работать... Черепом точнее... Веселенькие каламбурчики... Но почему же
Милка не звонит? Мы же с ней договаривались... Случилось что-нибудь?.. А
что могло случиться? Самое страшное - это если бы ее нашли здесь... А ее
здесь ищут - значит не нашли... Блин, договаривались же - как устроится -
сразу звонит... Может, устроиться никак не может? Это за целый месяц-то? А
если в дороге что приключилось? Все-таки - совсем еще девчонка, с такой
суммой денег... Но не дура же она, в конце-то концов, не стала же пачками
"светить"? Дура не дура, а с бабами - никогда наперед не угадаешь, что им в
голову взбредет... Вроде, все разжуешь досконально, в рот положишь, только
сглотни - нет, обязательно что-нибудь выдумают, чтобы "как лучше было"! А
начинаешь объяснять, что, мол, не надо "как лучше", надо "как положено" -
тут же на тебя же и обижаются..."
мыслей о Людмиле на другие проблемы - их хватало, а Мила - тут, как
говорится, гадай не гадай... Родителей Андрей попросил еще неделю назад
уехать в глухую деревню в Вологодской области, где они еще в горбачевское
время купили дом-развалюху - отец все понял правильно, сумел как-то
спокойно убедить в необходимости отъезда и мать... Младший брат Обнорского
был курсантом военного училища и сидел на "казарме" - туда тоже добраться
будет нелегко, все-таки военная система... К братишке, правда, Андрей на
всякий случай специально заезжал - проинструктировал, чтобы сидел и не
высовывался, и ни к каким незнакомым посетителям не выходил, что бы они там
ни говорили, какие "экстренные" известия не хотели сообщить...
наступит развязка... Должна, по крайней мере, наступить... Хотя -
планируешь одно, а получается - совсем другое... В этой чертовой истории с
"Абсолютом" все почему-то шло вроде бы и в предугаданном направлении, но,
вместе с тем, как-то не так, потому что каждый норовил сымпровизировать, и
все - абсолютно все - постоянно ошибались, иллюстрируя поговорку насчет
гладкости бумаги и коварности реальных жизненных оврагов... Андрей
чувствовал, что он и сам наделал немало ошибок. Одна из них, конечно, это
его звонок Назарову... Зачем он тогда все же позвонил? Ведь вполне можно
было обойтись и без этого... Хотел подвигнуть майора на непонятно какие
действия, чтобы еще больше "замутить бодягу"? Или... Или он все-таки
пытался подбросить Назарову шанс? Вот и подбросил...
огляделся... Вокруг все было спокойно, прохожих не наблюдалось вообще,
только у самого крыльца суетилась с большой детской коляской (в таких
близняшек обычно укладывают) какая-то молоденькая совсем мамаша - смешная
такая, в мини-юбке, на каблуках, с двумя косичками, задорно торчавшими в
разные стороны.
невольно улыбаясь. Впрочем, удивляться было нечему - Андрей хоть и жил в
своем доме уже давным-давно, но соседей знал плохо. Раньше, когда он еще
был военным переводчиком, Обнорский появлялся дома только в отпуска, потом
- тоже известная история, работа в газете отнимала все время, Серегин в
своей квартире только ночевал... Нет, кое-какие лица в доме, конечно,
примелькались, и Андрей со всеми вежливо здоровался, но не знал толком - ни
как кого зовут, ни кто чем занимается... Исключение составляли жильцы
пяти-шести квартир, не более.
косичками и смущенно улыбнулась:
женщине, тем более, молодой, симпатичной, длинноногой.- Мы, стало быть,
соседи? А я вас раньше почему-то не замечал.
тетя Лена уговаривает остаться... Мне у вас тут в Питере нравится -
красиво, и люди отзывчивые... Только вот гулять с моими мальчишками не
очень удобно - все время просить кого-нибудь приходится коляску вниз
спустить, а потом наверх поднять... А сегодня мы что-то загулялись -
жду-жду, никто в дом не идет. Я уж хотела за тетей Леной бежать...
ремень своей сумки за голову и взял коляску обеими руками. Подняться нужно
было всего на восемь ступенек - мамаша с косичками суетилась рядом,
придерживала коляску, заглядывала Обнорскому в глаза... Когда осталась
всего одна ступенька, входная дверь в парадную слегка заскрипела, и женщина
вдруг замолчала... Андрей увидел, как в ее глазах мелькнул какой-то огонек,
и все понял... Однако среагировать нормально он уже не успел - ему надо
было швырнуть коляску в мамашу и прыгать вниз, но Обнорский еще продолжал
инстинктивно верить в то, что в коляске действительно дети...
Обнорский дернулся было в сторону, но еще один удар почти "выключил" его. А
потом нос и рот закрыла какая-то пахнущая лекарствами тряпка, и "салют" в
глазах погас...
бесчувственного Серегина в коляску - для этого им пришлось сложить
журналиста "гармошкой", уложив его набок. Потом один аккуратно поправил
одеяло, и парочка бережно спустила коляску с крыльца. "Мамаша" с косичками
сбежала следом.
разыграла...
лоб... Надо еще из города выехать.
утрамбованном земляном полу - холодном, но сухом. Андрей пошевелился, и
сразу же в затылке полыхнула боль, заставившая моментально вспомнить все,
что произошло на крыльце его дома... Серегин осторожно перевернулся на
спину, а потом медленно сел и начал себя ощупывать - руки у него были
свободны, ноги тоже. Похоже, похитители не видели нужды связывать
журналиста или надевать на него наручники - куда, мол, денется, с
подводной-то лодки...
"Кретин... Ну, ты и кретин, Андрюша... Надо же было так глупо купиться - на
смазливую мордочку, длинные ноги и детскую коляску... Говорили тебе - не
пялься слишком сильно на баб, добром это не кончается... М-да...
Веселенькое, прямо скажем, местечко... Но как они успели так быстро?
Назаров, сволочь, сдал... А говорил, что никого информировать не
собирается... Тварь... Надо было мне, мудаку, сразу на Сенную ехать... Да
что уж теперь... Как говорил товарищ генерал Сорокин в Южном Йемене - что
выросло, то выросло... Спокойно, спокойно... Попали мы с тобой, Андрей
Викторович, конечно, круто, но паниковать не надо... Паниковать не надо
никогда, паника - штука неконструктивная".
одновременно разговаривал с самим собой, стараясь успокоиться. И то, и
другое получалось плохо - затылок болел так, что шея с трудом -
поворачивалась, а что касается морального состояния - то оно, пожалуй, было
даже хуже физического: страх сбивал сердце с ритма, учащал дыхание и
покрывал ладони рук липкой испариной...
они от тебя, Андрюша, ждут... Они... Хотелось бы знать - кто "они"?
Варианта - два, и оба они, надо признать, совсем говенные... Ладно, это мы
еще обмозговать успеем... Интересно, где это я? И сколько прошло времени
после того, как я помог "мамаше" колясочку поднести? Когда я подъехал к
дому, было около половины десятого..."
светился в темноте), но часов на руке не было, видимо, те, кто привез его
"в гости", посчитали, что время журналисту знать необязательно... А может,
просто сами часы им приглянулись... Часы у Серегина и впрямь были отличные
- швейцарские, марки "Лонжин", модель "Пятизвездный адмирал", и стоил этот
аппарат около тысячи долларов... Сам бы Обнорский, наверное, никогда и не
купил себе такую дорогую вещь - ему бы это просто не пришло в голову -
"Лонжин" подарила Андрею на Новый Год Катя...
как он долго крутил часы в руках, напоминая, наверное, ребенка,
дорвавшегося до классной игрушки, и как, уяснив примерную стоимость
подарка, он вдруг заявил, что не может его принять... Катерина тогда жутко
разозлилась и ядовито поинтересовалась - не совесть ли журналистская мешает
надеть на руку часы, купленные на "бандитские деньги"? Так пусть это
Обнорского не тревожит - ее, Катерины, деньги, не только "бандитские", но и
честным бизнесом заработанные - стало быть он, высокопорядочный журналист
Серегин, обличитель общественных язв, бичеватель и срыватель масок, может
успокоить себя тем, что "Лонжин" куплен как раз из "честной" части
капитала... Обнорский смутился, забормотал что-то невнятное насчет того,
что женщина-де, не может делать мужчине более дорогие подарки, чем мужчина
- женщине, потому что это будет уже отдавать неким "альфонсизмом"... Сам-то
Серегин, прилетев 31 декабря 1993 года в Стокгольм к Кате, не озаботился
заранее выбором новогоднего подарка для нее - вспомнил об этом только в
аэропорту Пулково и купил там теплый павловопосадский платок - чтобы он,
так сказать, Россию вынужденной эмигрантке напоминал... А Катя, судя по
всему, искала ему подарок долго и нашла именно такие часы, которые сразу
понравились Андрею - простые, безо всяких лишних наворотов, строгие и
удобные... Да, Катя тогда здорово разобиделась на Обнорского и сказала, что
если подарок от сердца - отказываться от него просто грех, а еще у нее
задрожали губы и в глазах появились слезы... Хорошо, что Серегину хватило
мозгов понять, какую глупость он сморозил, отказываясь от "Лонжина" -
Андрей быстро надел часы на запястье, обнял начавшую тут же зло вырываться
из его рук Катерину и зашептал ей в ухо, что он - придурок, что на него,
Андреев Николай
Шилова Юлия
Круз Андрей
Никитин Юрий
Ильин Андрей
Пехов Алексей