Чтение 103–й страницы книги ~Братья Гримм. Собрание сочинений (200 сказок)~

ла в карету, и Ганс-ежик со своим петушком и волынкой сел с нею рядом.

Распрощались они с королем и поехали, и отец-король подумал, что ему
уж никогда более не придется с дочерью свидеться.

Но дело вышло совсем не так, как он думал: недалеко отъехав от горо-
да, Ганс-ежик сорвал с королевны нарядное платье, наколол ей тело своими
иглами до крови и сказал: "Вот вам награда за ваше коварство! Убирайся,
ты мне не нужна!" И прогнал ее домой, и была им она опозорена на всю
жизнь.

А сам-то Ганс-ежик поехал далее на своем петушке и со своей волынкой
к другому королю, которого он также вывел из леса на дорогу. Тот уже от-
дал приказ, что если явится к его замку кто-нибудь вроде Ганса-ежика, то
стража должна была ему отдать честь оружием, свободно пропустить его,
приветствовать его радостными кликами и провести в королевский замок.

Когда королевна увидала приезжего, то была перепугана, потому что он
уж слишком показался ей странен, но она и не подумала отступить от обе-
щания, данного отцу своему.

Она приняла Ганса-ежика очень приветливо, и он был с нею обвенчан;
вместе пошли они к королевскому столу, и сели рядом, и пили, и ели.

По наступлении вечера, когда уж надо было спать ложиться, королевна
очень стала бояться игл Ганса-ежика, а он сказал ей, что бояться она не
должна, потому что он ей не причинит никакого вреда.

В то же время он сказал старому королю: "Прикажи поставить четырех
человек настороже около дверей моей опочивальни, и пусть они тут же раз-
ведут большой огонь; войдя в опочивальню и ложась в постель, я скину с
себя свою ежовую шкурку и брошу ее на пол перед кроватью; тогда те чет-
веро стражников пусть разом ворвутся в опочивальню, схватят шкурку и
бросят ее в огонь да присмотрят, чтобы она вся дотла сгорела".

И вот, едва пробили часы одиннадцать, он ушел в свою комнату, скинул
шкурку и бросил на пол около кровати; те, что были настороже за дверьми,
быстро вошли в комнату, схватили шкурку и швырнули ее в огонь.

Когда же шкурка сгорела дотла, Ганс-ежик очутился в постели таким же,
как и все люди, только все тело у него было как уголь черное, словно
обожженное.

Король прислал к нему своего врача, который стал обливать его всякими
хорошими снадобьями и растирать бальзамами; и стал он совсем белый, и
молодой, и красивый.

Увидев это, королевна была радешенька, и на следующее утро поднялись
они превеселые, и стали пить и есть, и только тут настоящим образом были
повенчаны, и Гансежик получил все королевство в приданое за своей супру-
гой.

По прошествии нескольких лет Ганс задумал съездить с женою к своему
отцу и сказал ему: "Я твой сын"; но отец отвечал ему, что у него нет сы-
на, - один только и был такой, что родился покрытый иглами, словно еж,
да и тот ушел бродить по белу свету. Однако же Ганс дал отцу возможность
себя узнать; и тот радовался встрече с сыном, и поехал с ним вместе в
его королевство.

Вот и сказке конец.

А мне за нее денег ларец.

Маленький саван

У одной матери был мальчик лет семи, такой хорошенький и милый, что
никто не мог взглянуть на него, не приласкав, а для матери он был милее
всего на свете.

Вдруг ребенок заболел и Господь призвал его к себе... Мать неутешно
по нем плакала день и ночь.

Но вскоре после того, как ребенок был погребен, он стал ночью яв-
ляться на тех местах, где он при жизни сиживал и игрывал; если мать пла-
кала, плакал и ребенок и с наступлением утра исчезал.

Но так как мать не унималась от плача, то ребенок пришел к ней однаж-
ды ночью в саване и с венком на голове, как был в гроб положен, присел в
ногах ее постели и сказал: "Матушка, да перестань же плакать, а то мне
нет покоя в моем гробике, потому что мой саван не просыхает от твоих
слез, а они все на него прямо падают". Мать испугалась этих слов и не
стала плакать более.

На следующую ночь ребенок пришел опять; он держал в руке свечечку и
сказал матери: "Видишь, теперь мой саван скоро совсем обсохнет, и мне
будет спокойно спать в моей могилке".

Тогда мать возложила печаль свою на милосердие Божие, стала перено-
сить свое горе спокойно и терпеливо и ребенок не приходил уже к ней бо-
лее и спокойно спал на своем могильном ложе.

Еврей в терновнике

Жил однажды на белом свете богач, и у того богача был слуга, который
служил ревностно и честно, вставал каждое утро раньше всех и позже всех
ложился вечером, и где была тяжелая работа, другим не по силам, там он
всегда первый за нее принимался. При этом он ни на что не жаловался, был
всегда доволен и всегда весел.

Когда окончился год его службы, господин его не дал ему никакого жа-
лованья, подумав: "Этак-то лучше, и я на этом сохраню кое-что, и он от
меня не уйдет, а останется у меня на службе".

Слуга не сказал ему ни слова, и во второй год исполнял ту же работу,
что и в первый. И даже тогда, когда и за второй год он не получил ника-
кого жалованья, примирился с этим и остался по-прежнему на службе.

По прошествии и третьего года господин спохватился, стал рыться в
кармане, однако ничего из кармана не вынул. Тогда наконец слуга загово-
рил: "Я, сударь, честно служил вам три года сряду, а потому будьте так
добры, дайте мне то, что мне следует получить по праву; мне бы хотелось
от вас уйти и повидать свет белый". А скряга и отвечал ему: "Да, милый
мой слуга, ты мне служил прекрасно и должен быть за это вознагражден
надлежащим образом". Сунул он руку опять в карман и геллер за геллером
отсчитал ему три монетки... "Вот тебе за каждый год по геллеру - это
большая и щедрая плата, какую ты мог бы получить лишь у очень немногих
господ".

Добряк-слуга немного смыслил в деньгах, спрятал свой капитал в карман
и подумал: "Ну, теперь у меня полнешенек карман денег - так о чем мне и
тужить? Да не к чему и затруднять себя тяжелою работою!"

И пошел путем-дорогою по горам, по долам, весело припевая и припрыги-
вая на ходу.

Вот и случилось, что в то время, когда проходил он мимо чащи кустов,
вышел к нему оттуда маленький человечек и спросил: "Куда путь держишь,
веселая голова? Вижу я, что ты ничем особенно не озабочен". - "А о чем
же мне и печалиться? - отвечал парень. - Карман у меня полнешенек - в
нем бренчит у меня жалованье, полученное за три года службы". - "А вели-
ка ли вся твоя казна?" - спросил человечек. "Велика ли? А целых три гел-
лера звонкой монетой!" - "Послушай, - сказал человечек, - я бедный, нуж-
дающийся человек, подари мне свои три геллера: я уж ни на какую работу
не пригоден, а ты еще молод и легко можешь заработать свой хлеб".

Парень был добросердечный и притом почувствовал жалость к человечку;
подал ему свои три монеты и сказал: "Прими Христову милостыньку, а я без
хлеба не останусь". Тогда сказал человечек: "Видя твое доброе сердце, я
разрешаю тебе высказать три желания - на каждый геллер по желанию - и
все они будут исполнены!" - "Ага! - сказал парень. - Ты, видно, из тех,
которые любят пыль в глаза пускать! Ну, да если уж на то пошло, то я
прежде всего желаю получить такое ружье, которое бы постоянно попадало в
намеченную цель; а во-вторых, желаю получить такую скрипку, на которой,
чуть заиграю, так чтобы все кругом заплясало; а в-третьих, если к кому
обращусь с просьбою, так чтобы мне в ней отказу не было". - "Все это я
тебе даю", - сказал человечек, сунул руку в куст - и поди ж ты! - достал
оттуда, словно по заказу, и ружье, и скрипку.

Отдавая и то и другое парню, он сказал: "Если ты кого попросишь о
чем, то ни один человек на свете тебе не откажет". "Вот у меня и есть
все, чего душа желает!" - сказал сам себе парень.

Вскоре после того повстречался ему на пути еврей с длинной козлиной
бородкой; он стоял и прислушивался к пению птички, сидевшей очень высо-
ко, на самой вершине дерева. "Истинное чудо! - воскликнул он наконец. -
У такой маленькой твари и такой голосище! Эх, кабы она была моею! Жаль,
что ей никто не может на хвост соли насыпать!" - "Коли только за этим
дело стало, - сказал парень, - так птицу мы оттуда сейчас спустим!" При-
ложился он и так ловко попал, что птица упала с дерева в терновник.
"Слушай, плутяга, - сказал парень еврею, - вынимай оттуда свою птицу". -
"Ну что же, я подберу свою птицу, коли уж вы в нее попали!" - сказал ев-
рей, лег на землю и давай продираться внутрь тернового куста.

Когда он залез в самую середину кустарника, вздумалось парню подшу-
тить - взялся он за скрипку и давай на ней наигрывать. Тотчас же начал и
еврей поднимать ноги вверх и подскакивать, и чем более парень пилил на
своей скрипке, тем шибче тот приплясывал. Но шипы терновника изодрали
его ветхое платьишко, растеребили его козлиную бороденку и перецарапали
ему все тело. "Да что же это за музыка! - крикнул, наконец, еврей. - Что
за музыка! Пусть господин перестанет играть, я вовсе не хочу плясать!"
Но парень не очень его слушал и думал про себя: "Ты довольно людей дура-
чил - пусть-ка теперь тебя терновник поцарапает!" - и продолжал наигры-
вать, а еврей все выше и выше подскакивал, и лохмотья его одежды то и
дело оставались на иглах терновника.

"Ай, вей! - взмолился он. - Лучше уж я дам господину, что он желает -
дам целый кошелек с золотом, лишь бы он играть перестал!" - "О! Если ты
такой щедрый, - сказал парень, - то я, пожалуй, и прекращу мою музыку;