсах и свитере, Беляева выглядела, пожалуй, даже
привлекательней, чем на экране. Во всяком случае, так показалось Илье
Никитичу, который вообще не любил подкрашенных женских лиц.
- Чай? Кофе?
- Если чай в пакетиках, то лучше кофе.
- А если кофе растворимый, то лучше чай, - она улыбнулась, - я сварю кофе
потому что сама еще не завтракала. Честно говоря, я только что встала и все
никак не могу проснуться.
Илья Никитич заметил, что глаза у нее действительно сонные, даже как будто
воспаленные.
- Значит, убийцу Артема пока не нашли? - спросила она, стоя у плиты и следя
за пеной, поднимающейся в большой медной турке.
- Пока нет. Сколько лет вы были знакомы с Бутейко?
- Лет пять, не меньше, - она сняла турку с плиты, разлила кофе по маленьким
чашкам, села напротив, - вам, вероятно, уже сообщили, что у нас с Артемом
сложились очень скверные отношения.
- Да, мне говорили, и я видел несколько старых передач в записи.
- Какие именно передачи, если не секрет? - Она отхлебнула кофе,
поморщилась, потому что он был слишком горячий, встала, достала из
холодильника пачку грейпфрутового сока. - Вам налить?
- Да, немного. Спасибо.
Сок был ледяной. Она выпила залпом.
Илья Никитич понял, что она довольно сильно волнуется.
- Попробуйте кекс, - она кивнула на тарелку, на которой лежало покупное
печенье двух сортов и ломтики домашнего кекса, - это моя дочь пекла.
Получилось неплохо. Попробуйте.
Илья Никитич съел кусок.
- Сколько лет дочке?
- Недавно исполнилось двенадцать.
- Да, действительно у нее неплохо получилось, учитывая возраст.
Она улыбнулась и, кажется, немного успокоилась.
- Вы любите домашнюю выпечку?
- Очень люблю, - признался Илья Никитич, - скажите, Елизавета Павловна,
ваши отношения с Бутейко с самого начала не сложились? Или были какие-то
конкретные причины, из-за которых между вами возникла вражда?
- Илья Никитич, вы так и не ответили, какие именно видели передачи. Если бы
я знала, что вы успели просмотреть, мне было бы легче ответить на ваш
вопрос.
- Вы сначала расскажите в общих словах, что произошло, а о передачах мы
потом поговорим.
- Ну хорошо, - она еще раз улыбнулась, уже совсем спокойно и тепло, - у
вас, я вижу, есть профессиональные приемы ведения диалога. Мы действительно
терпеть не могли друг друга, - она вытащила сигарету из пачки, стала
вертеть в руках, - но это обычное дело на телевидении. Там сегодня дружат
семьями, целуются при встрече, а завтра так гадят друг другу, что не дай
Бог. Впрочем, послезавтра могут опять стать лучшими друзьями. А чаще все
происходит одновременно. Наша вражда с Артемом отличалась тем, что была
открытой. Это действительно редкость. Однако по внутреннему накалу страстей
она не превосходила обычные телевизионные интриги, - Беляева отложила
незажженную сигарету, взяла с тарелки кусок кекса, отхлебнула кофе, съела
кекс к только тогда закурила.
"Значит, не так уж сильно волнуется, если не стала курить на голодный
желудок, хотя очень хотела", - отметил про себя Илья Никитич.
- Кофе у вас замечательный, - произнес он с улыбкой, - можно еще чашечку?
Нет, сидите, я сам налью. Знаете, Елизавета Павловна, мне попалась кассета
с записью первого и последнего ток-шоу Бутейко.
- Надо же, - она покачала головой, - я думала, записи не сохранилась. Мне
почему-то казалось, что вы сейчас напомните мне о недавнем его сюжете с
моей матерью.
- У Бутейко остался довольно большой архив. Он хранил практически все, даже
аудиокассеты с интервью. Да, сюжет о вашей маме я видел. Скажите, Елизавета
Павловна, почему вы сорвали его ток-шоу три года назад?