Посмотрел бы на заголовок и завернул все обратно. "Мы такими делами не
занимаемся. Посылайте в суд". Вот и все.
от нас Зыбин! Как колобок в сказке, уйдет! Такими делами занимается или
прокуратура, или, в крайнем-крайнем случае,
экономически-контрреволюционный отдел - ЭКО, а мы СПО -
секретно-политический. Правду говорят, что политика от экономики
неотделима, но это не про нас. - Он улыбнулся и провел маленькой худенькой
ладошкой сначала по чахлому, но резкому мартышечьему лицу, потом по
прекрасным иссиня-черным волосам на зачес. - Значит, дело пойдет." в
районный суд, а он на Ташкентскую аллею в общую тюрьму. Это, очевидно,
сейчас и есть предел его мечтаний.
понравилось? Там демократия полная. Заседания открытые, с участием сторон.
Адвокат выступает, свидетелей вызывают. Вот он их и вызовет. Директора,
деда, Корнилова, а эту самую его штучку, с которой ездил за рыбкой,
вызовет уж сам суд. И что получится? На работе у него ажур, растрат и
хищений нет. Даже наоборот, имеет Почетную грамоту за проведение
инвентаризации. Выявлены и учтены какие-то ценности. Об этом и в
"Казахстанской правде" было. Все это он, конечно, сразу же выложит на
стол. Свидетели покажут то же: там они бояться не будут, не та
обстановочка! Значит, что же остается? Намеренье? Намеренье незаконно
приобрести у рыбаков рыбу. А он скажет: "Нет, я хотел приобрести через
правление, а ездил узнавать, есть вообще рыба или нет". Да и у кого,
скажет он, индивидуально я хотел ее приобрести? Что это за люди? Где они?
Я их и не видел ни разу. Да их и вообще на свете нет. Вот вы, скажет он,
допрашивали ларечницу, к которой я заходил. Она говорит, я называл ей
какие-то фамилии, но она их не помнит. Граждане судьи, да если бы такие
люди действительно состояли в колхозе, как бы она не помнила их фамилии?
Логично ведь? Ну конечно, вспомнила бы. Это и я вам скажу.
сунули, но не исключено, что и оправдают. За отсутствием состава
преступления. Или пошлют на доследование - он оттуда уйдет. Ну хорошо, не
оправдают, влепят пять лет. Так он из колонии писать будет, родные его
начнут бегать - дело бытовое - и года через два очутится на воле, а там
вполне может встретиться с вами на улице и раскланяться. А что вы
удивляетесь? Ведь неопровержимы только мы, а все остальное... Демократия
же! - Он махнул рукой и засмеялся. - Так что вполне может и раскланяться.
Он, говорят, человек вежливый, так это?
будет! Разрешите идти?
по-давешнему обнял ее за плечи. - Ух! Уже загорелась, закипела, вот она,
кавказская кровь! Сядьте, сядьте, я вам говорю. - Он нажал кнопку, вызвал
секретаршу и заказал два стакана чаю. - Ну и хитрая бестия этот Зыбин! Не
то за ним действительно ничего нет, не то он такое натворил... Не знаю, не
знаю!
передал вам, значит, он точно виноват. Вот как вы должны думать. И еще:
кто посидел на нашем стульчике, тому уж никогда не сидеть на другом - это
два. И третье - раз вы работаете здесь, то вы не можете допускать мысли об
ошибке.
иначе? Как же иначе я могу проверять вашу работу, девочка? Как я буду
знать, кто у меня сколько стоит? Куда кого передвинуть? Без таких сомнений
я и шагу ступить не могу. Я должен знать все. Все, как оно есть на самом
деле.
"Неужели?" - подумала она, вглядываясь в его чистые, ясные глаза. Он
поймал ее взгляд и засмеялся.
и начальник. А начальство - оно ведь все знает. А вот и чай принесли.
Берите свой стакан, посидим, поговорим и подумаем. Вы кончили на его
признании. Знаете? Давайте-ка попробуем вот как...
так: закон от седьмого восьмого. Десять лет без применения амнистии, - он
молчал и глядел на нее, - так? Смотрите. - Она вынула из папки протокол,
аккуратно сложила его вдвое, потом вчетверо и медленно (он смотрел) со
вкусом разорвала над пепельницей. - А теперь я вас спрошу, - продолжала
она, - не хватит ли, а? Не хватит ли считать, что все вокруг дурачки и
только вы один умник? А? А вот я возьму да, как обещала, действительно и
отправлю вас в карцер. За издевательство над следствием. Вот прямо сейчас.
Как вы на это смотрите?
придумаете, то мы продолжим еще на пять и еще на пять...
Да, это впечатляет, но разрешите один вопрос: меня в карцер, а вас куда?
делать-то? Книги читать? Ведь положение-то вот какое: у каждого из вас
только один зек. Только один! На большее вас не хватит. Вы и он почти одно
существо. Вы сидите на нем и выдавливаете из него душу по каплям. Месяц,
два, три! И двух взять на себя никак не можете. Это была бы уже работа в
пол лошадиной силы. А двух лошадок вы через ваш конвейер никак не
протащите. Не та это машинка. Положим, первые пять суток у вас пройдут
легко, начальник вам все подпишет, а вот когда начнутся следующие пять, то
вызовет он вас да и скажет ласково: "Вы что же, девочка, гулять к нам
пришли? Зек в карцере, а вы сидите, романы расчитываете? Зачем же мы тогда
Хрипушина-то сняли? Он хоть работал, а вы что?" Вот и конец вашей
следовательской карьере, лейтенант Долидзе.
Просто я возьму маленькое дело, какую-нибудь самогонщицу, и отличнейшим
образом за полмесяца все кончу.
у вас одни мы, враги народа, бешеные псы буржуазии. И нас у вас столько,
что скоро мы у вас будем сидеть друг на друге. Попы говорят, что так сидят
грешники в аду. Так что бездельничать вам не дадут. А я после десяти сразу
же схлопочу еще десять. Просто приду и обложу вас матом прямо при
вертухае. Ну и что вы будете делать? Ну меня, конечно, тут же забьют
сапогами - у вас же все тут рыцари. Но, как говорится в том еврейском
анекдоте, "чем такая жизнь"... А вас пошлют в УСО, к майору Софочке
Якушевой карточки заполнять. Знал я когда-то эту Софочку, еще в одной
школе с ней учился, аккуратная такая девочка, чистюлечка, мамина дочка.
Или в оперативку засунут, это значит на студенческие пикники ездить,
сводки строчить, ну что ж? Наружность у вас подходящая - там женские
привлекательные чуткие кадры вот как нужны! А то набрали шоферюг да
колхозниц! Вот что у нас с вами получится. Хотите, давайте попробуем.
продумано. "Зря я впуталась! Может быть, заболеть?" - подумалось ей, но
именно только подумалось, отказаться она не могла. Но и вспыхнуть,
разозлиться, почувствовать себя хозяйкой положения тоже не могла. Вместо
этого к ней пришло совсем другое - сухая досада, раздражение на себя. Ведь
если у этого прохвоста хватит духа сделать то, что он обещает...
выходят. Я человек тут маленький, не было бы меня, так был бы другой. Ни
повредить вам, ни помочь я не могу. Хоть это-то вы должны понять.
что хоть тут сказали правду. Только не хочу я понимать и принимать эту
вашу правду, нет, никак не хочу! Вот в чем дело-то, лейтенант Долидзе.
него, а какое-то чувство глубокого неуважения к себе, к той роли, которую
ее заставили играть. Что, ему на потеху ее отдали, что ли? Да разве она по
своей вольной воле сказала бы с ним хоть одно слово или хоть бы просто
подошла к нему? На дьявола он был бы ей нужен: А ведь нужен же, нужен!
Больше всех на свете нужен! Он действительно часть ее. Она все время о нем
думает, гадает, старается проникнуть в его мысли, характер, настроение. Ни
обо одном любимом человеке, даже о нем, о нем самом, она так много не
думала, как вот об этом развязном оборванце.
всякой правде, если она не касается вашей шкуры? Что вы знаете? Вот такой,
как вы?
Приехал с заданием взорвать эту вашу малину? Убить железного чекиста
Хрипушина?
террорист!
масштаб, мужество. А вы просто алкоголик, или, как говорят блатные, шобла,
ботало. Интеллигентская шобла, конечно. С простыми-то легче, они честнее,
а вы просто скользкий, юркий, неприятный человечишко. Неряха! Вот штаны у
вас все время спадают, вы их подтянете, а они снова сползут... Знаю, знаю
Сертаков Виталий
Конюшевский Владислав
Афанасьев Роман
Володихин Дмитрий
Суворов Виктор
Шилова Юлия