- пуговицы обрезали?.. Так ведь у всех обрезали, а в таком виде на допрос
что-то ходите только вы один. И эти ваши дурацкие раскопки, пьянка,
бутылки, девка, хохмочки, анекдотики, маринка! Ох, как все это
несимпатично! Во время гражданской таких, как вы, просто ставили к стенке,
а сейчас вот приходится возиться, что-то писать, оформлять, как вы
говорите верно, валять дурака...
подрагивал. Она взяла папироску и закурила.
разговорным, - зачем вам сейчас дурака валять? Ведь вы этак действительно
ноги протянете. Ну хорошо, вы добились своего - меня сняли. Ну и что
дальше? В этом вот здании шесть этажей, и мы сидим на третьем. А комната
эта - 325. В каждой такой комнате по два человека. Говорит вам это
что-нибудь?
комната триста двадцать пять... Говорит, говорит, и очень даже много
говорит, лейтенант Долидзе! В прошлом-то году этажей было пять, в
позапрошлом четыре, а когда я приехал, тут вообще стояло серое длинное
двухэтажное здание. Разносит вас, разносит, как утопленников. Года через
три придется уж небоскребы возводить. Вы же чудесное учреждение. Сами на
себя и сами для себя работаете. И чем больше сделали, тем больше остается
несделанного. - Он усмехнулся. - Есть такая былина, как перевелись
богатыри на святой Руси. Видели, наверно, "Богатырский разъезд" Васнецова.
Ну вот, выехала эта троица в степь. Едут, посвистывают, в седлах
покачиваются. А навстречу по шляху, по обочинке, ковыляет, ковыляет себе
старикашечка - калика перехожий, серенький, старенький, в лапоточках,
сумочка у него за плечами эдакая, идет аккуратно, дорогу посошком пробует.
Как налетела на него эта богатырская силища! Рубанул его Алеша Попович и
развалил до пояса. И стало двое старичков. Ах ты вот так! Ты оборотень!
На! Раз! Раз! И стало четыре старичка, потом дважды четыре, потом
четырежды четыре! Тут уж вся эта сволочь богатырская в дело вступила.
Бьют, рубят, топчут, в крови с ног до головы, а старичков-то все больше и
больше. И наконец как сомкнулась эта несметная рать! Как гаркнула она! Как
двинулась - и побежали богатыри. А те, рубленые, обезглавленные, битые,
потоптанные, за ними гонятся, гикают, хлещут, давят! И догнали их так до
самого Черного моря, а там богатыри в скалы и превратились. Дошел до вас
смысл этой истории? Только скал-то из вас не получится, а так, песочком
рассыплется, перегноем, горсткой пепла.
ей пришло в голову.
приметила у него этот жест. Он так разводил ладонями, когда искал какое-то
нужное слово и не сразу его находил.
что касается остальных... так что же, пожалуй, тут ненавидеть. Они ведь
даже не существование, а так, нежить. Сами не знают, что творят. А зло от
них расходится кругами по всему миру. Ведь это они вырастили Гитлера.
он ведь в тюрьме сидел да мемуары сочинял... При Ленине только этот шут
гороховый, Муссолини, мог появиться. Но как явились вы, архангелы,
херувимы и серафимы, как это поется: стальные руки-крылья и вместо сердца
пламенный мотор, - да начали рубить и жечь, так сразу же западный
обыватель испугался до истерики и загородился от вас таким же стальным
фюрером. Конечно, его могли бы обуздать еще рабочие партии. Но вы их тоже
натравили друг на друга, и такая началась среди них собачья свалка, что
они сами же встретили Гитлера как Иисуса Христа. А как он пришел, так и
война пришла. И вот теперь стоит война у порога, стучится в дверь, и
получается: сейчас мы с вами сидим по разным концам кабинета, а придет
Гитлер, и мы будем стоять рядышком у стенки. Если вы, конечно, к тому
времени не переметнетесь, но ох! переметнетесь, очень похоже, что
переметнетесь вы. И еще нашими расстрелами, поди, будете командовать.
такие? Кто ваши вожди? Чему вы служите? Вот я приду к Гитлеру и спрошу
его: "Адольф, зачем ты людей уничтожаешь? Погромы устраиваешь, жидов
бьешь, половину человечества истребить сулишь, каких-то чистых и нечистых
выдумал". А он ответит мне: "Ты читал мой труд "Майн кампф"? Это же я
обещал народу, когда еще не фюрером был, а узником, и с этим я и пришел в
мир". И что я отвечу? Только одно: "До чего же ты, фюрер, последователен!"
"Да, - скажет он, - и потому я фюрер, а ты шайзе, говнюк, и иди от меня,
говнюк, вон, не мешай мне переделывать мир по-моему". А что ж? Ничего не
поделаешь, пойду - он прав. А теперь я вас спрошу: вот над вами висит
товарищ Сталин, так знает он, что вы тут его сапогами творите или нет? А
может быть, у вас есть от него какая-нибудь специальная инструкция? Может,
он сам велел вам так работать? Может, по его, это сталинский путь к
социализму? Скажете, что да, - я поверю!
а то... - Она была в самом деле испугана.
ответить. Но вообще это то, что и следовало доказать. Вы не можете
ответить ни так, ни этак, ни да, ни нет. Знаете игру: "Барыня вам прислала
сто рублей, что хотите, то купите, "да" и "нет" не говорите, черное с
белым не берите; что вы купите?" Вот в это мы с вами сейчас и играем. "Да"
и "нет" не говорим, боимся. Так вот, с Гитлером все ясно и честно: он
растет из своей людоедской теории, а вы-то откуда взялись? Кто ваши
учителя? Ведь любой, кого вы ни назовете, сразу от вас шарахнется. "Нет, -
скажет, - чур меня, не я вас таких породил". Так опять-таки: кто же вы
такие? Планктон, слизь на поверхности океана? Ну, исторически так и есть -
слизь! Но лично-то, лично - кто вы? Воровская хаза? Шайка червонных
валетов? Просто бандиты? Фашистские наймиты? Вот вы, например, безусловно
не с улицы сюда пришли, а кончили какой-то особый юридический институт.
Конечно, самый лучший в нашей стране. Ведь у вас все самое лучшее. И,
очевидно, там преподавали самые лучшие учителя, профессора, доктора наук,
это значит, что вам четыре или пять лет вдалбливалась наука о праве и о
правде, наука о путях познания истины. А она ведь очень древняя, эта
наука. Ее вырабатывали, проверяли, шлифовали в течение тысячелетий. Небось
вы по ней и всякие курсовые работы писали на кафедре "Теория
доказательств". И вот, все познав, поняв и уразумев, вы приходите сюда,
садитесь на это кресло и кричите: "Если не подпишешь сейчас же на себя
то-то и то-то, то я из тебя лягушку сделаю!" Это еще вы. А ваш мощный
предшественник - тот сразу матом и кулаком по столу: "Рассказывай,
проститутка, пока я из тебя лепешку дерьма не сделал! Ты что, в гости к
теще пришел, курва?" Ну а наука-то, наука куда девалась? Та самая, что вам
пять лет вкладывалась в голову? Не нужна она вам, значит - мат и кулак
нужен! Так что ж, вы и наука несовместимы? Так кто же вы на самом-то деле?
Или это опять ложь, клевета?
быстро провел рукой по лбу и украдкой обтер руку о пиджак. Это почему-то
вдруг тронуло ее.
поднесла стакан к его губам. Губы у него были сухие, запекшиеся. Он взял
стакан, пальцы дрожали, и осушил его не отрываясь. Она покачала головой,
налила еще и поднесла ему, но он отвел ее руку, и она, поколебавшись,
поставила стакан на пол рядом со стулом. - Ну что же вы с собой только
делаете, - сказала она, - зачем? Может, отправить вас в камеру? - она
снова покачала головой.
- Вы говорите, мы изолируем социально опасные элементы. Скажите, вы
девочкой любили играть у моря в камешки?
отбирать, сортировать? Одни в одну кучку, другие в другую?
бы: "Девочка, девочка, можешь мне дать только одни светлые камушки?" -
"Ну, делов-то!" Взяла и отобрала светлые, а темные в море бросила. "Вот,
пожалуйста!" И сказал бы вам добрый дядя: "Умница!" Вот и вы сейчас
отбираете, только людей, а не камушки. Но ведь камень-то - он цвета не
меняет, а человек - он, сволочь, хитрый, переменчивый. Сегодня он светлый,
а завтра он темней осенней ночки. И вот ваши светленькие у вас в руках
сереют, сереют, через месяц-другой совсем станут черными. Но это внутри,
внутри, а снаружи цвет у них все тот же. Даже, поди, они еще посветлеют.
Вы вспомните, как вам свидетели отвечают. Что вы ни спросите, то они и
подтвердят; что ни попросите, то они и выложат: чужую жизнь, так жизнь,
честь, так честь... С превеликим удовольствием даже! От угодливости и
преданности аж по носу пот течет! Подлость по всем прожилкам гуляет! В
голову бьет. Только бы выбраться из этой морилки! Вышел! Боже мой, вот
счастье-то! Жив, жив! Свободен, свободен! Люди ходят, солнце светит, ветер
дует, а я живой и домой иду! А что друга своего лучшего продал - так кто ж
виноват? Государство потребовало - вот и продал. Все это так, но почему
тогда ему же и вас, судей неправедных и бессовестных, не продать, когда
ваш черед подойдет? Да с превеликой радостью он вас продаст кому угодно.
Меня-то он, как свою душу, только по великому страху и горькой нужде
отдал, а вас-то с великим ликованием и облегчением отдаст. Есть все-таки
Бог, сволочи, есть! Вот получайте! В одной римской трагедии муж спрашивает
Русанов Владислав
Шилова Юлия
Каргалов Вадим
Посняков Андрей
Сертаков Виталий
Шилова Юлия