расцарапывая в кровь кожу, и начала громко молиться. Молитва ее была полна
обещаний прийти к Нему, встать на колени и взмолиться о Его прощении. Когда
она повернулась, чтобы излить все эти разглагольствования на алтарь, Автарху
надоела ее истерика. Обеими руками он схватил ее за волосы и вновь привлек
ее к себе.
отвращение были сметены волной ярости, неподвластной даже криучи. - В
Изорддеррексе есть только один Бог!
свечки одним широким взмахом руки. Потом он полез на сам алтарь, чтобы
скинуть вниз распятие. Кезуар бросилась вслед за ним, чтобы помешать ему, но
ни ее призывы, ни ее кулаки не могли остановить его. Первым настал черед
позолоченных серафимов, которых оторвал от деревянных облачков и бросил вниз
на землю. Потом он взялся за голову Спасителя и потянул. Терновый венец Его
был изготовлен со всей тщательностью, и колючки впились в пальцы и ладони
Автарха. Но уколы только добавили ярости его мышцам, и треск ломающегося
дерева возвестил его победу. Распятие оторвалось от стены, и ему надо было
только сделать шаг в сторону, чтобы дать силе тяжести увлечь его к земле. На
мгновение он подумал, что Кезуар решила броситься под него, но в самый
последний миг она отшатнулась назад. Распятие упало посреди останков
расчлененных серафимов. В тот момент, когда оно коснулось каменного пола,
раздался сильный треск.
он увидел, как в часовню вбежал Розенгартен с оружием в руках.
уже сделана.
распорядись о том, чтобы мою жену препроводили в ее комнату, - сказал он,
выплевывая кровь, смешанную с чешуйками позолоты. - У нее необходимо изъять
все острые инструменты и вообще все предметы, которыми она может нанести
себе вред. Боюсь, что она очень больна. Отныне нам придется наблюдать за ней
круглые сутки.
ее подняться. - К чему зря тратить слезы на мертвеца? Не молись ничему,
леди, кроме... - Он запнулся на мгновение, удивленный своими собственными
словами, и произнес:
взгляд.
успокоилась.
только прощения.
стала такой старой?
Сеидукс уже появился, чтобы заняться ей.
Когда-то она была великой леди.
Розенгартеном на встречу с генералами Матталаусом и Расидио. После
физических усилий он чувствовал себя лучше. Хотя, как всякий великий
Маэстро, он был неподвержен времени, все же иногда организм его становился
вялым и нуждался в хорошей встряске. А какое занятие подходит для этого
лучше, чем сокрушение идолов?
утратил пружинистость, ибо сверху были видны признаки значительных
разрушений. Несмотря на все его самоуверенные речи о строительстве нового
Изорддеррекса, все же ему больно будет созерцать, как распадается этот,
Кеспарат за Кеспаратом. Уже с полдюжины столбов дыма поднимались над
вспыхнувшими по городу пожарами. В гавани горели корабли, также были объяты
пламенем бордели в районе Ликериш-стрит. Как и предсказывал Розенгартен,
каждый проповедник в городе исполняет свои собственные пророчества. Те, кто
утверждал, что зараза приходит с моря, жгут корабли. Те, кто порицал секс,
швыряют факелы в бордели. Он оглянулся назад, услышав возобновившиеся
рыдания своей супруги.
этого подходящий повод.
2
Изорддеррекский Экспресс, стали очевидны только после их окончательного
прибытия в забитый иконами подвал под домом торговца. Хотя он и избежал
горькой участи вывернутого наизнанку, его вторжение серьезно отразилось на
его внешнем виде. Он выглядел так, словно его протащили лицом вниз по
недавно посыпанной гравием дороге. Кожа на его лице и руках превратилась в
рваные лоскуты, из-под которых струилась жидкая слизь, которая текла в его
жилах. В последний раз, когда Юдит видела его раненым, он сам разрезал себе
запястье и, судя по всему, вообще не испытывал никакой боли. Теперь все было
иначе. Хотя он сжимал ее запястье так, что вырваться было невозможно, и
угрожал ей смертью, рядом с которой гибель Клары показалась бы
благословенным избавлением, если она вздумает попытаться сбежать от него, он
был и сам уязвим, и лицо его скривилось от боли, когда он тащил ее по
лесенке в дом над ними.
зрелище, которое ожидало ее наверху, также показалось ей невероятным. Или
наоборот, слишком вероятным. Дом, который оказался пустым, был большим и
светлым. Его конструкция и внутреннее убранство были тоскливо узнаваемыми.
Она напомнила себе, что ведь это дом Греховодника, делового партнера Оскара,
и влияние эстетики Пятого Доминиона неизбежно должно оказаться довольно
сильным в доме, одна из дверей которого выводит прямо на Землю. Но
представления о домашнем уюте, которые вызывал у нее этот интерьер, были
удручающе обыденными. Единственной уступкой экзотике был надутый попугай на
насесте у окна. В остальном же это был типичный пригородный домик, начиная с
ряда семейных фотографий у часов на каминной доске и кончая увядающими
тюльпанами в вазе на хорошо отполированном обеденном столе. Она была
уверена, что на улице ее ждут более необычные зрелища, но Дауд был не в
настроении - и, собственно говоря, не в состоянии - исследовать окрестности.
Он сказал ей, что они подождут, пока ему не станет лучше, и если кто-нибудь
из обитателей покажется за это время, то она должна хранить молчание.
Разговаривать будет он, иначе она подвергнет опасности не только свою
собственную жизнь, но и жизнь всей семьи Греховодника.
тем более в таком состоянии. Он потребовал, чтобы она помогла ему унять
боль. Она послушно омыла его лицо с помощью воды и кухонных полотенец. К
сожалению, ущерб носил более поверхностный характер, чем ей показалось
вначале, и как только раны были промыты, он быстро начал выказывать признаки
выздоровления. Перед ней возникла дилемма. Учитывая то обстоятельство, что
он исцелялся с нечеловеческой быстротой, если она собиралась использовать
его уязвимое состояние для побега, то надо было сделать это быстро. Но если
она сделает это - убежит прямо сейчас, - то она окажется без своего
единственного проводника в этом городе. И, что еще более важно, она удалится
от места, в которое, как она надеялась, может вскоре прибыть Оскар,
последовав за ней через Ин Ово. Она не могла позволить себе такой риск и
разминуться с ним в городе, который, судя по всему, был настолько велик, что
они могут бродить по нему десять жизней и так ни разу и не встретиться.
Греховодника домой. Долговязая девушка лет около двадцати, одетая в длинный
жакет и цветастое платье, приветствовала двух незнакомцев, один из которых,
к тому же, явно оправлялся от серьезных телесных повреждений, с деланным
оживлением.
глаз.
она вежливо попросила его отложить свою историю до того момента, как она
закроет окно, чтобы защититься от приближающейся бури. Она попросила Юдит
помочь ей, и Дауд не стал возражать, правильно предположив, что его пленница
не отважится убежать в незнакомый город в преддверии бури. Первые порывы уже
забарабанили в дверь, и Юдит последовала за Хои-Поллои по дому, закрывая на
задвижки даже те окна, которые были открыты хотя бы на дюйм, и опуская
жалюзи на тот случай, если стекла выбьет порывами ветра. Хотя песчаный ветер
уже затмил даль, Юдит все же удалось немного разглядеть город. Увидела она
удручающе мало, но этого было достаточно, чтобы она убедилась в том, что
когда наконец она пройдет по улицам Изорддеррекса, месяцы ее ожиданий будут
с лихвой вознаграждены.
величественными стенами и башнями того, что Хои-Поллои назвала дворцом
Автарха, а прямо из окна мансарды открывался вид на океан, блистающий сквозь
усиливающуюся бурю. Но эти зрелища - океан, крыши и башни - были доступны ей
и в Пятом Доминионе. О том, что это место находится в другом Доминионе,
говорил вид находившихся на улице существ. Среди них некоторые были людьми,
многие - нет, все они спешили укрыться от ветра. Некое создание с огромной
головой ковыляло вверх по улице, таща под мышками нечто вроде двух
остроносых свиней, издающих яростный лай. Несколько молодых людей, лысых и
Круз Андрей
Роллинс Джеймс
Конан-Дойль Артур
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Рыбаков Вячеслав