невротевтов. Вас тоже прислали для этих шакалов?
волхвы у нас... они же и волки. В полнолуние, конечно. Так что можете
звать меня хоть так, хоть эдак. Мы готовимся выйти из Леса... Надо знать,
куда выходим. От моего пения, если такой рев кто назовет пением, кони три
дня трясутся... Надеюсь, до меня очередь не дойдет, настоящих певцов
много. Например, вон тот юноша с чистым лицом и честными глазами. Имел бы
я такие, то обокрал бы полмира!
поместилось бы десяток Больших Полян, освещали воткнутые в два ряда
толстые факелы. Они горели мощно и ровно, но кроме них еще на медных
дисках были укреплены масляные светильники.
едва успевали таскать на столы жареную дичь, кувшины с вином. В окна
врывался яркий солнечный свет, от стен шел кровавый свет факелов, все
тонуло в сизоватом дыме. У стены темнели десятки железных корыт, на углях
жарилось мясо. В зале стоял плотный запах горелого мяса и лука. Обнаженные
до пояса повара спешно выхватывали дымящиеся куски, слуги бегом переносили
на столы.
спинкой, другой поменьше, на ступеньку ниже. Подлокотники были украшены
драгоценными камнями, ножны вырезаны искусными мастерами...
плечи. Под столами дрались за кости псы. На возвышении виднелось пустое
место кагана. Справа на другом возвышении победно рассыпал искры оранжевый
Меч. Стражи не пели, не пировали -- молча и настороженно смотрели на
пирующих, плечи их смыкались, в руках застыли длинные копья, нацеленные в
зал.
-- огромный, массивный, поднятый на высушенные бревна с ободранной корой.
Пятеро киммеров ползали над Котлом, раскачиваясь на деревянном помосте,
подвешивали цепи, тянули металлическую сеть, перекидывали через крюки
канаты...
небом толпился простой народ. В щелях между Котлом и краями пролома
мелькали вскинутые руки, коротко вспыхивало солнце на голом железе.
киммеры дружно колотили рукоятями мечей в бронзовые щиты.
развалится. Ты только погромче пой, ясно? Главное, чтобы услышали.
халате. Глядя в потолок, объявил громко:
Помните: за удачные песни -- награда, за плохие -- головы прочь!
вперед протиснулись два очень пышно одетых музыканта. В руках у них были
бубны и медная труба.
племени бодричей!
не отрывался от окошка:
привязал к бокам, бьет локтями... Бодричи? Значит, киммеры добрались до
Алазонских гор.
мире нет преград ни в море, ни на суше... броня крепка и кони наши
быстры... Шелуха!
повесят на крюк за ребро...Не шкуру -- тебя. А шкуру на барабан натянут.
Чтоб, значит, с музыкой не расставался.
голову. Без шуточек.
стене. После долгого ожидания донесся рев, лязг железа. Двери
распахнулись, вместе с запахами огня и железа ввалились бодричи.
цепи. Певцы растерянно оглядывались, еще не веря удаче. Их тормошили,
жадно расспрашивали. Толстяк пропустил в дверь темнокожих полуобнаженных
людей, среди них была девушка в набедренной повязке. Грудь у нее была
высокая, не по росту крупная, с острыми алыми сосками.
в халатах и с золотыми цепями, но девушки с ними не было. Толстяк отправил
к пирующим круглолицего парня с огненно-рыжей шевелюрой, велел
изготовиться танцорам.
угодил. Толстяк отправил танцоров, не дожидаясь возвращения певца. Тот так
и не вернулся.
нарядных халатах либо не возвращались вовсе. Каган не знал середины.
либо. Совсем как я.
как осенний ветер в забитой сажей трубе. Мрак хмурился, но вдруг толстяк
неожиданно объявил:
Оставшимся быть завтра с утра.
спрыгнул, он был темным, как гроза.
затрещат, озвереют вовсе...
вызывал: добровольцев не было -- указывал сам. За стеной стоял сплошной
пьяный рев, звенело железо. Мрак и Рудольф не слезали со столов, лица
обоих были угрюмыми. Рудольф шевелил губами, загибал пальцы.
Таргитая.
высокого дерева, стоять рядом с которым опасно во время грозы, а гроза,
судя по пьяным крикам и звону железа, нешуточная!
взглядом их могучие фигуры, отступил. Мрак шагнул через порог, с силой
сжал Таргитаю плечо. С другой стороны, как в капкане, локоть Тарха зажал
Олег.
широкий в плечах киммер с бритой головой -- Таргитай не сразу узнал
кагана. Голова повелителя была как пивной котел, между глаз поместился бы
кулак Мрака. Халат на груди разъехался, обнажая иссиня-черную шерсть,
густую, как у лесного зверя. Волосы у кагана росли от самого горла, голова
отливала синевой, но щеки и подбородок были стыдно голыми, как у женщины.
лежал старый халат и остроконечный колпак с хвостатыми звездами. Справа от
кагана сидел, выпрямившись и не шевеля шеей, будто проглотил кол, могучего
сложения витязь в бронзе и толстой коже. На бритой голове вздулись капли
пота размером с горошины, на красном распаренном лице блестели мокрые
дорожки.
деревянных скамьях. Столы перед ними прогибались и трещали. Амфоры с
вином, жареная птица, дичь, жирные куски мяса теснились, падали со стола.
Киммеры пили из деревянных и глиняных кружек, жадно ели мясо диких
кабанов, оленей, зайцев, медвежатину, ели гусей, дроф, утятину,
перепелов... Ни листка зелени! Киммеры орали песни, счастливо обнимались,
расплескивали вино -- явно награбленное. Дальние концы столов тонули в
дыме и чаде, пролом в стене с огромным Котлом проступали смутно, иной раз
вовсе исчезали за клубами пара, в сизом дыме.
мог что-то замечать кроме чаши вина. Ноги Таргитая скользили по ковру,
густо покрытому навозом, грязью. Под столом лежали осоловелые псы -- даже
не скалили зубы на чужака.