вырвались на волю. Не отдавая себе отчета, она испустила пронзительный
истошный визг, левой рукой захватила прядь седых волос противницы, злобно
рванула и изо всех сил приложила ее лицом о кирпичную стену, разбив нос и
губы. Карга Плесси взвыла и рухнула на колени, отплевываясь кровью. Но
Элистэ и не подумала ее отпустить, таская за волосы до тех пор, пока вопли
нищенки не сменились судорожной икотой и во все стороны не полетела
кровавая пена. Наклонившись к самому уху Карги, она прошипела:
соперницы и от ужаса выкатила глаза.
внезапный приступ неистовой ярости быстро прошел, оставив после себя
неимоверную слабость - дрожь в коленях, тошноту, головокружение и, что еще
хуже - отвращение и чувство стыда: Как все это чудовищно мерзко! В
какой-то миг она и вправду была готова убить несчастную попрошайку, да что
там готова - хотела убить. Что с ней творится? "Я победила. Мне положено
радоваться". Она тряхнула головой, отгоняя от себя постыдные мысли. В
правой руке Элистэ по-прежнему сжимала монетку в два бикена. Вечером она
сможет поесть. Все остальное неважно.
голос. - Думаешь, поживилась на моем участке, и тебе это сойдет с рук? Как
бы не так! Братство до тебя доберется, увидишь, мокрого места от тебя не
оставит! Лишай своих в обиду не даст, он с тебя шкуру спустит!
силы, Элистэ оставила Воздушную улицу позади. За два бикена она купила
черствый батон хлеба и осторожно разделила на четвертушки. Скорчившись под
низким каменным забором в какой-то безымянной аллее, она съела одну
порцию, отправляя хлеб в рот маленькими кусочками, долго и тщательно
пережевывая. Увы, от куска быстро не осталось и крошки. Элистэ посидела
немного, но ее начал пробирать холод. Она поднялась и пошла. Скудная
трапеза немного помогла ей: усталость и упадок сил давали о себе знать, но
хоть голова перестала кружиться. Так она набрела на кучку бездомных,
сгрудившихся вокруг тлеющего мусорного костра, - привычное зрелище в
Восьмом округе. Люди подвинулись, давая ей место. Там она провела ночь,
свернувшись калачиком на земле. Проснулась Элистэ разбитой и окоченевшей,
с болью во всем теле, но живой вопреки зиме и морозу. В тот день она уже
не искала работу, а просто бродила, сотрясаясь от приступов кашля. Такую
грязную, оборванную и больную, ее не взяли бы даже посудомойкой в самую
гнуснейшую из обжорок Восьмого округа. Нечего и пытаться - лучше потратить
остаток сил на суровую борьбу за выживание.
Элистэ попробовала копаться в грудах отбросов на помойках у таверн и
харчевен, но улов был ничтожен. Времена стояли голодные, и если что и
выбрасывали из еды, так лишь совсем сгнившие овощи да покрывшиеся зеленой
плесенью объедки. Но даже из-за этой мерзости между рыскавшими по помойкам
вспыхивали постоянные стычки. Соперники оказывались куда сильней и
свирепей Элистэ. Раза два ей удавалось урвать по пригоршне заветренных
фруктовых обрезков, но и только.
Винкулийского моста в сторону Набережного рынка, и то было больше пользы.
Броситься из толпы к телеге, притормозившей у въезда на мост; схватить
горсть картофелин, репы или кабачок - что попадет под руку; нырнуть в один
из проулков, которые она теперь знала как свои пять пальцев, не хуже, чем
в свое время дворцовые анфилады Бевиэра; через подворотни и арки, чтоб
запутать преследователей; а затем схорониться в укромном уголке с сердцем,
все еще колотящимся от бега и страха, однако ликующим при виде вожделенной
добычи плодов земли. Такие налеты помогали Элистэ держаться на плаву, но
как же люто она их ненавидела! Ненавидела унижение, невыразимый позор,
осквернение всего для нее святого; ненавидела вполне реальную опасность.
Если поймают, ее, вероятно, ожидает участь обычной воровки - клеймо, кнут
или тюрьма; но окружной судья, стремящийся неукоснительно придерживаться
буквы закона, вполне может приговорить и к смерти. "Злая ирония судьбы, -
размышляла она, - избежать Кокотты, чтобы угодить в петлю: смех да и
только!" Нет, воровство не по ней. Впрочем, нравится оно ей или нет -
вопрос имел для нее чисто теоретический интерес, ибо вылазки не могли
продолжаться долго. Скудный рацион с трудом поддерживал тлеющий огонек
жизни, но не давал сил. С каждым днем Элистэ слабела, ей становилось все
трудней убегать от преследования. Когда на бегство не останется сил,
налетам на повозки придет конец.
ей казалось вначале. Элистэ обнаружила, что ее большие глаза кое-чего
стоят; их жалостливый взгляд вкупе с надрывным кашлем способен приносить
бикены. К тому же у нее был такой жалкий вид, что к ней крайне редко
подкатывались с непристойными предложениями. Люди не хотели к ней
прикасаться: то ли их пугал ее чахоточный кашель, то ли страшил смятый
платочек в пятнах крови - она содрала с него кружева и измазала, надрезав
палец, чтобы все думали, будто у нее кровохарканье. Так Элистэ
"проблаженствовала" несколько дней, собирая милостыню, которой хватало на
черствый хлеб, два-три яблока и даже миску горячей похлебки. Еще один
столь же удачный день - и она сможет позволить себе провести ночь в
заведении вроде "Приюта Прилька". В конце концов смерть от голода и холода
ей, кажется, не грозит. Что до другого, более страшного исхода - ареста,
"Гробницы", Кокотты, - то во всем Шеррине не найдется жандарма или
народогвардейца, способного распознать Возвышенную в ее нынешнем облике.
Она бы не посмела пойти на обман проницательной Чувствительницы Буметты,
охраняющей Северные ворота, но простых солдат ничего не стоило обвести
вокруг пальца.
удостаивая ее даже взглядом. Однако же Элистэ чувствовала, что за ней
наблюдают, и от неприятного этого ощущения некуда было деться. Нищие
следили за каждым ее шагом, она это знала. Их взгляды она чувствовала на
себе и днем и ночью.
Воздушной улице. Каргу она тоже не видела, даже издали, однако никак не
могла забыть о том случае. В ушах до сих пор звучала визгливая брань
попрошайки. Ее угрозы - тогда они казались пустым звуком - постепенно
обрели под собой почву. "Братство до тебя доберется... Лишай своих в обиду
не даст..." Карга хотела сказать, что Нищее братство, хорошо
организованная лига шерринских нищих, отомстит за ущерб, причиненный лицу,
которое в нем состоит. Но в конце концов Карга первой накинулась на нее,
Элистэ только защищалась. С тех пор она не нарушила ни одного их закона,
никому не перебежала дороги. Она чуяла, что нищие вот уже несколько дней
внимательно приглядываются к ней, но никакого вреда от них пока не было.
Может, этот Лишай, что бы он собою ни представлял, сочтет ее безобидной и
оставит в покое?
пугало. У нее выдался удачный денек, она "роскошно" поужинала -
пропитанный жиром хлеб и целая миска капустной похлебки, к тому же
остались еще деньги, чтобы оплатить место на нарах в "Радушии и тепле у
Воника". Ночлежка Воника, где начисто отсутствовали обещанные в названии
блага, все же предпочтительней улицы, и Элистэ была рада провести ночь под
тряпьем и крышей над головой. Погруженная в свои мысли, она не заметила ни
блеска глаз, пристально следящих за ней, ни перебегающих в тени
преследователей. Она ни о чем не подозревала и уж меньше всего ожидала,
что сзади ее вдруг обхватит чья-то рука. Не успела девушка и пикнуть, как
ей зажали ладонью рот, оторвали от земли и поволокли в темный переулок.
Нападение произошло на сравнительно оживленной улице Водокачки, но либо
осталось незамеченным, либо никто не захотел вмешиваться.
редкость, но чтобы это выпало именно ей - в такое она никогда не верила.
Сколько времени пробродила она по самым гнусным трущобам - и ничего такого
с ней не случалось; видно, теперь удача отвернулась от нее.
кулаками, но оказалась бессильна против железной хватки. В переулке было
темно, однако она понята, что нападающих двое: здоровенные мужики в
лохмотьях, от них исходила крепкая застоялая вонь профессиональных нищих.
Тут же ей на голову набросили мешок, крепко затянули завязки на шее. Она
перестала видеть и начала задыхаться. Грязная мешковина липла к лицу, в
ноздри лезла мучная пыль. Ей сжали руки с обеих сторон, подхватили и
быстро потащили какими-то кривыми закоулками со множеством поворотов,
Сперва она молчала, но затем, упершись, набрала в легкие пыльного воздуха
и закричала. Невидимые пальцы мгновенно засунули складку мешка в ее
разинутый рот. Элистэ подавилась, задохнулась, начала вырываться.
запястье подтвердила, что это не пустая угроза.
по каким-то аллеям, закоулкам, все время сворачивая в разные стороны, так
что она вконец запуталась. Элистэ не могла понять, почему они идут так
долго. Нет чтобы сделать то, что хотят, и разом со всем покончить. Похоже,
она попала к ним в лапы отнюдь не случайно; значит, дела обстоят еще хуже.
На глаза у нее навернулись слезы, но Элистэ взяла себя в руки: эти скоты
не узнают, как она их боится. В лохмотьях, грязи и нищете она все равно
оставалась Возвышенной.
какой-то дом. Какой именно, она не могла догадаться, ибо ощущения ей
Каргалов Вадим
Контровский Владимир
Махров Алексей
Конан-Дойль Артур
Сертаков Виталий
Роллинс Джеймс