Объяснялись сии подаяния именно как подаяния, но не Лазарю, вестимо, а братьям
Христа и самому Христу - от почтеннейшей публики, потрясенной чудом
Воскресения, в частности, и словом Божьим вообще. Иешуа знал о том, покривился
поначалу - мол, какие подаяния, что за унизительное объяснение! - но быстро
смирился: как хотите, так и объясняйте. Не до пустых бытовых споров ему было:
он читал.
крохотному дисплею по многу раз, перечитывая их, передумывая, перемучивая. Он
вдруг отрывался от компа и ложился на пол, на спину, подолгу лежал, тупо, на
взгляд Петра, глядя в низкий серый потолок. Что там у него в голове творилось -
один Бог ведал, а Петру это было невдомек. Ученик не только не пускал учителя в
процесс электронного обучения, но и вопросов никаких не задавал. Все больше
молчал. Разговоры ограничивались чисто бытовыми делами: еда, путь в Вифанию,
погода, виды на урожай.
воплощения в апостола Павла, например, - о том и речи не возникало. Иешуа сразу
и довольно резко прекращал всякие попытки Петра заговорить о деле, отмахивался:
потом, позже, не мешай, я думаю, придет час - обо всем поговорим.
Воскресения. Все ближе час платить по счетам. И не поможет еще не написанное
Матфеем: "И прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим". Это
Матфей - к Господу, а у Петра начальник - Дэнис. Он к прощениям не склонен, он
такого слова даже не знает... Петр начинал дергаться, ждал вестей из Службы, но
И ее - как отрезало. Дэнис сказал, даже не помышляя о каком-то прощении: жди
Исполнителя. Так и вправду дождаться его можно! Исполнители, слышал Петр,
появляются без предупреждения и исполняют свою миссию, не задавая наводящих
вопросов. Вознесся и исчез. Точка.
откровенности: о стукачах рядом с Петром, о каких-то электронных средствах
информации, - понять бы, где они, что они, - и стерегся даже мысленно
проговориться о собственных планах, не имеющих ничего общего с задачей,
категорично определенной Дэнисом. Ну и, конечно же, его страшно мучила
неизвестность, обитающая рядом и носящая имя Иешуа. Что он вынашивает, - пардон
за гинекологическую метафоричность! - оплодотворяясь от походного информатория,
наскоро, но весьма полноценно сляпанного ему Петром? Кафедра мировой истории
Кембриджа, кафедра истории религии Принстона, бескрайняя Британская
энциклопедия, академическая энциклопедия истории науки и техники древнего
издательства Мак-Миллан, плюс изысканные где-то в Сети англо-латинский и
латано-английский словари, плюс несколько отличных курсов английского,
французского, русского, плюс еще какая-то мелочевка в товарном количестве...
Да, материал достаточно узок тематически --история того, история сего, - но
Иешуа захотел общую картину, растянутую на два тысячелетия. И получил очень
общую, но дающую умному человеку полное представление о жизни будущей паствы
Христовой... К слову, Иешуа весьма прилично уже говорил по-английски, хотя и со
странным жестким акцентом, чуть хуже по-французски; он позволил себе несколько
раз пообщаться с Петром на этих языках и таким элегантным образом сообщить
учителю, что новые педагогические старания того, как обычно, не пропали втуне.
двадцать седьмым чувством ощущал, что какое-то свое решение он, Мастер, вот-вот
поймает. Он пока не подозревал даже, каким оно будет, просто ждал его, зная,
что оно - рядом, и понимал, что оно может стать для него и Иешуа оптимальным.
Для него и Иешуа... Да вот только Иешуа, уверен был Петр, не искал решения для
обоих, он вообще ничего не искал - он всасывал информацию, как упырь или
пылесос - кому что ближе! - и итогом должен будет явиться абсолютно однозначный
вывод. Неоспоримый. И семьдесят против тридцати, что вывод сей не совпадет с
вымучиваемым в подсознании решением Петра.
сверхчеловеком. А ведь термин этот из лексикона неполноценных и
закомплексованных. Бог создавал людей по своему образу и полагал, что создания
окажутся подобными Этому образу. Вряд ли он вообразил себе homo sapiensa с
заблокированным на девяносто процентов мозгом. Как-то это не по-божески. Скорее
это замысел такой: дать понять человеку, что он, в принципе, может в десять раз
больше, и по-садистски терпеливо ждать, пока оное созданье Божье постепенно
научится хотя бы по малому процентику разблокировать "прибор". То есть,
возвращаясь к формулировке Книги Бытия, "образ" этого самого homo в общих
чертах получился, а уж полное "подобие" ему - в руках человеческих. Но не
слишком ли понадеялся Бог на человека? Шесть с лихом тысяч лет развития
интеллекта (если считать за истину, что люди созданы Богом за четыре
тысячелетия до Рождества Христова) - и почти никакого заметного прогресса. Не в
смысле науки и техники, не в смысле знаний, но в смысле владения указанным
"прибором", читай - мозгом. И тут - на тебе! - матрица! Случайное - вслепую,
как понял Петр! - открытие, радикально приближающее человека к тому идеалу,
который задуман Создателем изначально.
то есть созданы абсолютно подобно избранному образу, но пагубная страсть дамы к
сладким яблокам заставила Создателя прогневаться и не только изгнать перволюдей
из рая, то есть с испытательного стенда, но и изменить параметры эксперимента?
Может быть и так. Но зря! Да, на стенде стопроцентная мощность испытуемых была
бы легко изучена, описана, уложена в фундаментальную теорию. Но ведь именно вне
стенда - в "поле" - мощность нужна особенно. Для чистоты эксперимента. Зачем
было вводить такие жесткие ограничения?..
ограничить его. И ждать. До-о-лго ждать! Если для Иешуа тысяча лет равняется
вчерашнему дню, то для Создателя время вообще не фактор. Бесконечная
протяженность "воды над твердью" предполагает и бесконечность времени в ней или
у нее. В таком случае куда любопытнее погодить, пока лягушка, как в старой
сказке, попавшая в горшок с молоком, сумеет терпеливо и отчаянно взбить из него
масло и выбраться самостоятельно, нежели достать бедолагу из горшка и выпустить
на травку.
в море на катере, стопорил движок и выкидывал сына за борт. Петр теперь отлично
плавает.
изобретет матрицу, и заставить впаять ее не самой лягушке или ее
соплеменнице-соболотнице, а другой - той, что жила за две тысячи лет до
судьбоносного изобретения. Вообще чистый эксперимент! Никто - ни сном ни духом!
Ни испытуемый, ни изобретатель.
подозревает) чувствует себя адекватно. Эксперимент идет без задержки, если так
и задумано.
думал. Хотя и у него имелась гуманная перспектива: коррекция памяти, долгая и
счастливая работа на родимую Службу Времени и - никаких заповедников.
десять дней до финала, и тут вдруг - словно что-то почуяв - Иешуа очнулся от
своих информационных путешествий и соблаговолил спросить Петра:
по тону, по холодному равнодушию, звучавшему в голосе Иешуа. А ведь речь шла не
о текстах обоими читаных-перечитаных посланий апостола, а о судьбе, что могла
бы стать судьбою самого Иешуа. Казалось, что ученик либо смирился с оной
планидой, безразлично ему - кем становиться "в другой жизни", либо вопрос задан
для отвода глаз, а на самом деле злая матрица наварила за прошедший месяц
что-то иное, тайное и хитрое, о .чем Иешуа и не собирался докладывать Петру.
решение так и не шло, где-то, видать, притормозило, отвлеклось, заблудилось -
ни письма, ни весточки. Почему бы ему в таком случае не обсудить им же самим
однажды придуманную версию?
словно свален с плеч некий неподъемный груз и не хочется ни думать, ни говорить
"об умном", а вот о предложенном варианте дальнейшего бытия - почему бы и нет?
- Жизнь Павла - или Савла - любопытна, хотя и суетна. Но как ты представляешь
себе, Кифа, я стану фарисеем и членом Санхедрина? Ведь Савл - известная
личность. И по отцу, хотя тот живет далеко, в Тарсе Ки-ликийском, и сам по себе
известен в Иершалаиме. Он уже существует, Кифа. Как я смогу заменить его?
Санхедрине человека с именем Савл, который родом из Тарса и носит римское
гражданство.
здоровый. Я не хочу и не могу посягать на его жизнь.
Иешуа:
христианства, ты удивительно легко кроишь книгу, которую вы назвали Новым
Заветом, и, видимо, тебе почудилось, будто ты и впрямь всесилен. Но даже я о
себе так и помыслить не могу...
уж давно трясшийся над каждым несоответствием реальности Канону, он стал
радикальным в своих решениях: так надо - значит, так и будет. - Даже никакую не
историю, а всего лишь книгу, - да, собравшую десятки, сотни прекрасных притч,
да, талантливо соединившую реальность с вымыслом. Но руку даю на отсечение:
вымысла в ней больше, потому что точный вымысел всегда и везде ярче и
убедительней унылой реальности. Разве не ты учил нас не искать в притче сюжет,
Свержин Владимир
Шилова Юлия
Маккарти Кормак
Трубников Александр
Андреев Николай
Распопов Дмитрий