обязанностей де Буази - недаром тот был главным оруженосцем. Де Виейвиль
почтительно напомнил об этом королю. Генрих хлопнул себя по лбу:
застывший взгляд Габриэля, он тут же добавил:
поручение королевы, немедля вернуться обратно и передать ей мой ответ! Я
знаю, что говорю и делаю. Одевайте меня, де Виейвиль!
медлил де Виейвиль, - то позволю себе заметить, что эта честь принадлежит
мне. Я настаиваю на своем праве. Графа де Монтгомери не было в начале
турнира, и явился он на поле под самый занавес.
уступая вам место.
уверенного в том, что он, король, испытывает тайный страх.
графом де Монтгомери и ни с кем другим! И довольно! Одевайте меня!
пристального взора, он молча наклонил голову, чтобы Виейвиль мог надеть на
него шлем.
же король не пожелал его выслушать, он тихо добавил:
остерегались вашего партнера.
выказывать страх перед моей дамой?" - с раздражением подумал он и
высокомерно промолчал.
вами произойдет какое-то несчастье!
он схватил копье. Габриэль поднял свое и вышел на поле.
тишина.
Дианы де Пуатье, даже и не догадывался, что между королем и графом де
Монтгомери были свои, далеко не безопасные счеты. Ни у кого и в мыслях не
было, что это условное сражение может привести к роковой развязке. И тем не
менее буквально все - и загадочное поведение графа де Монтгомери, и его
упорное уклонение от поединка, и такое же слепое упорство короля - было
таким необычным, таким пугающим, что все замерли в томительном ожидании. В
воздухе повеяло ужасом.
каждая схватка сопровождалась ревущими звуками труб, флейт и оглушительными
фанфарами. Это был как бы голос турнира - веселый и раскатистый. Но на сей
раз, когда король и Габриэль показались на поле, все инструменты сразу
смолкли. Никто не смог бы объяснить, чем это вызвано, но, как бы то ни было,
от непривычной тишины страшное, тревожное напряжение накалилось до предела.
жил... Он двигался будто во сне и делал все, что надлежало делать в подобных
случаях, словно повинуясь не своей собственной воле, а чьей-то другой,
таинственной и всемогущей.
ему самому казалось, что он живет и действует в каком-то фантастическом,
доселе неведомом мире.
королевы и гороскоп Форкателя. Волна леденящего холода окатила его с ног до
головы. На какой-то миг ему захотелось покинуть поле и отказаться от
поединка. Но нет! Тысячи глаз смотрели на него, будто пригвоздив его к
месту.
пусть свершится воля господня!
обломались, скользнув по кирасам, и противники разошлись безрезультатно.
признательный взор. Но радоваться было рано!
ристалища, они двинулись вновь к исходным позициям, чтобы снова вступить в
единоборство.
даже не коснувшись друг друга...
как велят правила турниров. Он ехал, держа его наперевес. И вот на полном
скаку, поравнявшись с мчавшимся ему навстречу королем, он неосторожно задел
этим обломком шлем Генриха II. Забрало шлема сдвинулось, и острый конец
сломанного копья вонзился в глаз королю и вышел через ухо! Вопль ужаса
вырвался из груди потрясенной толпы.
ристалища и там рухнул на руки де Виейвиля и де Буази.
здесь ни при чем... Так было нужно. Я его прощаю...
случившегося. Раненого короля, не пришедшего в себя, поместили в
Турнелльском замке.
своим ударом.
потревожил. Некоторые о чем-то шептались, некоторые со страхом искоса
поглядывали на него.
подойти к нему и сказать вполголоса:
Реноди говорил мне, что вы посетили собрание на площади Мобер, но те
замыслы, те речи, которые там произносились, - ничто по сравнению с таким
ударом судьбы! Но все равно! Хотя вас никто не может обвинить, будьте
все-таки осторожны. Я советую вам покинуть Париж и даже Францию и вообще
исчезнуть на время. Вы можете всегда рассчитывать на меня.
герцог де Гиз.
обвинять, вам можно только сочувствовать. Подумать только! Если бы
кто-нибудь подслушал тот наш разговор в Турнелле, он бы мог прийти к
страшным выводам. Но это все равно, важно то, что теперь я всемогущ и что я,
как вы знаете, ваш друг. Вам нужно несколько дней нигде не показываться, но
Парижа не покидайте. Если же кто-либо дерзнет возбудить против вас
обвинение, всегда рассчитывайте на меня.
что случайность эта была отнюдь не случайностью. В глубине души оба - и
честолюбец и вероискатель - истолковывали происшедшее каждый по-своему: один
полагал, что Габриэль воспользовался удобным случаем, дабы расчистить дорогу
почитаемому покровителю; другой думал, что молодой гугенот хотел избавить
угнетенных братьев от их притеснителя.
преданному союзнику и сказать ему несколько ободряющих слов. И вот почему
Габриэль, видя их обоюдное заблуждение, принял их слова с такой горькой
усмешкой.
смотрят все на него, глубоко вздохнул и решительным шагом двинулся к своему
особняку на улице Садов святого Павла. Его никто не задержал, никто не
остановил.
врачей. Но Фернель и прочие доктора вскоре признали, что положение
безнадежно и спасти Генриха II невозможно. Правда, Амбруаз Парэ находился в
Перонне, но герцог де Гиз не собирался за ним посылать.
даже отдал несколько приказаний, причем особенно настаивал на немедленном
бракосочетании своей сестры.
государственных делах. Затем лихорадка возобновилась, начался бред.
бракосочетания его сестры Маргариты с герцогом Савойским, Генрих II в тяжких
страданиях скончался.
знакомом нам бенедиктинском монастыре Сен-Кантена.
XIII. НОВЫЕ ПОРЯДКИ
истинную смерть.