были вырезаны шесть букв.
пламени горнов выходили короткие, удобно ложащиеся в ладонь мечи, выпуклые
бронзовые навершия щитов с оскаленными львами, стоящими на задних лапах,
острые хищные наконечники копий, крепкие пластины доспехов, которые
защитят тела тех, кто станет на защиту родных очагов. Его подготовка к
войне не ограничивалась лишь изготовлением оружия. Приходилось действовать
сразу на многих направлениях, заботясь об обучении воинов, строительстве
оборонительных сооружений, поддержании боевого духа в союзниках,
устрашении тайных неприятелей.
врагов следует встретить на пороге родного дома. Под его руководством
тысячи периэков и илотов строили защитный вал на Истме, который должен был
помешать мидянам ступить на каменистую землю Пелопоннеса.
состоянии сравниться с людской доблестью и никакая стена не спасет тех,
кто лишился ее. Более важным по мнению Агиада было как следует подготовить
войско. И потому царь с утра до вечера пропадал на лугу, где тренировались
воины. Здесь он учил неопытных в ратном деле иренов владеть копьем и
мечом, показывал, как защититься от удара сагарисы [сагариса -
обоюдоострая боевая секира; сагарисами были вооружены состоявшие в войске
Ксеркса скифы] и каким образом следует сбивать с коня всадника-ария, ловко
орудующего волосяным арканом. Царь проделывал любой боевой прием с таким
мастерством, что молодежь бледнела от восторга, а старики одобрительно
качали головой.
месяца скирофорион [месяц, соответствующий периоду с 22 июня по 21 июля]
первый отряд спартиатов в составе десятитысячного эллинского войска
отправился в Фессалию. Возглавлял его полемарх Евенет, сторонник
решительных действий. Леонид лично проводил воинов до Истма и с неохотой
вернулся в Спарту. Как бы он хотел в этот миг быть на месте Евенета.
Однако у царя оставалось немало дел дома и ближайшие дни Леонид посвятил
их разрешению.
никогда Спарта не имела такого великолепного войска. Оставлял желать
лучшего флот, но Лакедемон всегда был славен гоплитами, а не моряками.
которых еще не решили, чью сторону принять. Там, где это было возможно,
герусия действовала уговорами; если они не помогали, спартанские феоры
прибегали к угрозам, не останавливаясь и перед применением силы. В
колеблющиеся городки Аркадии были введены эномотии спартиатов и граждане
Фигелии, Клейтора и Мегалополя вдруг дружно высказали желание примкнуть к
антимидийской коалиции.
Спарты пелопоннеским полисом. Потерпев поражение в недавней войне с
лакедемонянами, аргосцы опасались, что в случае победы эллинов над
мидийским войском, их город попадет в полную зависимость от своего
сильного соседа, как это когда-то случилось с Мессенией. Напротив, в
случае поражения спартиатов аргосские мужи рассчитывали занять
главенствующее положение на полуострове.
невелик - войско неопытно и плохо обучено. Однако в случае проникновения
мидян за Истм позиция Аргоса могла стать решающим фактором. Ведь выступи
они в этот момент на стороне варваров, и спартанское войско окажется в
очень тяжелом положении. Кроме того, мидяне вполне могли использовать
Арголиду в качестве плацдарма для высадки десанта. В этом случае
укрепления на Истме становились совершенно бесполезными. Потому Леонид
решил лично заняться разрешением этой проблемы.
Аргосцы увиливали от прямого ответа и выдвигали заведомо неприемлемые
требования. Они лишь утомили спартанских феоров своим многословием. Леонид
не стал тратить время на долгие разговоры. Прибыв на заседание городского
совета, он извлек из ножек ксифос, продемонстрировал его мгновенно
потускневшим аргосцам, а затем с хрустом переломил клинок надвое,
присовокупив, что то же будет с Аргосом, если его граждане вздумают
принять сторону мидян. После этого царь отбыл, совершенно уверенный в том,
что отныне заносчивые аргосцы будут вести себя ниже травы.
были в состоянии сообща выставить эскадру в сто триер. Этого было вполне
достаточно, чтобы прикрыть наиболее уязвимые места, но Леонид настоял,
чтобы пелопоннеские корабли вместе с эскадрами Афин, Мегары и Эгины
отправились к побережью Магнесии и искали случая для сражения с варварами.
Теперь, если вдруг случится, что морской бой будет несчастлив для эллинов,
Пелопоннес оставался без прикрытия с моря, и ничто не могло помешать
мидянам высадить свое войско где-нибудь в Мессении. Герусии стало
известно, что неподалеку от Пилоса бросила якоря эскадра керкирян -
шестьдесят новеньких, отлично снаряженных триер. Керкиряне выжидали,
намереваясь примкнуть к эллинам, если вдруг случится так, что те будут
одерживать верх, или к мидянам, когда станет очевидно, что победа на их
стороне. Так повелел городской совет Керкиры. Однако Леонид имел в своем
распоряжении доводы более убедительные, нежели приказы керкирских
архонтов. Он посетил наварха эскадры Рестия. Их беседа была недолгой,
после чего договаривающиеся стороны расстались весьма довольные друг
другом. Леонид вернулся на берег без амфоры, доверху набитой серебром,
зато с клятвенным обещанием керкирского адмирала, что его флот не позволит
мидянам обогнуть мыс Иойнарон. Это была удачная сделка.
закаленный в трех водах И оливковом масле. Копье с древком из кизилового
дерева, столь прочным, что его почти невозможно перерубить клинком, и
несущим смерть острием. Большой овальный щит из дубовых досок, покрытых
слоем бронзы. Металл отразит вражеские меч и копье, дерево перехватит
стрелу. Еще - панцирь из бронзовых пластин, покрытый чеканным рисунком.
Его спартиат оденет перед боем, а живот и бедра прикроет поясом, к
которому крепятся металлические полосы, не мешающие бегу. Ноги защитят
поножи, голову - гребнястый шлем с личиной. Спартиат возьмет с собой хитон
- алый, как кровь, пожалуй, даже алее крови, потому что она незаметна на
плотной ворсистой ткани. Враги увидят кровь, лишь когда она пропитает полу
и начнет капать на ноги и изрытую землю. И это будет означать, что
спартиат умер. Кроме того, лакедемонянин обязан иметь при себе хеник [мера
объема сыпучих тел, равная 1,09 литра] крупы и хеник муки, пять мин
соленого мяса, хус [мера объема жидких тел, равная 3,28 литра] доброго
вина, соль и котелок для приготовления пищи. Царь вправе взять вдвое
больше, но по традиции берет как остальные. Из личных вещей - лишь гребень
и немного оливкового масла для волос. Вот и все.
скамью. На душе было тяжело. Все же он успел привыкнуть к этому дому, к
городу, даже к жене, которую не любил и которая подарила ему сына.
была крупна телом, как и прочие спартиатки, и некрасива. А ему всегда
нравились хрупкие и обязательно хорошенькие. А она любила его. Любила... А
за что, если спросить? Наверно она и не ответит. Должна любить и потому
любила.
колеблющимися тенями. Горго ждала, что скажет ей супруг. Но что он мог ей
сказать?
они встречались в роще у храма Афродиты. Свидание вышло грустным. Он
спешил, у Афо были заплаканы глаза. Это удивительно шло ей, она выглядела
такой трогательной и беззащитной. Он так и не попрощался с ней...
него. Вместо ответа Леонид прижал ее к себе. Казалось, Горго только этого
и ждала, тут же прильнув к могучей мужской груди. Спартиат грустно
усмехнулся. Он пережил множество расставаний, а еще чаще исчезал, не
прощаясь. И все это давалось совсем нетрудно, верно потому, что, теряя, он
обретал вновь. Да и терял обычно немногое. Это же прощание было совершенно
иным. Он терял все, скорей всего и жизнь. И потому лишь эта последняя
жизнь казалась настоящей, все прочие были затянуты густой дымкой. Леониду
вдруг показалось, что они были прожиты не им, а каким-то другим человеком.
Множеством людей. Впрочем, так казалось всегда. Занятно - прожить триста
жизней лишь ради того, чтобы запомнить последнюю. Наверно, эта жизнь была
дороже других. Наверно, ведь он прожил ее со вкусом и не напрасно.
Вот он воин в элитных частях Атлантиды, телохранитель самого Командора,
совсем еще юный и по-хорошему самоуверенный. Он вспоминал те страшные дни,
когда Атлантиду захлестнули плазменные пожары, когда уши разрывал грохот
бластеров и рев бронеходов, а с неба падали сбитые гравитолеты. Затем было
бесконечное блуждание в космосе, и, наконец, Земля. Дикая и прекрасная. И
Сертаков Виталий
Посняков Андрей
Лукин Евгений
Бажанов Олег
Земляной Андрей
Лукин Евгений