Европы насыщена мыслью о мире, проектами разоружения. Идея демократии
повсюду пробивает себе путь. Он заявил, что, по имеющимся у него негласным
сведениям, младотурки готовят в ближайшее время переворот. Турция и вдруг -
национальное и конституционное государство, - какое торжество для
человечества!
- Либерализация ислама! - презрительно фыркнул Нафта. - Превосходно.
Просвещенный фанатизм, - куда как хорошо! Кроме всего прочего, это касается
вас, - повернулся он к Иоахиму. - Если низложат Абдул-Гамида, вашему влиянию
на Турцию конец, Англия провозгласит себя протектором. Вам следует весьма
серьезно отнестись к связям и сведениям нашего Сеттембрини, - обратился он к
двоюродным братьям, и это тоже звучало вызывающе, ибо из слов Нафты
следовало, что он считает их склонными не принимать господина Сеттембрини
чересчур всерьез. - Во всем, что касается национальных революций, он
прекрасно осведомлен. У него на родине поддерживают добрые отношения с
английским комитетом по балканским делам. Но что же станется с Ревельским
соглашением, Лодовико, если ваши прогрессивные турки добьются успеха? Эдуард
Седьмой уже не сможет гарантировать русским проход через Дарданеллы, и если
Австрия все же решится вести активную политику на Балканах...
- Хватит вам предрекать катастрофы! - отмахнулся Сеттембрини. - Николай
стоит за мир. Ему мы обязаны гаагскими конференциями, которые и сейчас
представляют моральный фактор первостепенного значения.
- Э, бросьте, России, после ее легкого провала на Востоке, надо было
обеспечить себе хоть какую-то передышку!
- Постыдитесь, сударь. Как можете вы осмеивать жажду человечества к
общественному совершенствованию? Народ, который пойдет наперекор этим
стремлениям, неминуемо себя морально изолирует.
- А на что же существует политика, как не для того, чтобы предоставить
другому случай морально себя скомпрометировать?
- Вы сторонник пангерманизма?
Нафта пожал плечами, одно из них было выше другого. При всем своем
безобразии, он был к тому же еще слегка кособок. Он не удостоил своего
собеседника ответом. Сеттембрини заключил:
- Во всяком случае, то, что вы говорите, цинично. В благородных усилиях
демократии утвердиться на международной арене вы видите только политический
подвох.
- А вы хотите, чтобы я видел в этом идеализм или даже благочестие? Мы
сталкиваемся здесь с последними слабыми трепыханиями инстинкта
самосохранения, который еще не окончательно утрачен обреченной мировой
системой. Катастрофа неминуемо должна наступить и наступит любым путем и
любым образом. Возьмите британскую политику. Потребность Англии сохранить
свои позиции в Индии законна. А последствия? Эдуард не хуже нас с вами
понимает, что петербургским правителям, как хлеб, нужен реванш за
маньчжурскую неудачу, чтобы любой ценой отвлечь массы от революции. И все же
он направляет - он не может иначе поступить - русское стремление к экспансии
в сторону Европы, разжигает утихшее было соперничество между Петербургом и
Веной...
- Ах, Вена! Вы, вероятно, потому так печетесь об этом международном
камне преткновения, что видите в прогнившей державе, столицей которой она
является, мумию Священной Римской империи германской нации{57}!
- А вы, нахожу я, русофил, вероятно, из гуманистического сочувствия к
цезаро-папизму.
- Демократия, милостивый государь, может большего ждать даже от Кремля,
чем от Гофбурга{57}. И это стыд и позор для страны Лютера и Гутенберга...
- А кроме того, по всей вероятности, глупо. Но и эта глупость - орудие
рока.
- Ах, подите вы со своим роком! Достаточно человеческому разуму
захотеть стать сильнее рока, и он сам станет роком.
- Хотеть можно только собственную судьбу. Капиталистическая Европа
хочет свою.
- В возможность войны верит тот, кто недостаточно ее ненавидит!
- Ваша ненависть логически неполноценна, поскольку вы не
распространяете ее на само государство.
- Национальное государство - принцип здешнего мира, принцип, который вы
желали бы приписать дьяволу. Освободите и уравняйте нации в правах, защитите
малые и слабые от угнетения, установите справедливость, национальные
границы...
- Границу на Бреннере{57}, знаем. Ликвидацию Австрии. Хотел бы я знать,
как вы думаете это осуществить без войны!
- А я очень бы хотел знать, когда же я осуждал национальные войны.
- Рад слышать...
- Нет, тут я должен подтвердить правоту господина Сеттембрини, -
вмешался Ганс Касторп в дискуссию, за которой все время следил, на ходу
поворачивая голову то к одному, то к другому и внимательно сбоку поглядывая
на говорившего. - Мы с братом не раз имели удовольствие беседовать с
господином Сеттембрини на такого рода темы, то есть, понятно, мы больше
слушали, как он развивал свои взгляды, во все внося необходимую ясность. Так
что я могу подтвердить, да и мой двоюродный брат, несомненно, помнит, что
господин Сеттембрини неоднократно с большим воодушевлением говорил о
принципе движения и бунта и усовершенствования мира, сам по себе это не
такой уж мирный принцип, насколько я понимаю, и что принципу этому предстоит
еще многое преодолеть, прежде чем он победит повсеместно и всеобщая
счастливая всемирная республика станет возможной. Это были его мысли, хотя
выражены они были, само собой разумеется, несравненно более пластично и
литературно, чем у меня. Но одно я запомнил в точности, слово в слово. Ибо,
как человек сугубо штатский, немного даже испугался, когда он сказал: этот
день придет - если не голубиной поступью, то прилетит на орлиных крыльях
(вот этих-то орлиных крыльев я и испугался), и Вену нужно разбить наголову,
если хочешь добиться счастья. Поэтому нельзя сказать, что господин
Сеттембрини целиком и полностью отвергает войну. Так ведь, господин
Сеттембрини?
- Примерно, - коротко бросил итальянец, помахивая тросточкой и глядя
куда-то в сторону.
- Плохо дело, - ядовито ухмыльнулся Нафта. - Собственный ученик
изобличает вас в воинственных наклонностях. A ume t e a ut aquilae...*
______________
* Оперятся, как орлы... (лат.).
- Вольтер и тот одобрял цивилизаторские войны и советовал Фридриху
Второму воевать с турками.
- А вместо того он вступил с ними в союз, хе-хе. А потом всемирная
республика! Я даже не рискую допытываться, что станется с принципом движения
и бунта, когда на земле воцарятся мир и благоденствие. С той самой минуты
всякий бунт превратится в преступление...
- Вы прекрасно знаете, как знают и эти молодые люди, что здесь имеется
в виду прогресс человечества, который мыслится как бесконечный.
- Но ведь всякое движение совершается по кругу, - сказал Ганс Касторп.
- И в пространстве и во времени, так учат нас закон сохранения массы и закон
периодичности. Мы с братом только недавно об этом беседовали. А можно ли при
замкнутом движении без постоянства направления говорить о прогрессе? Когда я
лежу по вечерам и смотрю на зодиак, то есть на ту половину, которая видима,
и думаю о древних мудрых народах...
- Вместо того чтобы попусту мудрствовать и мечтать, инженер, - перебил
его Сеттембрини, - следовали бы вы лучше инстинктам своего возраста и расы,
которые должны бы толкать вас к действию. Да и ваши занятия естествознанием
должны бы внушить вам мысль о прогрессе... Наблюдая, как на протяжении
миллионов лет развивалась жизнь от простейшей инфузории вперед и ввысь - к
человеку, вы не можете сомневаться, что человечеству открыты еще
беспредельные возможности совершенствования. Если же вы хотите держаться
одной математики, то ведите свой круговорот от совершенства к совершенству и
черпайте утешение в том, чему учили мыслители восемнадцатого века, что
человек был от природы добр, счастлив и совершенен и лишь общественные
заблуждения исказили и испортили его и что, разумно исправляя социальную
структуру общества, он снова должен стать и станет добрым, счастливым и
совершенным...
- Господин Сеттембрини забыл добавить, - вмешался Нафта, - что идиллия
Руссо не более как неудачная рационалистическая перелицовка церковной
доктрины о былой свободе и безгрешности человека, его первоначальной
близости к богу и детской простоте, к которой ему надлежит возвратиться. Но
восстановление града божьего{60}, после разложения всех земных его форм,
пребывает там, где соприкасаются земля и небо, чувственное и
сверхчувственное - благо трансцендентно а что касается вашей
капиталистической всемирной республики, дорогой доктор, то несколько странно
в этой связи слышать из ваших уст слово "инстинкт". Инстинктивное всегда
национально, сам бог даровал людям природный инстинкт, побудивший народы
обособиться в национальные государства. Война...
- Война, - воскликнул Сеттембрини, - даже война, милостивый государь,
уже вынуждена была служить прогрессу, с чем вы, несомненно, согласитесь,
вспомнив некоторые события любезной вашему сердцу эпохи, я имею в виду
крестовые походы! Эти цивилизаторские войны весьма благоприятствовали
экономическому и торгово-политическому сближению народов, объединив западный
мир под знаменем одной идеи.
- Вы на редкость терпимы к идее. Тем учтивее позволю я себе напомнить
вам, что крестовые походы хоть и вызвали оживление сношений, вовсе не
привели к международной нивелировке, напротив, противопоставляя один народ
другому, они пробуждали их самосознание и сильно способствовали формированию
идеи национального государства.
- Вы правы в том, что касается отношения народов к духовенству. Да,
именно тогда чувство национального и государственного достоинства начало
укрепляться и противостоять иерархическим притязаниям...
- А между тем то, что вы называете иерархическими притязаниями, есть не
Корнев Павел
Круз Андрей
Афанасьев Роман
Каменистый Артем
Сертаков Виталий
Лондон Джек