атомной энергии. Все считают, что эти заседания имеют цель отвлечь
внимание широкой публики, пока военное министерство, министерство
иностранных дел и промышленность борются между собой за право руководства
работами. Но так или иначе, а такая комиссия будет создана, и сейчас уже
подбирают для нее людей.
членам еще не установлен и даже не установлены их обязанности. Все это
придет позже. Пока что главное - подобрать людей. Впрочем, члены комиссии
будут получать около пятнадцати тысяч в год. Если вы поступите на
должность профессора в Стэнфорде, сколько вы будете получать?
его руки выглядят такими старыми. В последнее время они часто стали
неметь. Когда-то они могли делать очень тонкую работу, а теперь это просто
старые кости, бесстрастно думал он. Никому не нужные старые кости.
Эрик. Была предложена моя кандидатура, но я отказался и назвал ваше имя. Я
не могу бросить Колумбийский университет. Я давно уже пережил тот возраст,
когда уходят в отставку, но меня все еще терпят здесь. - Он помолчал,
затем задумчиво сказал: - Когда-то, очень давно, я смотрел на стариков и
удивлялся, как у них мало самолюбия, как они могут цепляться за свои
посты, сознавая, что пользы от них уже нет никакой. И вот, приходит время,
когда тебе все равно, что думают другие, не щадишь никого, лишь бы
удержаться на месте. Здесь я еще могу продержаться, а в Вашингтоне - нет.
Одна мысль о подобной работе... Зачем себя обманывать, в самом деле?.. -
Он поднял на Эрика глубоко откровенный взгляд. - Вы лучше, чем кто-либо
другой, должны понимать, что я не справлюсь с такой работой.
пришли, вы взвалили на свои плечи всю мою работу. Формально мы с вами
всегда советовались, но вы же отлично знаете, что решали всегда вы сами.
убеждать Фокса, что он приносил гораздо больше пользы, чем он думает. Но
это неправда, и оба это знали. Больше того, Фоксу нельзя льстить, он лишен
мелкого тщеславия и не нуждается в снисходительности. Фокс, очевидно,
скоро умрет, а Эрику предстояло решать, как ему прожить остальную жизнь. И
оба это понимали.
- А, во-вторых, типы, которые собираются прибрать к рукам атомную энергию,
никогда не согласятся принять меня из-за моего отношения к атомной бомбе.
Оно им слишком хорошо известно.
он. - Любопытно, что сенатор Хольцер очень одобрил вашу кандидатуру.
сенатору Хольцеру. Он, кстати, просил меня связать его с вами на будущей
неделе.
заметьте, он ведь сам мне звонил, а не я ему. Нет, они явно за вами
охотятся.
Фокс. - Может быть, за то время, что мы с вами не виделись, вы переменили
свои взгляды?
я был в Лос-Аламосе во время первого испытания. Я своими глазами видел
взрыв этой проклятой штуки. Я бы хотел повидаться с сенатором, но только
для того, чтобы рассказать ему об этом.
потускнели, и весь он как-то странно оцепенел.
коршуна, который забил тугими крыльями, стремясь вырваться из тесной
клетки. Разъяренное существо царапало его грудь клювом и когтями, и Фокс
стал задыхаться от боли и страха. Бешеное трепетание, метание из стороны в
сторону и тяжесть, навалившаяся ему на грудь, порождали невыразимый страх,
острая боль отдавалась в затылке. Ему хотелось разодрать себе грудь,
сломать хрупкие ребра, чтобы выпустить наружу этот ужас. Про себя он
кричал и рыдал, стремясь заполнить страшную пустоту воплями мучительной
агонии. Но он не мог даже пошевельнуться.
испытываемые им сейчас, гораздо сильнее, чем в прошлые разы, но затем боль
заглушила сознание, и это было похоже на страшное предательство какого-то
существа, которому он рабски отдавал всю свою душу. Каждая частица его
тела соучаствовала в этой черной измене. Руки его слабо царапали стол,
одеревеневшие губы еле прошептали:
неодушевленные предметы, все друзья, даже Эрик, сейчас предавали его. Эрик
вскочил с места, но Фоксу казалось, что движения его слишком медленны.
Ящик стола словно застрял, не поддаваясь его неуклюжим рукам, крохотный
пузырек с пилюлями укатился из-под пальцев, а Фокс в это время переживал
такой холодный ужас, что, казалось, еще доля секунды - и он больше не
вытерпит. Он умолял эту боль отпустить его, он готов был отдать взамен
жизнь. Бывало, знойным летним днем он жадно вдыхал прохладный влажный
ветерок, предвестник надвигающегося дождя; сейчас он с такою же жадностью
ловил леденящее дуновение смерти, обещающей бесконечный покой.
он застиг его, - среди серой пустыни, которая называлась жизнью. С минуту
Фокс сидел в полном изнеможении, чуть-чуть удивляясь тому, что он не
чувствует никакой боли. Потом, преодолев сковывающую все тело слабость, он
поднял глаза и увидел склонившееся над ним встревоженное лицо Эрика. На
столе лежали пилюли, фоке не помнил, успел ли он положить под язык хоть
одну. Он был еще жив, и все остальное уже не имело значения. Он пытался
объяснить это Эрику, но понял, что никакие слова сейчас не нужны.
на реку. Пятнадцать лет назад, когда Эрик впервые был введен здесь в круг
ученых, комнаты Фокса показались ему огромными и роскошными. И несмотря на
то, что это была обычная городская квартира, от всей обстановки веяло
старинными традициями, словно эти стены впитали в себя блестящие беседы
ученых и самый воздух был насыщен искрами ума и таланта. Теперь комнаты
стали холодными, унылыми и мертвыми. Секретарша Фокса наняла ему
поденщицу, дважды в неделю приходившую убирать квартиру, но если можно
было стереть пыль и сажу, проникавшую через окна, то потускневшей
полированной мебели и выцветшим драпировкам уже никак нельзя было придать
уютный, обжитой вид. В комнатах стоял какой-то нежилой дух.
врача.
Эрик решил избавить его от тягостной необходимости сказать об этом вслух.
Сабине и предупрежу ее.
Только бы пережить эту ночь, сказал он себе, а там будь что будет. Он еще
раз увидит утро, почувствует колебание прохладного воздуха, нагревающегося
под лучами солнца. Давно уже свежий ветерок, несущий с собой влажные
весенние запахи, не доставлял ему такого удовольствия, - пожалуй, с тех
давних времен, когда он был очень молод и в душе его бродили неясные
мечтания. Много лет он испытывал полное равнодушие к этой надоевшей ему
пресной жизни среди скучных дураков, но такого конца он себе не
представлял. Смерти он никогда не боялся, и сейчас она была ему не
страшна, но он обнаружил, что боль, связанная с умиранием, невероятно
унизительна. Должны быть какие-то более легкие, более быстрые способы
умирать; впрочем, возможно, что в последние минуты человеком овладевает
этот невыносимый ужас, только он уже не может сказать о нем. Все эти дни
Фокс ни о чем другом не мог думать.
только тогда позволил Эрику войти в спальню. За окном медленно колыхалась
темная река, наступила ночь. Устремив неподвижный взгляд в окно. Фокс
время от времени с трудом проглатывал слюну. Наконец он заговорил тусклым
тихим голосом, то и дело проводя по губам кончиком языка.
что-нибудь произойдет.
плотным мужчиной. Сейчас его тело под одеялом было почти плоским. - Я
составил завещание много лет тому назад, но мой поверенный умер, и я даже
не знаю, к кому перешла его практика. Завещание лежит у меня в несгораемом
шкафу, и я вам дам ключ от него. Весь мой научный архив находится в
письменном столе, в моем университетском кабинете, и здесь, в шкафу,
который стоит внизу, в моей рабочей комнате. Большая часть моих работ уже
Каргалов Вадим
Шилова Юлия
Прозоров Александр
Самойлова Елена
Сертаков Виталий
Афанасьев Роман