гневаясь, исторгая потоки огня.
пол, пульсируя и дрожа.
заставил себя встать и двинуться к черному постаменту. Медленно, очень
медленно для себя и неуловимо быстро для стороннего взгляда. Пол и стены
кристалла словно пульсировали, и дыхание спящего подстраивалось под этот
все учащающийся ритм. Пальцы рук короля изгибались, начиная царапать
грудь. Одна из бровей Мирейна шевельнулась в грозном изломе.
сеть и теперь слабо ворочалась на полу, как опрокинутая на спину божья
коровка.
восхищение. Эсториан обхватил Скиталицу обеими руками и крепко сжал. Вот
так же какое-то время назад он удерживал Корусана. Однако в отличие от
оленейца Саревадин была надежно защищена. Ее сумасшествие, казалось,
лишь помогало ей.
грохотала в висках, а мозг распух, грозя разломить череп.
смертельно опасный щит, сковывая ее движения. Она тянула из спящего
силу, вливая ее в свой барьер, он выливал эту энергию в плотный
сгустившийся воздух. Кожа его горела, ломило в костях, Касар распух и
начинал шевелиться.
как ему удалось это, но радовался такой удаче. Он был воин, а воин в
битве идет до конца.
извернулась и вонзила ногти в его лицо. Гордая принцесса, наследница
лорда Мирейна, Солнечная леди и грозная императрица опустилась до того,
что дралась, как уличная потаскуха, оберегающая свой кошелек. Он
рассмеялся. Ее коготки даже не причинили ему боли. Но глотка его горела.
Он больше не мог да и не сумел бы себя сдержать.
разлетаясь на части.
цветы и растут дети. Их рост заложен в них самой природой, его можно
прервать, но невозможно остановить, и горе тому, кто попытается
повернуть вспять естественные процессы жизни.
обожженный горем, исцелить которое могла только полная потеря памяти.
щита, который ее окружал, и - о всемогущее Небо! - из облака заклинаний,
которым Скиталица окутала спящего.
вовсе не пробуждало, оно, наоборот, усыпляло спящего короля, а Эсториан
только что пытался поменять направленность его действия. Что это на него
нашло, он не мог бы сказать, но Саревадин, кажется, основательно вышла
из строя.
покуда Саревадин жила, но для борьбы ее явно не хватало. Взбешенная
старуха толкнула Эсториана в грудь и отошла от постамента. Она казалась
весьма раздраженной.
губ, не были похожи на заклинания. Она выдергивала, морщась, нити
энергии из своей сущности и связывала их с волнами набегающего от стен
света.
посудной лавке. Не так повернусь и обязательно что-нибудь разобью.
учись, и как можно быстрее. Она может полностью истощить себя. Разве ты
этого хочешь?
обжигающе холодны.
Вэньи.
паутину.
держалась на собственных ногах. Смешение энергий закружилось,
потрескивая, вокруг них, не давая ему опомниться.
еще одну и еще. Стрелы связывались в узлы, где-то мелкие, где-то совсем
грубые. Ячейки текли и текли. Делай их прочными. Наращивай там, где
слабо. Пошевеливайся, ибо лежащий человек может в любой момент встать.
поднялись над грудью, пальцы зашевелились, как ноги морского паука. Он
все еще спал, но гнев его пробуждался.
умеющих делать крепкие сети, о том, как сладко спится под шум прибоя на
морском берегу.
сеть заново, вместе с ней изменяя себя, обретая молодость, бодрость и
свежесть.
вкладывала в него душу. И преображалась, поскольку только сила
поддерживала в ней жизнь. Она менялась, как тогда, на волшебной дороге,
становясь то женщиной, то мужчиной, то девицей, то юношей, то вообще без
формы и пола, но неуклонно продолжала тянуть свою песнь.
могло полыхнуть огНем. Саревадин пела. Она охлаждала Мирейна сумраком
ночных рощ, снегом северных гор, легким дождем, стучащим по раскаленным
крышам. Надо спать, говорила она, надо усмирить ярость, и тогда сон
станет совсем глубоким.
покрывало и вытянулась вдоль тела. Пальцы были сжаты в кулак. Он вновь
готовился взяться за переустройство мира, этот человек, более привычный
к тропам войны.
стала собой, хрупкой, но аппетитной штучкой без возраста, глаза ее стали
спокойными и почти счастливыми. Наверное, она и была именно такой до тех
пор, пока Хирел не умер.
- Это остановит его на некоторое время. Ну, теперь ты веришь мне хоть
немного, малыш?
ее, намереваясь усадить на пол.
величия спящего. Пройдет совсем немного времени, и я обращусь в пыль.
весила не больше ребенка и увядала быстро, как срезанная лоза.
мне это удастся, пока не подключилась к нему. Он гложет силу, словно
точило булат. Мы славно поработали, я ни о чем не жалею. - Она
усмехнулась. - Не кисни, малыш. Наше путешествие было весьма приятным.
Оно подарило тебе себя, а мне... мне...
мертвенно-бледной и вся тряслась. Она протянула руку к Саревадин, но так
и не осмелилась коснуться ее щеки, вернее скулы, обтянутой темной,
утончающейся на глазах кожей. - Скалы прочнее моря, но все-таки море
стирает их в порошок и уносит прочь.
котором лежал Солнцерожденный, был достаточен для двоих. Эсториан уложил
дочь рядом с отцом и устроил ее поудобнее. Он поискал глазами, чем бы
укрыть Скиталицу, но Саревадин уже стала настолько хрупкой, что любое
покрывало могло ее раздавить. Жизнь вытекала из Солнечной леди медленно
и спокойно, словно вода из треснувшей чаши.
кости рассыпались в прах. Ни боли, ни страха не было в этой кончине,
только тихая радость, как будто в воздух вдунули веселящий порошок.
Что-то крылатое и яркое пронеслось над ними и растаяло в толще
магического кристалла.
Громыко Ольга
Суворов Виктор
Каменистый Артем
Никитин Юрий
Посняков Андрей
Роллинс Джеймс