шепнул Андрею Шимон.
которыми оплачивались подобные услуги. Диетарий был любителем книг,
посвященных Эроту - Амуру, и Шимон уступал ему такие без ущерба для своих
русских заказчиков. Чего только не находилось в покупаемых гуртом
библиотеках, а судьбы иных книг причудливей судеб человеческих!
и с почтительной осторожностью опустили на скамью близ серебряной двери:
так пришествовала туника базилевса из ризницы. Тут же кто-то - старший
диетарий, объяснил Шимон, - на цыпочках подкравшись к двери, постучал в
нее, и серебро отозвалось, и дверь открылась, и явился Девтер, помощник
Великого Папия и тоже евнух. Всю ночь он сторожил изнутри дверь в личные
покои базилевса.
Шимона дворцовыми секретами без выгоды для себя, и, коль подумать, не без
риска. Про Папия с Девтером он говорил: "В сих божьих твореньях,
исправленных человеком, тайное погибает, как слепые котята в колодце".
внутрь. Мгновение - и базилевс Алексей вступил в Золотую залу. Квадратный
вырез туники открывал сильную шею, из коротких рукавов высовывались
мускулистые руки. Блистая золотым шитьем, базилевс глядел поверху, чтоб не
встретиться с кем-либо глазами. Уверенным шагом сильного телом человека,
привыкшего и к седлу, и к ходьбе, он повернул к восточной стене, где в
нише его ожидала икона Христа. Опустившись на колени, он молча молился,
падал ниц, поднимался, простирая руки, как человек, просящий о помощи в
крайней нужде.
храбрый боец - взял власть и умом, и мечом. Его предшественник, Никифор
Третий, грязный и распутный старик, полководец, захвативший престол
насилием и хитростью, за недолгое правление расточил империю в борьбе с
соперниками. Последний из них, Никифор Мелиссин, командовавший войском в
Азии, заключил союз с турками и за военную помощь уступил им все ранее
захваченное ими, даже Никею, Оба Никифора собирались договориться, и, не
вмешайся Алексей, они поделили бы остатки империи себе на прожиток, как
купцы - прибыль. С запада герцог Апулийский нормандец Гискар собрался
завоевать империю по примеру нормандского герцога Вильгельма, завоевателя
Англии. Алексей отбился, отбросив врагов, но только на несколько шагов.
Империю сравнивали с больным стариком, дряхлость которого делает опасной
любую болезнь. Базилевсу есть о чем молиться...
были видеть общенье владыки с богом. Давно уже базилевсы так начинали свои
приказы: "Во имя отца, и сына, и святого духа, моя от бога державность
повелевает..."
допустил восшествие к власти, коль позволил патриарху благословить
базилевса на престол своим именем, нет верующим бесчестья почитать в
базилевсе божьего помазанника, и ему не бесчестье напоминать подданным о
божьей воле.
Священный престол, на котором базилевсу было положено восседать в особо
торжественные дни и принимая послов. Налево и прямо на полу - меньшее
размером кресло, обтянутое пурпурным шелком, назначенное для церковных
праздников. Направо, тоже на полу, раззолоченное кресло для будних дней. В
него и сел базилевс после молитвы, а перед ним склонились Великий Папий с
Девтером. Базилевс что-то сказал, и Папий заструился к выходу из зала, где
стояли русские, сел на скамью у входа, отдуваясь и всем видом показывая
усталость. К нему подскочил малый сановник адмиссионалий - вводящий.
Великий Папий приказал ему нечто, и тот пошел, негромко восклицая:
и поклонился с уважением, но не слишком низко. Сморщив улыбкой безволосое
лицо, Папий утомленно поднялся со скамьи, на которой он один имел право
сидеть, и повел сановника в Золотую залу. Перед креслом базилевса Великий
Логофет пал ниц, целуя высокие пурпурные сапоги Алексея, по его жесту
поднялся и заговорил, удерживаясь от жестов, Папий же вместе с Девтером
отступили подальше.
содержаньем дорог. От входа в Золотую залу до кресла базилевса было, на
взгляд Андрея, - не меньше тридцати шагов - звуки слов гасли, и базилевсы,
соблюдая этикет, занимались государственными делами перед лицом подданных,
но втайне.
Освобожденное место заплыло, а русские с благопристойной медленностью
покинули первую приемную. Часа через два общий прием прекратится, и
посторонние освободят Палатий, дабы отдохнуть и подкрепить свои силы.
Через три часа после полудня вся церемония повторится. Так бывает, если не
происходит особых событий. От тысячи до двух тысяч людей дважды в день
посещают Палатий не для того, чтобы делать что-либо, но чтобы показать
свое усердие.
второй приемной звук усилился; здесь разговаривали чуть громче, но тоже не
шевеля губами и не глядя Друг на друга. Особое уменье. Но в следующих,
отдаленных приемных уже различались голоса.
последние годы, - говорил Шимон, - этикет ослабел".
или немногим более. Андрей пожаловался, что устал, будто болен: в седле от
зари до захода так не устанешь. Шимон утешил - и ему не легче, место такое
и давит, будто ты льняное семя под гнетом.
так-то и так-то, чтобы в моем государстве люди жили хуже. И нет более
легкого дела, как осуждать дела правящих.
дарованной богом, - возразил Афанасиос, - и делается подобным животному.
Принимая безгласно дурное, человек соучаствует в нем.
поступают, не зная зачем. Первый - от голода, второй - для забавы.
ответил Шимон. - Она может быть скрыта, как сила, которая весной оживляет
росток в семени. Мы с тобой, Андрей, видели сегодня, как высший сановник
всенародно глотает пыль с сапог базилевса. Такой обряд соблюдают уже сотни
лет. Зачем он? Почему он вечен? Здесь бывает и так, что высоких сановников
за малую вину при всех обнажают и бьют палками, как рабов. Избыв вину,
сановник продолжает служить базилевсу. Такое не считают позором, но
уподобляют отеческому поучению...
его:
сравнивая, рассекал имперские порядки, как нож воду. Изучая, постигая, я
изменил скороспелым сужденьям. Рассудим. И четыреста лет тому назад, и
больше, и совсем недавно законы империи ратуют за земледельца. Не было
базилевса, который не понимал бы, что достаток, жизнь империи идет от
земледельцев: пища для всех, нужный ремесленнику материал, воины для
войска, налоги в казну. Многие законы начинались словами: "Еще в евангелии
сказано, что богатому труднее войти в рай, чем верблюду проникнуть в
игольное ушко, что бедные будут у бога, а кто не трудится, тот не ест".
Неоднократно базилевсы отбирали монастырские земли, раздавая их
земледельцам. Богатым запрещалось не только захватывать землю обманом, но
даже покупать ее. Все эти законы не отменены и действуют по нынешний день.
Иные базилевсы, как Василий Болгаробойца, убивали сильных, делили
захваченные земли на участки и раздавали бывшим наемникам и слугам убитого
сильного. Жадных сановников постоянно укорачивали, даже смертью.
Заботились и о налогах, чтобы земледельцы, могли платить, не разоряясь, не
теряя охоты к труду. Итак, я сказал о намерениях, изложенных в законах.
Хулить такое не должно. Отсюда же я коснусь униженья высших. Базилевс всех
равняет, потому-то сановник ползет перед ним, как низший слуга.
напомнить, что учитель мудрости призывает к делу. Без дела желания и вера
мертвы. Почему в империи при добрых намерениях получается иное? Против
такого ты не возразишь.
объяснение, - ответил Шимон, - но неверное. Сущность вижу совсем в ином:
империя находится в непрестанной войне. Как часто в те же годы, когда
сочинялись добрые законы, империю брали за горло. Сам этот величайший во
вселенной город разве не бывал осажден с моря и суши? Разве не спасался он
только прочностью своих стен, которые легко оборонять изнутри? Империя не
остров. И где тут беречь подданных, когда смерть наступает! А с кого взять
деньги? С земледельца. Была бы империя островом... Юстиниан Первый мечтал
превратить в остров весь мир, распространив империю и христианскую веру до
пределов земли. Он хотел добиться единства веры в империи, и того даже не
добился. Но мог бы достичь желаемого, будь он базилевсом острова. Но,
повторяю, империя не остров, а укрепленный лагерь, палисады которого
каждодневно ломает враг, внутри которого беспрерывны поджоги...
других слышал похожие слова. Воистину, империя не остров, и иное было бы с
Мережковский Дмитрий
Корнев Павел
Земляной Андрей
Перумов Ник
Андреев Николай
Афанасьев Роман