стал для него народочеловеком.
к ней - и хватал через край. Это было в его натуре. Стоило ему отдаться
какому-нибудь чувству, и он уже не мог остановиться. Им овладело
фанатическое увлечение наполеоновским мечом, сочетавшееся с восторженной
приверженностью наполеоновской идее. Он не замечал, что, восторгаясь гением,
заодно восторгается и грубой силой, - иными словами, создает двойной культ:
божественного и звериного начала. Он допускал много других ошибок. Он
принимал все безоговорочно. В поисках истины можно выйти и на ложную дорогу.
Преисполненный безграничного доверия, он соглашался со всем. Осуждая ли
преступления старого режима, оценивая ли славу Наполеона, он, однажды
вступив на новый путь, уже не признавал никаких поправок.
раньше он видел падение монархии, он увидел возвышение Франции. Угол зрения
его изменился. Теперь то, что казалось закатом, стало восходом. Он
повернулся в противоположную сторону.
окончательно сбросить с себя старую бурбонскую и ультраправую оболочку,
совлечь одежды аристократа, якобита и роялиста и превратиться в
революционера, демократа и почти республиканца, он отправился к граверу на
набережную Орфевр и заказал сотню визитных карточек, на которых стояло:
Барон Мариус Понмерси.
определявшейся его тяготением к отцу. Но так как у Мариуса не было знакомых
и он не мог оставлять карточки у портье, он положил их в карман.
ближе делался Мариусу отец, чем дороже ему становилась память о нем и все,
за что в течение двадцати пяти лет боролся полковник, тем больше внук
отдалялся от деда. Нрав Жильнормана, как указывалось выше, давно был не по
душе Мариусу. В их отношениях замечался разлад, обычный между серьезными
молодыми людьми и фривольными стариками. Легкомыслие Жеронта всегда
оскорбляет и раздражает меланхолию Вертера. Пока оба придерживались
одинаковых политических взглядов, это служило для Мариуса своего рода
мостом, переброшенным от него к Жильнорману. Стоило мосту рухнуть, как между
ними образовалась пропасть. Помимо этого Мариуса приводила в неописуемое
негодование мысль, что именно он, Жильнорман, из-за каких-то глупых
соображений безжалостно отнял его у полковника, лишив, таким образом, отца
сына, а сына лишив отца.
Мариус становился только все холоднее и холоднее. Бывал молчалив за столом и
редко оставался дома. Когда тетка бранила его за это, он кротко ее
выслушивал и ссылался на занятость, на лекции, экзамены, семинары и т. п. А
дед, продолжая считать непогрешимым свой диагноз, все твердил: "Влюблен! В
таких делах меня не проведешь".
всегда очень коротких, выполняя завет своего покойного отца, он отправился в
Монфермейль и попытался разыскать бывшего ватерлооского сержанта,
трактирщика Тенардье. Трактир оказался закрытым. Тенардье, как выяснилось,
разорился, и никто не знал, что с ним сталось. Занятый розысками, Мариус
четыре дня не был дома.
носит на черной ленточке, надетой на шею.
Глава седьмая. КАКАЯ-НИБУДЬ ЮБКА
проводивший жизнь в гарнизоне, вдали от родных и семейного уюта. Поручик
Теодюль Жильнорман отвечал всем требованиям так называемого военного душки.
Талия у него была, как у "барышни", саблю он волочил на какой-то особо
молодецкий манер, усы лихо закручивал. В Париж он приезжал очень редко - так
редко, что Мариус даже ни разу его и не видел. Кузены знали друг друга
только по имени. Мы, кажется, уже говорили, что Теодюль был любимцем тетушки
Жильнорман, отдававшей ему предпочтение по той причине, что ей почти не
доводилось его видеть. Не видя человека, можно предполагать в нем любые
совершенства.
своего характера вернулась к себе крайне возбужденная. Мариус опять просил
деда разрешить ему куда-то ненадолго уехать, добавив, что хочет отправиться
сегодня вечером. "Поезжай!"-ответил дед, а про себя, многозначительно подняв
брови, буркнул: "Повадился таскаться по ночам". Мадмуазель Жильнорман
поднялась в свою комнату крайне заинтригованная, бросив на лестнице в знак
негодования: "Это уж чересчур!", а в знак удивления: "Куда же в самом деле
он ездит?" Она заподозрила, что здесь не без какой-нибудь предосудительной
сердечной истории, что здесь не без женщины, не без свидания, не без тайны,
и была не прочь сунуть сюда свой оседланный очками нос. Любовный секрет - не
менее лакомый кусочек, чем свежеиспеченная сплетня, и святые души не прочь
его отведать. В тайниках ханжества всегда найдется запас любопытства к
амурным делам.
приключение.
любопытства, она прибегла к помощи своих талантов и принялась выводить
бумажными нитками по бумажной материи фестоны, вышивая один из
распространенных узоров эпохи Империи и Реставрации, с многочисленными
кружками вроде каретного колеса. Работа была скучная, работница угрюмая. Она
провела в своем кресле несколько часов, как вдруг дверь отворилась.
Мадмуазель Жильнорман подняла нос; перед ней стоял, приветствуя ее по всем
правилам воинского устава, поручик Теодюль. Она вскрикнула от радости. Можно
быть старухой, недотрогой, богомолкой, тетушкой и все-таки испытывать
удовольствие, видя у себя в комнате улана.
в другой гарнизон. Мы стояли в Мелуне, а нас посылают в Гайон. Из старого
гарнизона в новый надо ехать через Париж. Я и сказал себе: "Дай-ка повидаюсь
с тетушкой".
галуны его мундира царапнули ей шею.
получил разрешение. Денщик ведет мою лошадь, а я еду в дилижансе. Да,
кстати, у меня к вам вопрос.
возбуждено.
место в карете.
на империале. Я видел в списке отъезжающих имя этого пассажира.
до тебя, он совсем не паинька. Смотрите, что он затеял - ночевать в
дилижансе!
наверно, хлопнула бы себя по лбу.
Верноне, мне надо захватить гайонскую почту. А о маршруте Мариуса не имею ни
малейшего представления.
Володихин Дмитрий
Лондон Джек
Орловский Гай Юлий
Ильин Андрей
Посняков Андрей
Смит Кордвейнер