чем сущность вопроса! Теория Крамова создается на наших глазах, но не
потому, что она является живой, насущной потребностью науки. Нет, она
подбирается, составляется, придумывается. Она опирается на факты, но только
одной своей стороной, и, может быть, наименее важной. Она выковывается как
оружие, но не науки, не познания природы, а собственного благополучия и
славы.
тени и ошиблась: около тридцати. Я с тревогой смотрю на Лену - от духоты ей
иногда становится дурно. Да, очень бледна, синеватые губы. Она понимающе
прищуривает один глаз и улыбается мне через силу. Рубакин - за кафедрой,
Крамов - за столом президиума, в двух шагах от него, и я ловлю себя на
мысли, что бросить это оскорбительное "собрать теорию" ему прямо в лицо для
меня было бы все-таки трудно. Но Рубакину, очевидно, не трудно.
примыкающих к этому направлению. Мало общего - вот что бросается в глаза!
Очень мало! Среди них есть несколько серьезных ученых, которые искренне
уверены, что крамовская теория двигает советскую медицину вперед, - это еще
не школа! Есть ловкие люди, которым выгодно принадлежать к определенному
научному направлению, которые подтасовывают факты и получают за это степени
и звания. Это еще не школа! Есть метод "взаимного оплодотворения" - теория
собирает под свои знамена сторонников, а сторонники добывают факты,
подтверждающие теорию. И это не школа! А между тем существует, действует,
превозносит себя эта мнимая школа! Куда ни посмотришь - в Ростове и
Саратове, в Киеве и Казани. Не говорю уже о Москве, где она пытается
утвердить свое значение в комитетах и комиссиях, в редакциях и ученых
советах. Вот она, магия, - не подберу другого слова! Магия имени,
повторенного в печати тысячи раз. Магия долголетняя - потому, что все это
продолжается годами. И вдруг какой-то мальчик, аспирант, у которого нет ни
одной печатной работы, осмеливается коснуться непогрешимой теории...
Где Виктор? Вот он! Сидит в третьем ряду подле Кати Димант на краешке стула
и, широко открыв глаза, слушает Рубакина с удивлением, с восторгом.
узкие плечи. О чем он думает, этот человек с дурным характером? Щурится,
иронически опускает углы тонкого рта, очевидно, доволен.
худом, покрасневшем лице которого одно выражение быстро сменяется другим:
негодование - презрением, притворное спокойствие - ужасом перед
святотатством. - Искренне ли готов свернуть обмелевшему противнику шею или
обдумываешь дальновидный план обхода, окружения, флангового удара?"
тем странным чувством неузнавания, с которым на кафедре, в центре общего
интереса, видишь очень близкого человека...
поднимаясь на кафедру, я чувствую мгновенное острое сожаление, что
последовала его совету.
диссертации Мерзлякова? Потому что подлинная причина провала - в
теоретических разногласиях, которые давно пора назвать полным голосом,
ничего не скрывая... - Наконец высказано все, и я перехожу к следующему
пункту плана.
оказывает он молодым ученым. Но приглядитесь: в чем фактически, на деле
выражается эта помощь? Уж не в том ли, что перед фамилией начинающего
ученого обычно появляется фамилия шефа? Мне известно, что подчас наши
молодые сами просят об этом Валентина Сергеевича: редакции охотнее печатают
статьи, если рядом с безвестным именем какого-нибудь аспиранта стоит
знаменитое имя члена-корреспондента Академии наук, почетного члена многих
русских и иностранных обществ. Но не следует ли в связи с этим поставить
вопрос о работе редакций - в особенности редакции ЖМЭИ, членом коллегии
которой является тот же Валентин Сергеевич?..
собрание продолжается добрых два с половиной часа и уже не только Лена, а
весь битком набитый маленький зал задыхается от жары.
страна, эта схоластика, прикрытая пышными фразами, была характерна только
для крамовской школы. Суть дела заключается в том, что тень этой схоластики
падает на работу всего института в целом. На съездах и конференциях, в
Совнаркоме и Наркомздраве Валентин Сергеевич с блеском доказывает, что наш
план тесно связан с задачами третьего пятилетнего плана. Так почему же из
личной лаборатории Валентина Сергеевича за много лет не вышло ни одной
работы, имеющей практическое значение? Почему он вычеркивает из плана других
лабораторий тесно связанные с клиникой темы?
плесень задерживает рост некоторых гнойных микробов. Трудно сказать, что
получилось бы из этой работы, но перспектива клинического применения уже
наметилась - приблизительная, но заслуживающая внимания. Валентин Сергеевич
вычеркнул эту тему из нашего плана. Известно ли ему, что в прошлом плесень
как лечебное средство глубоко интересовала крупных представителей нашей
науки?
торчащим из воротника засаленной куртки, как в повторяющемся сне, появляется
передо мной: "А зачем вам его фамилия? Вы пойдете к нему?"
прав. После веских теоретических обвинений неубедительным, неуместным
кажется этот "частный" упрек. Об этом нетрудно догадаться по лицу Рубакина,
вдруг ставшему озабоченно-напряженным, по движению разочарования, мгновенно
пробежавшему по зашумевшему залу.
разбежавшийся спор. Выступают искренне и неискренне, с расчетом и без
расчета, прямодушно и лживо. Одни говорят то, что думают, другие думают не
то, о чем говорят. Одни защищают Крамова из боязни перед его влиятельным
именем, положением, значением. Другие защищают от него советскую науку,
невзирая на все его звания и положение.
обмахиваются платками. Но не уходит никто, почти никто! Ждут выступления
Крамова.
не подивиться уверенности, с которой он начинает речь.
которыми мировая иммунология остановилась с чувством некоторой растерянности
и даже страха...
беспристрастием истинного мужа науки; почему же за этими скупыми жестами, за
этой неопровержимой логикой, за этим холодным поблескиванием пенсне мне
чудится азартный игрок, попавший в беду и ставящий многое, если не все, на
верную карту?
логикой самой работы, на самом деле это неверно, потому что работа
исследователя не происходит в безвоздушном пространстве. Логика работы есть
логика ее необходимости, ее соответствия тем задачам, которые поставила
перед собой наша страна...
от необходимости называть имена. Более того, я не вижу той плановой
очередности, для которой основным условием является реальная ощутимость
целого. В это целое входит вся жизнь Советской страны, переживающей еще
невиданный период борьбы с предателями, с людьми без чести, без родины...
закончившемся процессе правотроцкистского блока.
нужны не только способности и знания. Надо учиться и учить других -
беспощадности по отношению к тем, кто топчет ногами священные знамена
советской науки. О чем говорим мы сегодня так долго? О том, что такое
научная школа? О какой-то неведомой магии долголетия? Чем объясняется
настойчивое стремление некоторых товарищей уйти в сторону от стремительного
наступления на предательство, ложь и измену, - наступления, которым живет и
еще долго будет жить наша страна? Что это за странная "формула обхода", и
нет ли за ней известной нарочитости, предвзятости, преднамеренности - я не
боюсь этого слова!
щеках, с растрепанной седой бородкой, стучит карандашом по стакану.
Неподвижно глядя перед собой, Крамов пережидает шум.
наша уважаемая Татьяна Петровна. Что же представляют собою эти насущные
потребности жизни? "Профессор Крамов, - заявила она, - вычеркнул из нашего
плана тему, которая имеет неоспоримое практическое значение". Да, вычеркнул!
И то же самое сделал бы на моем месте любой микробиолог, серьезно
относящийся к делу. Должен заметить, что Татьяна Петровна неоднократно
возвращалась к вопросу о плесени, которая представляется ей верным средством
от самых тяжелых болезней. Признаться, я недоумевал: откуда взялась эта
странная мысль? Разгадка оказалась простой. В течение многих лет я собираю
коллекцию старинных медицинских книг и рукописей. На днях Татьяна Петровна
обратилась ко мне с вопросом: нет ли среди них рукописи некоего доктора
Лебедева, который дорог ей по детским воспоминаниям? Рукопись нашлась -
Шилова Юлия
Самойлова Елена
Андреев Николай
Лукин Евгений
Каргалов Вадим
Глуховский Дмитрий