Чтение 103–й страницы книги ~Фаворит (роман-хроника времен Екатерины I)~

Но выводов из этого случая Екатерина делать не стала:

- Посмотрим, каково сложатся дела в Стокгольме...

ЗАНАВЕС

Прошка Курносов покинул Петербург еще зимою, когда столица была
встревожена престольною переменой в Швеции; ехал парень на перекладных,
имея подорожную со штампом, чтобы на станциях не придирались - маршрут
до самого Азова казною был оплачен. На голове Прошки треух, ноги в ва-
ленках. Тулупчик скрывал мундир, а под мундиром "через" - пояс, вроде
патронташа, в котором удобно деньги перевозить. Два пистолета и шпага
берегли его в дальней дороге... Чтобы избежать карантинного сидения,
Прошка проскочил между Москвою и Смоленском - прямо на Калугу, миновал
Орел, за которым потянулись места, населенные однодворцами. Это были не
мужики и не дворяне, а потомки служивых Засечной линии, внуки казненных
Петром стрельцов. Они давно растеряли дворянские грамоты, жили на черно-
земах прибыльно. Из этих-то мест больше всего и брали рекрутов для ар-
мии.

Где-то за Кромами настигла Прошку метель, а ямщик, еще мальчишка, с
испугу вожжи бросил - пусть лошади выносят. Миновали дубовые рощи, снова
потянулась белая, морозная нежиль. Наконец под вечер кони всхрапнули пе-
ред воротами одинокого хутора, хозяин с фонарем в руке показал ямщику в
сторону от дома:

- Езжай до гумна, тамо и товарищ тебе сыщется. И вам, сударь, - гово-
рил он, ведя Прошку долгими пустыми сенями, - не одному ночевать... Эка
пурга-то, господи!

В горнице обживался ночлега ради путник, тоже застигнутый непогодой.
Был он еще молод, но уже осанист, выше Прошки на целую голову, а на гла-
зу - повязка. Замерзшему парню помог он расстегнуть тулуп, забросил на
печку просохнуть его валенки.

- Величать-то вас как, сударь? - спросил Прошка.

- Да не станем чиниться. Одна дорога - одна судьба. Зови просто -
Григорием... Сам-то из роду Потемкиных! Ежели из Питера едешь, так, мо-
жет, и слыхал обо мне когда?

- Извини, брат. Не доводилось слышать.

- И ладно, ежели так, - не обиделся Потемкин; из дорожной шкатулки
достал он свечи, запалил их. - Не люблю, когда темно. Ты, наверное, на
перекладных? А ямщика на гумне оставил?

Отогревшись у печки, Прошка сказал, что когда увидел его, то поначалу
заробел, - и со смехом поведал Потемкину, как в Ливерпуле одноглазый
черт продал его на невольничье судно.

- Ты не меня, а хозяина нашего побаивайся...

Сказав так, Потемкин объяснил, что у мужика глаз дурной: такие вот
хуторяне наговоры всякие знают, со змеями дружбу водят, больным умеют
зубы "на сучок" заговаривать. Легок на помине, явился хозяин с работни-
ком, принесли для Прошки тюфяк, набитый соломкой. Хозяин выложил хлеб и
пяток вареных яичек.

- За ночлег да ласку сколько запросишь?

- Да чего уж там... Наутре и сквитаемся.

Хозяин с работником удалились. Прошка поведал о себе - кто таков, от-
куда родом, чем занят. Потемкин зевнул:

- Давай повечеряем и спать ляжем, а?

Со двора послышалось: крак-крук.

- Что это? - вздрогнул Потемкин, берясь за шпагу.

- Дерево треснуло... промерзло.

- А-а... Знать, для судостроения уже негодно?

- Не, - ответил Прошка, подкладывая дров в печку.

- А на гроб сгодится?

- На гроб все сгодится...

Из баульчика Потемкин вынимал припасы дорожные. Ставил штофчики с
водками и ликерами, паштет достал, буженину, сардинки. Прошка свою торбу
раскошелил - курочка там, рыбка всякая.

- Может, наших ямщиков покличем? - спросил он.

- Не. Лишние. Мешать будут. Выпьем с морозу-то.

Стаканчики у него были дорогие, золоченые.

- Уж не пойму - барин ты, што ли?

- Какой там барин... ну, глотай!

- Хороша водка у тебя, - сказал Прошка, закусывая.

- Гданская. Поляки мастера ее делать...

Прошка охотно выпил вторую, от третьей отнекался:

- Твоя правда: нехорошо здесь, муторно.

Метель за окном дробно стегнула по крыше.

- Брось! - уговаривал Потемкин. - Поднимай чарочку.

- Уволь. Ты выпей, а я повременю...

Только улеглись, бесшумно возник из мрака хозяин.

- Чего тебе? - спросил Потемкин недовольно.

- Огня берегусь, - поклонился тот. - Уснете вот, а свечечка горит. Я
и погашу ее-от греха подале... Фу! - дунул он.

Потемкин поворочался на хрустящей соломе и уснул.

А парню что-то не спалось. Лежал на спине с открытыми глазами, вгля-
дываясь в потемки, слушал визги метельные, в которые гармонично вплета-
лись и скрипы старого, неуютного дома. В печи догорали, чадя, красные
угли. Прямо над лежащими путниками громадная стреха подпирала потолок.
Вот она тихо опустилась ниже... "Что это?" - Прошка не верил глазам сво-
им. Но снова раздался тихий скрип-стреха отделилась от потолка, нависая
над ними. Тут он все понял. Но не растерялся.

Ладонью он зажал губы Потемкину:

- Не кричи... это я, не бойсь, глянь вверх...

Потемкин очнулся от сна, и оба, еще недвижимы, наблюдали, как много-
пудовая стреха опускается на цепях все ниже и ниже, чтобы лечь прямо на
горло спящим, удушая их. Потемкин шепнул:

- Вынь шпагу тише... пистоли у тебя заряжены?

Держа в руках шпаги, они встали по бокам двери, а стреха, чуть позва-
нивая цепью, уже легла на подушки, еще хранившие тепло их голов. Послы-
шались голоса хозяина и работника, брызнул в лицо свет фонаря. Потемкин
сделал резкий выпад вперед:

- Получай!

Бренча угасающим фонарем, хозяин свалился на пороге. Во мраке над
Прошкою просвистело что-то острое, брошенное в него работником.

- Коли его! - крикнул Потемкин.

Шпага с чмоканьем вошла в тело.

Мрак... Прошка со шпагой в руке тяжело дышал.

- Всадил! - доложил он, испытывая брезгливость.

- Не в стенку, чай?

- Да нет - в мясо. Еще шевелится.

- Добей пса! - жестоко потребовал Потемкин.

Прошка опять вонзил шпагу в работника и выдернул обратно, а на поро-
ге, громко булькая горлом, сдыхал хозяин притона, нещадно исколотый По-
темкиным...

Григорий Александрович в темноте отыскал руку Прошки.

- Дрожишь? - спросил заботливо.

- Дрожу, - сознался Прошка.

- Это сейчас пройдет. Зажги свечи...

В соседнем приделе избы осмотрели они устройство, с помощью которого
разбойники управляли стрехою. Потемкин тронул рычаг, и сразу завращались
цепи, наматываясь на барабан, обернутый для бесшумности войлоком...

- Сколько ж в этом доме людей погубили злодеи?

- Не мы первые.

- Дай бог, чтобы последние.

В остервенении Прошка все горшки на печи шпагою переколотил. Потемкин
бросил свечу в солому - взвилось буйное пламя.

- Пошли, - сказал. - Пусть горит гнездо поганое...

Пурга затихла. Чистое звездное небо над ними.

Разбудили на гумне ямщиков, когда притон разбойников полыхал вовсю,
освещая заснеженные долины. Совместно доехали до Курска. Потемкин ска-
зал, что отсюда ему - на Путивль:

- Меня, брат, на Дунае ждут.

- А мне к Воронежу, потом вниз-до Азова...

Когда на станции вручали подорожные, тут все и открылось: Прошке по-
ложена одна лошадка, а Потемкину сразу четыре, и Прошке еще ждать, а для
Потемкина лошадей запрягли сразу.

Парню стало как-то неловко:

- Не пойму - в чинах ты, что ли?

- Чин невелик: камергер да генерал-майор. Я, Проша, под началом Ру-
мянцева бригадой кавалерийской командую.

- Рад, что повстречались, ваше превосходительство.

- Оставь! Ты мне жизнь спас - этого не забыть.

Он сгреб Прошку в охапку, расцеловал в губы и щеки. Потом отнял у не-
го шпагу, взамен подарил свою - богатую, в эфес которой был вправлен
драгоценный камень.

- Прощай. А может, и свидимся... ежели турки не убьют! - добавил По-
темкин, и в снежной пыли медленно угасли переливчатые звоны его бубен-
цов.

...Азов встретил Прошку Курносова первым весенним цветением.

ДЕЙСТВИЕ ВОСЬМОЕ

Крым - большие перемены