забит толпой обросших волосами людей - не просто небритых, а с длинными
бородами и красивыми копнами густых черных волос. Их было не менее
батальона. Они размахивали флагами, рубахами и лоскутами полотна на
палках; некоторые растянули над собой целые простыни. Одеты они были во
что попало. Гай Краучбек разговаривал с их вожаком на иностранном языке.
недель назад на албанской границе они сдались грекам в плен. С тех пор их
гоняли с места на место, пока им не удалось затеряться в массе отступавших
войск и добраться сюда. Теперь им говорят, чтобы шли служить немцам, и они
полны негодования потому, что мы не отправляем их в Египет. У них за
старшего очень энергичный доктор. Он утверждает, что это противоречит
международной конвенции - освобождать нераненых пленных до окончания
военных действий. Кроме того, он почему-то утверждает, что на острове
полно разъяренных австралийцев, которые зверски расправятся с ними, если
они попадутся им. Он требовал вооруженной охраны.
такие действия.
Для Гая этот случай оказался первым знакомством с его современным
значением.
скрылись из виду, когда первый же появившийся в этот день самолет с
оглушительным ревом спикировал на них. Некоторые остались на месте и
замахали своими белыми флагами, другие разбежались во все стороны.
Последние оказались умнее. Немецкий летчик прострочил толпу пулеметной
очередью - несколько человек упали; когда на втором заходе летчик снова
открыл огонь, разбежались и остальные.
привлекать внимание, - заметил Гай.
Разгневанный доктор возвратился на дорогу и осмотрел упавших. Он громко
попросил помощи, и вскоре к нему присоединились два итальянца и
англичанин. Они перенесли раненых и умирающих в тень. Белые флаги, на
которые никто не обратил внимания, остались на пыльной дороге.
войсками гарнизона и доложить ему.
бы узнать, что происходит в действительности.
поесть: яйца или еще что-нибудь. Кажется, я слышал, как пропел петух.
Почему бы тебе не взять с собой нескольких солдат и не отправить их
обратно с тем, что удастся найти?
разведки. Ни о какой реальной возможности ортодоксального тактического
использования таких сил не могло быть и речи, поэтому солдаты разбежались
и улеглись спать. Фидо посмотрел вокруг. Недалеко от него ровная местность
переходила в овраг, на дне которого виднелась лужа застоявшейся воды. Два
или три солдата - не из его подчиненных - мыли в ней ноги. Фидо
присоединился к ним, окунув ноги в охладившуюся за ночь стоячую воду.
прямо из лужи неподалеку от него.
опустела. Много еще осталось?
хранившиеся в ранце-рюкзаке. Затем осмотрел свои ботинки: с ними ничего
плохого, кажется, не произошло, они продержатся еще несколько недель. Но
продержится ли сам Фидо? У него кружилась голова, он ощущал вялость. Любое
движение требовало больших усилий и напряжения воли. Он огляделся и увидел
в нескольких шагах от себя проходящую под дорогой водопропускную трубу;
через нее во время дождей бежал ручеек, остатком которого и была эта
грязная лужа. Труба оказалась широкой, чистой, в данный момент сукой и
страшно соблазнительной. С ботинками в руках Фидо побрел в чистых носках к
ее концу. Заглянув в трубу, в дальнем конце ее он увидел заключенную в
круглую рамку очаровательную картину далекой серовато-зелено-коричневой
долины; между ним и этой картиной были мрак и пустота. Фидо залез в трубу.
Он добрался до середины, и яркие ландшафты в обоих концах трубы сделались
примерно одинакового размера. Фидо снял с себя снаряжение и положил его
рядом. Кривизна дренажной трубы оказалась удивительно удобной для его
ноющей от усталости спины; уподобившись загнанной лисе или, скорее,
маршалу авиации, забравшемуся под бильярдный стол, он свернулся комочком и
впал в полную апатию.
подкреплений и поиском спасательных судов. Здесь же, в трубе, не было ни
бомб, ни пулеметных очередей. Остатки оперативной группы Хука скатывались
вниз на равнину по дороге, проходившей над его головой, но Фидо ничего
этого не слышал. В его жалкое убежище не проникал ни малейший звук, и в
этом безмолвии его терзали две насущные потребности - в пище и в приказах.
Он должен иметь то и другое или погибнуть.
невыносимое беспокойство; надеясь ослабить чувство голода, он закурил свою
последнюю сигарету и, медленно и жадно затягиваясь, курил ее до тех пор,
пока горящий окурок не стал жечь кончики пальцев. Наконец он решил сделать
последнюю затяжку, но в этот момент табачный дым коснулся какого-то
чувствительного нерва в диафрагме, и Фидо стал икать. В его стесненном
положении спазмы были мучительными. Он попытался вытянуться во весь рост,
но это не помогло, и в конце концов ему пришлось выползти на свежий
воздух. Несмотря на возбуждение, он двигался медленно и сосредоточенно,
как при замедленной съемке; наконец он вскарабкался вверх по откосу и
уселся на дорожной насыпи. Мимо устало тащились возобновившие свой марш
солдаты, одни - уткнувшись глазами под ноги, другие - вперив взгляд в
горы.
очерченным и ярким. Фидо ничего этого не замечал. Регулярно повторявшиеся
приступы икоты застигали его врасплох и тут же забывались; между
приступами икоты его сознание оставалось подавленным и опустошенным,
взгляд - бессмысленным и затуманенным; в ушах непрерывно стоял слабый, но
назойливый звон, будто стрекотали далекие кузнечики.
автомашина. Она двигалась медленно и, когда Фидо встал на дороге,
размахивая руками, остановилась. Это был небольшой, потрепанный спортивный
автомобиль, который в свое время, несомненно, являлся гордостью
какого-нибудь представителя критянской золотой молодежи. На заднем
сиденье, поддерживаемый коленопреклоненным ординарцем, словно в пародии на
сцену смерти в оперном театре, развалился запыленный и окровавленный
офицер-новозеландец. Впереди сидел бригадир-новозеландец, а за рулем -
молодой офицер, оба усталые и изможденные. Бригадир открыл глаза и
пробормотал:
перевязочный пункт.
доложить лично командующему войсками гарнизона.
выделяете арьергард?
моего доклада.
приоритет. Вылезай, Джайлз. Сожалею, но отсюда тебе придется идти пешком.
выбрался из машины, и бригадир занял его место за рулем. Прислонившись к
нагревшейся за день каменной стене, молодой офицер грустно посмотрел вслед
автомобилю, медленно удалявшемуся в сторону гор.
что-то невнятное. Под влиянием усталости бригадир пришел в состояние,
напоминавшее старческий маразм, в котором коматозные периоды чередовались
с приступами острой раздражительности. В данный момент усилия,
израсходованные на принятие решения, совершенно истощили его. В его мозгу
продолжал функционировать лишь крохотный участок, и с его помощью он
управлял рулем, тормозил, переключал скорости. Дорога была извилистой,
темнота ночи сгущалась все больше и больше.