всевозможные кустарники: пахнущий смолою богульник, маньчжурская лещина,
колючий чубышник, душистый жасмин, а там, где был доступ солнечным лучам,
обильно произрастал виноград. В лесных зарослях, окутанных
актинидиями и лимонником, можно было проходить только звериными тропами.
мелкая мошкара тучами носилась в воздухе, облепляя лица, попадая в рот, в
ноздри, в глаза. Скотину, помимо того, донимали слепни и овод. Спасаясь от
них, она бросалась в чащу леса. Матросы с руганью гонялись за животными,
обдирая одежду и тело о колючки чубышника. Лейтенант Романов, помогавший
пастухам, с горечью признавался им:
скота.
своими моряками над "Изумрудом".
казалось, что вместе с начальством и я совершаю преступление.
снять с камней.
длился этот обидный поход. Как бесприютные бродяги, матросы шли, проклиная
свою долю, злые и отчаянные с дерзкими мыслями. Начинался разлад между
начальством и командой. Матросы ложились и вставали уже без переклички.
вооруженного винтовками.
малые, высыпали на широкую улицу, обсаженную тополями. Еще издали они
увидели длинное облако пыли, пронизанное лучами предвечернего солнца.
представилось небывалое зрелище. Шагая напоследок в ногу, показались моряки,
оборванные, одетые в странные наряды, до женских кацавеек включительно. Одни
были босые, другие кое-как обмотали, себе ноги сырыми бычьими шкурами, а
сверху - веревками. Из-за мозолей среди воинов немало было хромых. За ними с
тоскливым ревом двигалось огромнейшее стадо рогатого скота. Известно,
насколько быки и коровы не любят длительного путешествия, а от надоедливых
насекомых они нервничают и раздражаются.
покой. Так было и здесь. Вступая в поселок при станции
многочисленный гурт ринулся врассыпную - к домам. Голоса людей смешались с
мычаньем скотины. Это кричали матросы, исполнявшие роль пастухов. С дубинами
или арапниками, надрываясь от ругани, они преграждали путь разбегающимся
животным и теснили их в общую массу обреченных голов.
Ферзен получил от него благодарность. Мучения для моряков кончились. Они
могли отдыхать, уносясь дальше уже на поезде. Во Владивосток изумрудовцы
прибыли ночью. Начальство местного гарнизона, словно в насмешку, встретило
их с музыкой, как настоящих героев.
заглушить того, что произошло в бухте св. Владимира. Навсегда врезались в их
память пустынные берега бухты и гулкие взрывы, превратившие "Изумруд" в
бесформенную, дымящуюся развалину. Мертвый, он далеко остался позади на
камнях, никому уже не нужный из его команды. Но следующие поколения моряков,
заплывая в бухту и заглядывая на торчащий из воды изуродованный остов
крейсера, еще долго будут говорить о том, до какого безумия может довести
паника на войне.
Небогатова и шел самостоятельно во Владивосток. В ходовой рубке у штурвала
стоял широколицый рулевой, стараясь не сбиться с курса норд-ост 23°.
в западню. Весть об этом еще не дошла до "Ушакова", и ему предстояла
неизбежная встреча с японцами. Но можно было заранее сказать, что его участь
не будет похожа на участь кораблей небогатовского отряда. На этом броненосце
были люди иных взглядов на военный долг, вдохновляемые своим командиром.
Сказывалось на них влияние и еще одного человека, который сам отсутствовал,
но великое имя его было для лучших моряков олицетворением мужества и славы
русского оружия.
просторов с лучезарными далями. Залитый лучами тропического солнца, соблюдая
кильватерный строй, легко и плавно покачивался военный корабль.
выделялся двумя высокими трубами, извергавшими толстые клубы дыма. Завитки
дыма, поднимаясь в голубую высь, таяли и напоминали морякам легкие облачка
далекой родины.
высокий и плечистый рыжеватый моряк. Его полнокровное лицо с раздвоенным
подбородком, с большими медно-красными усами было спокойно. Во всей могучей
фигуре моряка, в его осанке и решительных движениях было что-то властное и
покоряющее. Среди своих людей он слыл героем моря, мужественным человеком с
большими страстями. А глядя на него со стороны, можно было подумать, что это
прохаживается после удачной добычи типичный корсар. Эта роль на сцене
подошла бы ему по внешности без всякого грима, если только сбросить с его
крупного носа круглые очки, Но таким он только казался. На самом же деле это
был замечательный командир судна - капитан 1-го ранга Владимир Николаевич
Миклуха-Маклай, родной брат знаменитого русского путешественника и первого
исследователя островов Микронезии.
военно-морской тактике. Правда, исхоженных путей в новые земли он не открыл,
как его брат, но много плавал на разных кораблях и считался опытным моряком.
Его не прельщало повышение в чинах. Боевой, он стремился скорее попасть на
войну. Особенно ему хотелось сразиться с японцами. Он хорошо их знал, долгое
время плавая командиром на пароходе Добровольного флота "Владивосток" у
берегов Японии.
Миклуху-подростка: он поступил в Морской кадетский корпус. Там он примкнул к
передовой
распространявшего, запрещенную литературу. Об этом узнало Третье отделение и
произвело у Миклухи обыск. С этого дня и до окончания Морского корпуса он
находился под подозрением. Но и впоследствии он продолжал поддерживать связь
с лейтенантом Сухановым и другими революционерами-моряками и хранил у себя
на квартире нелегальную литературу.
пароходе, обращенном в крейсер, он однажды днем, стоя на вахте, заметил на
горизонте неприятельский броненосец. Не спросив разрешения командира, он
изменил курс и пошел прямо навстречу противнику. В это время вышел на палубу
командир. Он немедленно отправил Миклуху под арест, а сам повернул корабль
на обратный курс.
драчлив, не спускал обид мальчикам старше себя и часто приходил домой сам
избитый и изодранный. Вспыльчивостью он отличался и в старшем возрасте. В
приморском городе Николаеве у него произошло столкновение с офицером,
оскорбившим его жену. Офицер был чином старше Миклухи. Но Миклуха по своей
горячности не утерпел и дал оскорбительную оплеуху, зная наперед, что за
такой поступок ему грозит военный суд. А физически он был очень силен:
колесо, останавливал одноконную повозку. Можно представить, какой удар
получил его противник! Но Миклуха избег военного суда. По телеграфу он
попросил свою мать, проживавшую в Петербурге, подать задним числом на
"высочайшее имя" прошение об отставке. Отставка была принята, и он судился
как штатский человек. Миклуха отделался штрафом в двадцать пять рублей.
потом командиром корабля Добровольного флота на Дальнем Востоке. Призвание
опять влекло его в военный флот. В 1882 году он вернулся в Петербург и,
снова поступив на военно-морскую службу, плавал на кораблях в Черном море.
Севастопольской бухте стояло боевое судно особой конструкции, построенное по
проекту адмирала Попова. Оно было круглое,
повертывалось, что повышало боевые качества этой плавучей батареи.
передвигался медленно, как черепаха. Командиры боялись выходить на нем в
море, думая, что он сразу затонет в случае шторма. Каждый из них, узнав, что
будет приказ о переводе этого странного судна из Севастополя в Николаев для
достройки, заранее под разными предлогами списывался с него на берег. И
только Миклуха-Маклай, когда был назначен на него командиром, не испугался
выполнить приказ.
нескольких лет старшим офицером на броненосце "Двенадцать апостолов", он
пользовался там заслуженным авторитетом. Но в парусном деле он доходил до
виртуозности. Ему особенно нравился шлюпочный спорт. На гонках он всегда
брал призы. Однажды во время свежего ветра на броненосце "Двенадцать
апостолов", стоявшем на якоре, между офицерами загорелся спор, можно ли в
такую погоду обойти эскадру на парусной шлюпке. Все офицеры пришли к
Шилова Юлия
Дальский Алекс
Лукьяненко Сергей
Свержин Владимир
Пехов Алексей
Шилова Юлия