Чтение 103–й страницы книги ~Избранные ходы~

Артамонов и Дебора с дочкой, Орехов с Улькой и Макарон. Седьмое место
пустовало. Оно в очередной раз навело аксакала на мысль привезти на
жительство Лопату.

-- Мотану-ка я за ней прямо сейчас, -- объявил он. -- Мне кажется,
теперь я ее уговорю. Хватит ей болтаться без нас.

-- Хорошая идея, жилье есть.

Все, что касалось жилья, было приятной правдой. Макарону выстроили дом.
Один на плану. По собственному проекту аксакала -- с камином и высокими
потолками. На окраине Крупский-айленда, почти в лесу. Макарону достался
участок в ряду домов работников вагонного завода, которые тупо брали на
предприятии ядовито-зеленую охру и покрывали ею дома. Макарон, не ведая об
устоях, выкрасил свой терем в ярко-желтый цвет. Соседи прозвали его
эксцентриком.

Макарон не мог жить без солнца, поэтому первое, что он купил из мебели,
-- солярий. Когда этот белоснежный гробик вносили в дом, соседей охватил
столбняк. Вечером Макарон влез в аппарат примерить и опробовать. Лег,
включил лампу и принялся ловить кайф. Вдруг крышка гроба открылась, и
Макарона начали молотить черенками лопат, пытаясь проткнуть. Руководила
атакой тетя Паня.

-- Ах, ты, сука зубатая! -- приговаривала она. -- Щас мы тебя по рогам!

Чисто человеческий вопль Макарона отсрочил кончину. Так познакомились с
тетей Паней. А потом и подружились.

-- Вы тут за собакой присмотрите, а я мигом, -- бросил друзьям Макарон,
выходя из "Chrysler" у вокзала. -- Хочу стать женатым до безобразия.

И отправился за Лопатой.

По уложению Платьева, кандидатов в губернаторы от действующей власти
было шестеро. "Чтобы обеспечить альтернативные выборы, -- заявил он через
СМИ, -- и подлинно свободное волеизвержение на основе всеобщего и равного
избирательного права". Но на самом деле люди Платьева шли по двум причинам
-- чтобы растащить голоса и получить иммунитет. Уже на этапе регистрации не
обошлось без потерь. Несмотря на расположение комиссии, один кандидат не
прошел люстрацию по моральному цензу, а второй -- по цензу грамотности.
Оставшиеся четверо двигались единым блоком. Платьев -- на второй срок, а три
его подставки -- учитель, ветеринар и известный в регионе товаровед со
стажем -- для ассортимента и фона. Все четверо походили на биржевых игроков,
промотавших активы трастовой компании, и даже не оттеняли друг друга. Не
исключалась версия, что они наберут равное количество голосов и примутся
управлять областью по системе сутки -- трое. Перед ними стояла суперзадача
-- избраться тайно от электората, которого они боялись как черт ладана.

Город был увешан плакатами. Параллельно им творческие союзы вывесили у
Доски почета портрет Пушкина навстречу 200-летию со дня рождения поэта.

-- Этот, наверное, по партийным спискам идет, -- предположил никуда не
спешащий прохожий.

-- Да нет, думаю, по одномандатному, -- возразил ему первый встречный.
-- Дядька видный.

Консистория Платьева располагалась в элитной бане. Туда стекалась
информация, там проводились трибутные комиции и стряпались рейтинги.
Предбанник штаба тоже пестрел изображениями Платьева, но одетого. Умеренная
температура в парилке позволяла привлекать к обсуждению предвыборных проблем
широкий спектр специалистов. В групповых помывках принимали участие все
фидуциары -- прокурор, Авторитет, мэр с заместителем, Додекаэдр, Фоминат,
Шабада, Мошнак, Шимингуэй, Фаддей и Альберт Смирный.

-- Есть смысл расшить программу прямо сейчас, -- открыл летучку
Платьев. -- Сколько у нас лежачего электората?

-- Тысяч семьдесят.

-- Срок назад, я помню, было двадцать.

-- Работаем, -- сказал человек от органов.

-- А психов сколько?

-- Две с половиной буйных и шесть тихих.

-- Кто возьмется отвечать за передвижные урны?

-- Давайте я, -- вызвался Фаддей.

-- Так, а в приходах? Товарищ Шабада, сколько под вами ревнительных
верующих?

-- Тысяч двадцать -- двадцать пять, -- доложил владыка.

-- Маловато. Раньше за семьдесят улетало.

-- Отлучили многих за неуплату.

-- Ну ладно, Капитон Иванович перечислит по десятке за голос.

Шабада провел по бороде сложенными ладонями.

-- Так, теперь СИЗО, -- продолжил губернатор.

-- Тридцать тысяч, -- доложил прокурор.

-- Хорошо, -- сказал Платьев, -- раньше и десяти не набирали.

-- Работаем.

-- Итак, сто двадцать -- сто тридцать тысяч у нас гарантировано. Теперь
по рискам -- пенсионеры и бюджетники. Что у нас с ними?

-- Отставание по зарплате шесть месяцев, -- доложил человек от органов.

-- Срочно наскрести половину и законсервировать, -- записал себе в
книжку Платьев. -- Выплатить за три дня до срока. А остальное, когда
выберут.

-- Может, пораньше, а то рейтинги не дотянем, -- предупредил Додекаэдр.

-- Хорошо, давайте за неделю. Сколько можно набрать по открепительным
талонам?

-- Пять -- шесть тысяч, не больше, -- сообщил прокурор. -- Иначе при
проверке бросится в глаза. Это устоявшаяся величина.

-- Не бросится. Доведите до пятнадцати. Тогда шестьдесят процентов у
нас в кармане. Бюллетеней надо будет выпустить как минимум вдвое больше, --
сказал Платьев и посмотрел на Альберта Смирного.

-- Избирком заказал только норму, -- доложил начальник типографии.

-- Мы заказываем еще столько же, -- повелительным тоном произнес
Платьев и, обратившись к Мошнаку, досказал мысль: -- Капитон Иванович,
оплатите недостающее.

-- Учтем.

-- Неплохо бы это сделать завтра, -- предложил Платьев. -- Чтобы
товарищ Смирный не запел нам про бумагу да про краску перед самыми выборами.

-- Как скажете.

-- И еще: кто-то должен подобрать людей в комиссии на местах. Чтобы
проставили по второму крестику. Да чтоб у каждого по набору ручек имелось. А
то работают одним цветом! И не переусердствовать. По два-три надо оставить
реальных, чтоб демократично получилось. А то наблюдатели понаедут -- не
открутишься.

-- Люди подобраны по всем районам, -- доложил человек от органов.

-- Я понимаю. Чем лучше готовишься, тем больше проколов. Кто займется
передислокацией? Попросите у новгородцев взаймы пять -- семь тысяч военных.

-- Без постановки в известность Главнокомандующего разрешается
передислокация не более трех тысяч, -- уточнил человек от органов.

-- А вы договоритесь. Ввиду исключительности случая!

-- Попробуем.

-- А теперь решайте, -- обратился Платьев взглядом по очереди к каждому
из участников собрания, -- кто и что будет делать конкретно. Начнем с радио.
Товарищ Огурцов, прошу.

Семенной огурец на каблуках задумался. К планерке он был не готов ввиду
абсолютного отсутствия идей. Он не умел организовывать передачи по-большому.

-- Мы устроим дебаты, -- ляпнул он первое, что пришло в голову.

-- Годится. Теперь газеты.

-- У нас есть план, -- всполошился Асбест Валерианович. -- Мы затеем
перепалку между "Cменой" и "Губернской правдой". Сделаем отвлекающий маневр.
Я буду нападать на "Лишенца", -- сказал Шимингуэй, -- а Фаддей пусть
защищает его. Чтобы в споре родить истину следующего содержания: проходимцы,
ступившие на газетную тропу, должны маяться в КПЗ, а не дурью!

Шутка несколько оживила сборище.

-- Ясно. Ну, а конкретно что будем делать с ними? -- обратился Платьев
к человеку от органов. -- Есть какие-нибудь предложения?

-- Их надо на чем-то поймать, -- придумал тот, перелистывая заведенную
на "Лишенца" папочку.

-- Мы пытались, -- признался Додекаэдр. -- Работают по закону, не
подкопаешься. Их кто-то грамотно ведет. Они уже на пяти языках выходят. Нам
удалось устроить прокол с финнами, а вот китайцы, несмотря на все наши
усилия, -- на подходе.

Губернатор непонимающе посмотрел на мэра.

-- Какие китайцы?

-- Мы недавно побратались с Инкоу, -- виновато опустил глаза надомник.

-- На кой ляд вам это нужно? -- удивился Платьев.

-- Обещали гуманитарную помощь, -- оправдывался мэр.

-- Вам что, жрать нечего? Упали вам эти города! Какой от них прок?!
Только информация растекается! Этот "Лишенец" проходит как сквозь пальцы!

-- А что если вырубить электричество у них в цехе? -- придумал
Додекаэдр.

-- Они установили дизель-генератор, -- пояснил человек от органов.

-- А если в "унитазе"?

-- Пробовали, -- сказал мэр.

-- Ну, а эти что? -- поинтересовался Платьев.

-- Эти? Эти зажгли свечку и сели за шахматы.